схватил кожаный тубус и бегом вернулся наверх.
- Возьмешь это?
- Ковер-самолет, - кивнул А.Беттик. - Да, конечно, месье Эндимион.
Я буду счастлив сохранить его до нашей встречи.
- А если мы больше не увидимся... - Я замолчал. Я чуть было не
сказал: "Передай его Мартину Силену", но я же знал, что старый поэт при
смерти. - Если нам больше не придется свидеться, А.Беттик, пожалуйста,
сохрани этот ковер в память о нашем путешествии. И о нашей дружбе.
А.Беттик еще одно долгое мгновение смотрел на меня, потом еще раз
кивнул и вошел в корабль Консула. Я почти ожидал, что Корабль выдаст
прощальную тираду, обрушив на меня массу никому не нужной информации, -
но нет, он просто обменялся данными с эргами дерева, беззвучно взмыл на
магнитной подушке и медленно удалился на безопасное расстояние для
разгона. Как же мне хотелось оказаться вместе с Энеей на корабле
Консула, выспаться на просторной кровати в носовом отсеке, а потом
слушать рояль и плавать при полной невесомости в бассейне над
балконом...
- Пора, - сказала Энея Хету Мастину. - Будьте добры подготовить
эргов к тому, что нас ждет.
- Как пожелаете, преподобная Та-Кто-Учит, - кивнул Истинный Глас
Древа.
- И еще, Хет Мастин.
Тамплиер обернулся, ожидая новых указаний.
- Спасибо, Хет Мастин, - сказала Энея. - От имени всех, кто был с
нами в этом странствии, от имени всех, кто будет рассказывать о нашем
странствии детям, спасибо вам, Хет Мастин.
Поклонившись, тамплиер вернулся к управлению.
- Полную тягу до ноль девяносто двух. Подготовиться к
противоракетным маневрам. Подготовиться к входу в систему Пасема, -
скомандовал он.
Отец де Сойя протянул левую руку Энее, а правой осенил нас всех
крестным знамением.
- In nomine Patris et Filii et Spiritu Sanctus. [Во имя Отца и Сына
и Святого Духа.]
- Аминь, - сказал я, взяв Энею за руку.
- Аминь, - повторила Энея.
30
Они атаковали нас меньше чем через две секунды после телепортации -
факельщики и "архангелы" обрушили на нас огонь и устремились на Древо,
как радужные акулы, некогда кружившие около меня на Безбрежном Море.
- Идите! - прокричал сквозь грохот атаки Истинный Глас Древа Хет
Мастин. - Эрги гибнут! Силовое поле продержится считанные секунды.
Идите! И да поможет вам Мюир. Идите!
Энея взяла за руки меня и отца де Сойю. У нее было ровно две
секунды, чтобы разглядеть желтую звезду в центре системы и маленькую
звездочку самого Пасема, но этого оказалось достаточно. Держась за руки,
мы телепортировались сквозь свет и звук, сквозь огненное безумие
обстрела, сквозь бурлящее защитное поле, как грешные души, вырвавшиеся
из адского озера пламени.
Сияние померкло и сменилось обычным светом дня. В Ватикане было
пасмурно, зябко - почти как зимой, - и на булыжные мостовые сеялся
мелкий холодный дождь. В тот день Энея надела легкую бежевую блузку,
коричневый кожаный жилет и непривычно официальные черные брюки. Волосы
она аккуратно уложила на затылке и прихватила черепаховыми гребнями.
Лицо - чистое, свежее, юное, а глаза - такие усталые в эти последние дни
- теперь сияющие и спокойные. Не разнимая рук, мы стояли и смотрели на
улицы, на дома, на людей...
Мы были в самом конце аллеи, выходившей на широкий бульвар. На
тротуарах оживленно - неспешно шагают мужчины и женщины в строгих черных
костюмах, священники, сестры, детишки, вереницей спешащие за двумя
монахинями, и всюду - куда ни глянь - красные и черные зонты, а по
мостовой бесшумно скользят приземистые черные автомобили, и сквозь
залитые дождем стекла можно разглядеть пассажиров - епископов,
архиепископов. Нас, казалось, никто не замечает.
Энея посмотрела на облака:
- "Иггдрасиль" телепортировался из системы. Вы почувствовали?
