Стремясь по второму пути,
следуя Кунту Сангпо,
существа, обреченные кругу реинкарнации
во тьме Чертогов Первичных
Пространств Пустоты,
обретут просветленье и совершенство,
каждый достигнет природы Будды.
Основа Всего невыразима словами.
Спонтанность безгранична.
В Основе Всего - Едином -
нет ни конца, ни начала,
в Основе Всего
нет сансары и нет нирваны,
но лишь осознав сущность Основы Всего,
достигнешь природы Будды.
Сансара - удел тех, что пошел
по пути Невежества.
Пусть же все существа трех царств,
что обладают разумом и жаждут познания,
прозревают для Знания Невыразимой Основы.
[Перевод с английского Н Эристави]
Энея поклонилась далай-ламе:
- Чертог Первичных Пространств Пустоты... - тихо повторила она. -
Насколько элегантнее моей неуклюжей "Связующей Бездны". Благодарю вас,
Ваше Святейшество.
- Благодарю вас, учитель, - в свою очередь поклонился далай-лама. -
Да будет ваша смерть более быстрой и менее мучительной, чем мы оба
предполагаем.
Мы с Энеей вернулись на корабль-дерево.
- О чем он говорил?! - Я схватил ее за плечи. - Какая такая смерть?
Что значит "более быстрой и менее мучительной"?! Что, черт возьми, все
это значит?! Ты что, хочешь, чтоб тебя распяли?! Ты что, вознамерилась
играть эту треклятую роль мессии всерьез и до конца?! Скажи мне, Энея! -
И тут до меня дошло, что я изо всех сил трясу ее за плечи. И я бессильно
уронил руки.
Энея обняла меня.
- Просто оставайся со мной, Рауль. Оставайся со мной, пока сможешь.
- Останусь! - Я похлопал ее по спине. - Клянусь, я останусь.
На Фудзи мы распрощались с Кенширо Эндо и Харуюки Отаки. На Денебе
III - с Катериной, десятилетней девочкой, которую, казалось, совсем не
пугает перспектива остаться в полном одиночестве на чужой планете. На
Седьмой Дракона, мире замерзшего воздуха и жутких снежных призраков,
мире, где были убиты отец Главк и наши друзья чичатуки, вызвался
остаться задумчивый Римси Кийпу. На Неверморе мы расстались еще с одним
незнакомым мне человеком - кротким пожилым джентльменом, похожим на
доброго младшего брата Мартина Силена. На Рощу Богов, где десять
стандартных лет назад А.Беттик лишился руки, вместе со мной и Энеей
телепортировались два тамплиера из помощников Хета Мастина. На Хевроне,
очищенном от иудейских поселенцев и освоенном колонистами-христианами,
остались эмпаты сенешаи ЛЛееоонн и ООееалл. Мы простились с ними на
закате, в пустыне. Скалы еще хранили дневное тепло.
На Парвати неунывающие сестры Куку и Кай Сэ рыдали, обнимая нас на
прощание. На Асквите осталась семейная пара с пятью золотоволосыми
детишками. Над белой кипенью облаков и синевой океанов Безбрежного Моря
Энея спросила сержанта Грегориуса, не хочет ли он примкнуть к восставшим
и продолжить ее дело.
- И бросить капитана? - спросил гигант, явно ошарашенный подобным
предположением.
- Нет больше никакого капитана, сержант, дорогой мой друг, -
выступил вперед де Сойя. - Есть только священник без Церкви. Мне
кажется, что по отдельности мы можем принести гораздо больше пользы, чем
вместе. Я прав, мадемуазель Энея?
Она кивнула.
- Я надеялась, что на Безбрежном Море останется Лхомо.
Контрабандисты, бунтовщики и охотники на левиафанов уважают силу. Но тут
придется нелегко - бунт в самом разгаре, а Империя пленных не берет.
- Да супротив такой опасности я ничего не имею! - воскликнул
Грегориус. - Я охотно помру истинной смертью сто раз за правое дело.
- Знаю, сержант, - отозвалась Энея.
Грегориус посмотрел на своего бывшего командира, потом - снова на
Энею.
- Девушка, я знаю, что вам не по вкусу вещать будущее, хоть мы и
знаем, что вы туда поглядываете от случая к случаю. Но скажите-ка мне...
есть ли шанс нам с капитаном встретиться снова?
- Да. И с другими, кого вы считали погибшими... к примеру, с
капралом Ки.