Прикрыв глаза, я сосредоточился на призрачном потоке голосов и
образов, которые теперь всегда были где-то под самой поверхностью "здесь
и сейчас", и обнаружил... отсутствие. А потом пришло видение пламени,
охватившего ветви Древа.
- Поля сдали перед самой телепортацией, - сказал я. - А как они
телепортировались без тебя, Энея? - Стоило только сформулировать вопрос,
и ответ пришел сам. - Шрайк.
- Да, - Энея все держала меня за руку. Холодный дождь лил с неба,
собирался ручейками, журчал в сточных решетках и трубах. - Шрайк
перенесет "Иггдрасиль" и Истинный Глас Древа сквозь пространство и
время. Навстречу неизбежности.
У меня в памяти всплыли строки "Песней". Паломники видят пылающее
Древо незадолго до таинственного исчезновения Хета Мастина, когда плывут
на ветровозе по Травяному морю. А через несколько дней тамплиер столь же
таинственно появляется в Долине Гробниц Времени и вскоре умирает от ран;
он - единственный из семи паломников, кто не рассказал свою историю. И
ни полковник Кассад, ни консул Гегемонии, ни Сол - отец Рахили, ни Ламия
Брон - мать Энеи, ни Мартин Силен, ни отец Хойт - нынешний Папа, так и
не смогли найти объяснения этим событиям. Сам я в детстве воспринимал
все как миф. Поэму о странниках. О том, как они вновь и вновь
сомневались в необходимости всех своих бед и мучений для того лишь,
чтобы снова взвалить на плечи тяжкое бремя. Как часто - осознал я лишь
теперь, в свои тридцать лет, - как часто случается такое с каждым из
нас.
- Видите ту церковь, на другой стороне улицы? - спросил отец де
Сойя.
Мне пришлось потрясти головой, чтобы избавиться от шепота голосов и
вернуться в "сейчас".
- Ага, - сказал я, отирая со лба дождевые капли. - Это что, собор
Святого Петра?
- Нет, - покачал головой священник. - Это приходская церковь Святой
Анны, а вход в Ватикан рядом - ворота Святой Анны. А главный вход на
площадь Святого Петра - там, вниз по бульвару, за колоннадами.
- А мы идем на площадь Святого Петра? - спросил я Энею. - В
Ватикан?
- Попробуем, если удастся.
Мы зашагали по тротуару - самая обыкновенная пара, мужчина и
молодая женщина, прогуливающиеся в холодный, дождливый день в обществе
священника. На той стороне улицы стояло внушительное здание без окон -
казармы швейцарской гвардии. Сами гвардейцы, словно сошедшие с картины
эпохи Возрождения - в коротких черных плащах, в камзолах с белыми
гофрированными воротниками, в черно-оранжевых полосатых чулках, с
острыми пиками в руках, - стояли у входа в Ватикан. Полицейские в
устрашающей черной броне контролировали все блокпосты и летали над
городом в черных скиммерах.
Все подступы к площади Святого Петра были перекрыты. Гвардейцы
дотошно проверяли пропуска и микропроцессорные удостоверения.
- Здесь нам не пройти, - сказал отец де Сойя. Уже почти стемнело, и
на капители колоннады Бернини вспыхнули прожекторы, выхватывая из мрака
статуи святых. Священник указал на два окна, светившихся над колоннадой,
справа от фасада Святого Петра, увенчанного статуями Христа, Иоанна
Крестителя и апостолов. - Вон там папские покои.
- На расстоянии выстрела, - заметил я. Впрочем, у меня и в мыслях
не было устраивать покушение на понтифика.
- Силовое поле десятого класса, - покачал головой отец де Сойя и
огляделся. Большинство прохожих благополучно миновали заставы и прошли
на площадь Святого Петра. Мы стали слишком заметны на опустевшей улице.
- Если мы сейчас ничего не предпримем, нас попросят предъявить
документы.
- А что, здесь такое в порядке вещей? - спросила Энея.
- Нет. Возможно, это из-за вашего послания, но скорее всего -
обычные меры по случаю папской мессы. Колокола, которые мы слышали,
приглашают к вечерней мессе, ее служит Папа.
- Откуда вы знаете? - изумился я. Неужели можно так много узнать
всего лишь из колокольного звона?