- Тогда я пошел. Будь по-вашему. Хоть я больше и не в гвардии, но
привычку к послушанию в меня вколотили крепко.
- Сейчас от тебя требуется не просто послушание, - поправил его
отец де Сойя. - Это - нечто более прочное и глубокое.
Сержант Грегориус на мгновение задумался.
- Есть! - откозырял он и быстро отвернулся. Потом, овладев собой,
протянул руку Энее. - Пойдемте, девушка.
Мы оставили его на заброшенной платформе где-то в районе Южного
побережья, но Энея сказала, что подлодки подойдут туда в ближайшие
сутки.
Над Мадре-де-Диос вперед вышел отец де Сойя. Энея движением ладони
остановила его.
- Уверен, это моя планета, - сказал священник. - Здесь я родился.
Здесь мой приход. Мне всегда казалось, что здесь я и умру.
- Может, и так, - согласилась Энея, - но вы мне нужны в более
трудном месте и для более опасной работы, Федерико.
- Где? - Он вопросительно-печально посмотрел на нее.
- На Пасеме. Там - наша последняя остановка.
- Погоди-ка, детка, - подступил я поближе. - Это я пойду с тобой на
Пасем, раз уж ты так упорно хочешь туда пойти. Ты сама сказала, что я
могу остаться с тобой.
- Да. - Энея коснулась прохладными пальцами моего запястья. - Но я
бы хотела, чтобы, когда придет время, отец де Сойя отправился вместе с
нами.
Отец-иезуит покорно склонил голову, хоть и выглядел несколько
расстроенным. Очевидно, в Обществе Иисуса дисциплина похлеще, чем в
швейцарской гвардии.
В результате на Мадре-де-Диос вызвались остаться специалист по
бамбуку Войтек Майер и его невеста Вики Грозельш.
На Фрихольме мы расстались с Янушем Куртыкой. На Кастропе-Рексель,
недавно терраформованном Священной Империей, - с отставным солдатом
Джигме Тарингом. Ему досталась задача отыскать местных повстанцев. Над
Бережливостью, под обстрелом Флота, превратившим силовое поле в
светомузыкальное шоу, вперед вышла Хелен Дин О'Брайан. На Эсперансе мы
оставили бывшего градоначальника Йо-куня Чарльза Чи-кьяп Кэмпо. На Лугу,
стоя по горлышко в желтом разнотравье, покрывшем всю планету, мы долго
махали вслед Ишеру Перпету, одному из самых яростных и непокорных,
мятежнику, которого отец де Сойя спас с каторжной галеры. На Кум-Рияде
новые поселенцы поспешно рушили мечети. Туда мы телепортировались в
самый глухой час ночи вместе с Мервином Мухаммедом Али, беженцем с этой
планеты, и Перри Самдап, давней моей знакомой по Тянь-Шаню.
Над Возрождением-Малым, когда на нас неслось целое полчище местных
боевых кораблей, готовых разнести "Иггдрасиль" на атомы, вперед шагнул
бледный молчаливый Хоган Жабер.
- Я был шпионом, - сказал он, обращаясь к Энее, но глядя на отца де
Сойю. - Я продал свою верность за деньги, чтобы когда-нибудь вернуться
на эту планету и возродить утраченное могущество нашего рода. Я предал
своего капитана и продал собственную душу.
- Сын мой, - тихо ответил отец де Сойя, - ты уже давно искупил эти
грехи... если это грехи. Ты прощен и твоим капитаном, и, что куда
важнее, Богом. Ты никому не причинил зла.
Жабер задумчиво кивнул:
- Голоса, которые я слышу с тех пор, как выпил того вина... - Голос
его прервался. - Я знаю многих людей на этой планете. Я хочу вернуться
домой и начать новую жизнь.
- Да. - Энея протянула ему руку.
На Витус-Грей-Балиане Б мы с Энеей и Дорже Пхамо перенеслись в
пустыню, вдали от реки, возделанных полей и разноцветных домиков, где
добрые люди выходили меня и помогли сбежать от Радаманты Немез. Здесь
были лишь скалы да потрескавшаяся от зноя земля. С запада, где кроваво
алел закат, надвигалась пылевая буря. Совсем как на Марсе, только воздух
более теплый и плотный. И еще здесь пахло смертью и пороховой гарью.