- Но сегодня Великий четверг, - в свою очередь удивился де Сойя,
только непонятно чему: то ли тому, что мы не знаем таких элементарных
вещей, то ли тому, что сам только что об этом вспомнил. - Сейчас
Страстная Неделя, - продолжил он негромко, словно размышляя вслух. - Всю
эту неделю Его Святейшество исполняет служение Папы и приходского
священника. Сегодня... да, сегодня вечером... ну конечно, на этой
мессе... он проводит омовение ног - двенадцать священников символизируют
двенадцать апостолов, Иисус омыл им ноги перед Тайной Вечерей. Раньше
церемония всегда проводилась в приходе Папы - в Латеранской базилике, за
стенами Ватикана, но с тех пор, как Ватикан перебросили на Пасем, она
проводится в соборе Святого Петра. В эпоху Хиджры Латеранскую базилику
оставили на Старой Земле, она сильно пострадала в войнах Семи Наций в
двадцать первом столетии и... - Де Сойя оборвал себя на полуслове. Такая
словоохотливость вообще ему не свойственна - наверное, тоже нервничает.
Лицо его приобрело отсутствующее выражение, как бывает при легких
эпилептических припадках или в состоянии глубокой задумчивости.
Мы с Энеей ждали. Я с некоторым беспокойством поглядывал на
полицейский патруль, неумолимо приближавшийся к нам по бульвару.
- Я знаю, как нам попасть в Ватикан! - воскликнул отец де Сойя,
сворачивая в аллею.
- Отлично! - Энея поспешила за ним.
И тут отец-иезуит резко остановился.
- Внутрь-то мы пройдем. Но я понятия не имею, как мы оттуда выйдем.
- Пожалуйста, проведите нас внутрь, - попросила Энея.
В трех кварталах от Ватикана стояла полуразрушенная каменная
часовня без окон, с массивной стальной дверью. На длинной цепи висел
небольшой замок. Вывеска гласила:
ЭКСКУРСИИ КАЖДУЮ
ВТОРУЮ И ЧЕТВЕРТУЮ
СУББОТУ
В Страстную Неделю - закрыто
ПО ВСЕМ ВОПРОСАМ
ОБРАЩАЙТЕСЬ В ВАТИКАНСКОЕ
ТУРИСТИЧЕСКОЕ БЮРО:
ПЛОЩАДЬ ПЕРВЫХ
ХРИСТИАНСКИХ МУЧЕНИКОВ, 3888
- Вы сможете порвать цепь? - спросил меня отец де Сойя.
Я пощупал массивные звенья и крепкий замок. Кроме охотничьего ножа,
у меня ничего не было.
Я покачал головой:
- Нет. Попробую лучше сделать отмычку. Пожалуйста, посмотрите, не
найдется ли в том мусорном контейнере немного проволоки... Сойдет и
упаковочная.
Мы простояли под дождем минут десять - надвигалась темнота,
движение на бульваре стало оживленнее: того и гляди нарвешься на
патруль. Насчет отмычек меня просветил старый шулер-речник на Кэнсе, ему
пришлось переквалифицироваться в шулера после того как власти
Порт-Романтика отрубили ему два пальца за воровство. Ковыряясь в замке,
я думал о нашей с Энеей десятилетней одиссее, о долгом странствии отца
де Сойи, о сотнях световых лет и десятках тысяч часов напряжения, боли,
жертв и ужаса.
А окаянный десятифлориновый замок никак не поддавался.
Последнее усилие - и... нож сломался. Я чертыхнулся, отшвырнул нож
и в сердцах саданул дерьмовым замком о каменную стену. Замок щелкнул и
открылся.
Внутри стояла непроглядная темень. Если там и был выключатель, мы
его все равно не нашли. Если же за освещение отвечал недоумок-ИскИн, то
он упорно не реагировал на наши команды. И ни у кого из нас не было
фонарика. Десять лет я таскал с собой карманный лазер и именно сегодня
оставил его в рюкзаке - когда мы уходили с "Иггдрасиля", я просто взял
Энею за руку и шагнул вперед, даже не вспомнив ни об оружии, ни о прочих
необходимых вещах.
- Это и есть Латеранская базилика? - шепотом спросила Энея. В этой
давящей тьме разговаривать можно было только шепотом.
- Нет-нет, - прошептал отец де Сойя. - Просто маленькая часовня,
выстроенная рядом с прежней базиликой в двадцать первом... - Он опять
умолк на полуслове и погрузился в свои мысли. - По-моему, эта часовня