Нас мгновенно окружили странные, укутанные до самых глаз люди. В
руках у них были иглометы и адские хлысты. И снова я шагнул вперед,
чтобы загородить Энею от опасности.
- Погодите! - крикнул знакомый голос, и один солдат съехал по
склону красной дюны. - Подождите! - снова крикнула она и размотала
башлык.
- Дем Лоа! - Я бросился к маленькой женщине в громоздкой боевой
амуниции. По ее щекам, оставляя грязные дорожки, бежали слезы.
- Ты привел ее, - сказала моя спасительница. - Как и обещал.
Я познакомил ее с Энеей и Дорже Пхамо, чувствуя, что от радости
поглупел. Дем Лоа и Энея мгновение разглядывали друг друга, а потом
обнялись.
- А где Дем Риа? - спросил я, окинув взглядом темные силуэты,
маячившие в алых сумерках. - И Алем Микайл Дем Алем? И ваши дети, Бин и
Сес Амбре?
- Мертвы. Все мертвы, кроме Сес Амбре. А она пропала без вести
после последней атаки с базы в Бомбасино, - проговорила Дем Лоа. Я молча
смотрел на нее, не в силах ничего сказать. - Бин Риа Дем Лоа Алем умер
от болезни, остальные погибли в войне с Империей.
- В войне с Империей... - тупо повторил я. - Дай-то Бог, чтобы не я
послужил ее причиной...
- Нет, Рауль Эндимион, - подняла ладонь Дем Лоа. - Не ты. Те из
нас, кто дорожит обычаями Спектральной Спирали Амуа, отвергли
крестоформ... Это и послужило причиной. Когда ты был здесь, восстание
уже началось. Потом, позже, нам даже показалось, что мы победили. Трусы
на базе в Бомбасино просили мира, они игнорировали приказы командования
и заключили с нами договор. И тогда прибыли корабли Имперского Флота.
Они разбомбили собственную базу... А потом - наши селения. С тех пор
здесь идет воина. Когда они приземлились и попытались оккупировать
планету, мы убили многих. Они прислали новые войска.
- Дем Лоа... Я... мне так жаль.
Она кивнула, положив ладонь мне на грудь, и лицо ее осветилось
улыбкой. Дем Лоа снова посмотрела на Энею.
- Ты та, кого он все время звал в бреду. Ты та, кого он любит.
Любишь ли ты его, дитя?
- Люблю, - ответила Энея.
- Хорошо. Было бы очень грустно, если б женщина, о которой человек,
будучи при смерти, говорит с такой любовью, не отвечала бы ему
взаимностью. - Дем Лоа перевела взгляд на Громомечущую Мать-свинью,
царственную и безмолвную. - Вы священница?
- Не священница, - поправила Дорже Пхамо, - а настоятельница
монастыря Самден-гомпа.
- Вы правили монахами? - сверкнула зубами Дем Лоа. - Мужчинами?
- Я... э-э-э... наставляла их.
- Ну, это почти то же самое. - Дем Лоа рассмеялась. - Что ж, добро
пожаловать, Дорже Пхамо. - Она обернулась к Энее: - А ты останешься с
нами, дитя? Или только коснешься нас и продолжишь путь, как гласят
пророчества?
- Я должна идти дальше, - сказала Энея. - Но я бы хотела оставить
здесь Дорже Пхамо - вашу союзницу и нашу... посланницу.
Дем Лоа кивнула.
- Здесь сейчас опасно.
Дорже Пхамо улыбнулась, глядя на нее с высоты собственного роста.
Сила этих двух женщин окружала их почти ощутимым энергетическим полем.
- Хорошо. - Дем Лоа обняла меня на прощание. - Будь добр к своей
любимой, Рауль Эндимион. Будь добр к ней в часы, отпущенные вам циклами
жизни и хаоса.
- Буду.
- Спасибо, что пришла, дитя, - обернулась Дем Лоа к Энее. - Мы
этого хотели. Мы на это надеялись.
Они снова обнялись. Я вдруг смутился, словно привел Энею домой,
чтобы познакомить с мамой или бабушкой.
Дорже Пхамо в прощальном благословении возложила ладони на наши
головы.
- Кале-пе-а, - сказала она Энее. Мы шагнули в сумрак пылевой бури и
перенеслись сквозь вспышку белого света. В тишине, на мостике
"Иггдрасиля", я спросил Энею:
- Что она тебе сказала?
- Кале-пе-а, - повторила моя любимая. - Древнее тибетское
