Мы позавтракали холодной бараниной и пошли прогуляться по городу.
Большинство интересных сооружений еще не было возведено либо находилось на
самых ранних стадиях строительства - поэтому долго в городе мы не
задержались и к полудню вышли на Августеум, чтобы шунтироваться.
- Нашей следующей остановкой, - объявил Капистрано, - будет 532 год
после Рождества Христова, где мы увидим город во время правления
императора Юстиниана и станем свидетелями мятежей, которые его уничтожат,
тем самым, может быть, сделав возможным возведение более прекрасного и
более грандиозного города, который и заслужит вечную славу.
Мы зашли в тень, обогнув развалины первоначальной Айя-Софии, чтобы
внезапное исчезновение десяти людей не вызвало паники у случайных
прохожих. Я произвел соответствующую регулировку всех таймеров. Капистрано
достал свисток и подал сигнал. Мы все тотчас шунтировались.
22
Вниз по линии, в 2058 год мы вернулись двумя неделями позже. Я
совершенно ошалел от нашего путешествия, голова моя кружилась от
увиденного, душа была переполнена Византией.
Я стал свидетелем кульминационных моментов тысячелетнего величия.
Город моих мечтаний стал для меня живым и близким. Мясом и вином Византии
пропиталось все мое тело.
С профессиональной точки зрения курьера вылазка эта оказалась очень
удачной, то есть за время ее проведения ничего особенного не произошло.
Наши туристы не навлекли на себя никаких неприятностей и, насколько нам
было известно, не способствовали возникновению каких-либо временных
парадоксов. Единственной шероховатостью было то, что как-то ночью
Капистрано, в стельку пьяный, стал домогаться Клотильды; галантности
особой он при этом не проявлял и, получив с ее стороны отпор, попытку
просто соблазнить довел до намерения неприкрытого изнасилования, однако
мне удалось разъединить их до того, как ее ногти впились ему в глаза.
Утром он никак не мог поверить в то, что произошло.
- С этой блондинкой-лесбиянкой? - спросил он у меня. - Неужели я пал
так низко? Вам, наверное, это приснилось!
И тогда он стал настаивать на том, чтобы мы отправились на восемь
часов вверх по линии, чтобы он мог самолично удостовериться в том, что
произошло. Перед моим мысленным взором предстал протрезвевший Капистрано,
дающий крепкий нагоняй своему вдрызг пьяному более раннему воплощению, и
это очень меня напугало. Мне пришлось отговорить его от этого самым грубым
и прямым образом, напомнив ему Устав патруля времени, в соответствии с
которым запрещалось кому бы то ни было вступать в разговор с самим собою в
другом воплощении, и пригрозив донести на него, если он попытается это
сделать. Капистрано выглядел уязвленным, но от намерения своего отказался,
а когда мы вернулись вниз по линии и он составил свой собственный доклад в
ответ на запрос в отношении моего поведения в качестве курьера, то в нем
он отзывался обо мне самым лестным образом. Протопопулос рассказал мне об
этом впоследствии.
- Во время вашей следующей вылазки, - сказал Протопопулос, - вы
будете помощником Метаксаса при проведении однонедельного маршрута.
- Когда я отбываю?
- Через две недели, - сказал он. - Только после вашего двухнедельного
отпуска, не забывайте об этом. А самостоятельно начнете работать после
возвращения вместе с Метаксасом. Где вы собираетесь провести свой отпуск?
- Отправлюсь, пожалуй, на Крит или в Микены, - сказал я, - и попробую
там немного попляжиться.
Руководство Службы Времени настаивает на том, чтобы у курьеров между
вылазками в прошлое был обязательный двухнедельный отпуск. Служба Времени
заботится о своих курьерах и не слишком загружает их. Во время отпуска
курьеры вольны делать все, что им заблагорассудится. Они могут проводить
весь свой отпуск, отдыхая в нынешнем времени, как решил распорядиться им
я, или сами могут записаться в какую-либо группу, отправляющуюся вверх по
линии, в качестве обычных туристов, или, наконец, могут просто
шунтироваться самостоятельно в любую эпоху, которая может представлять для
них интерес. За пользование таймерами во время отпуска плата с курьеров не
взимается. Служба Времени старается поощрять стремление своих сотрудников
чувствовать себя, как дома, в любых прошлых эпохах, а разве разрешение
бесплатных шунтирований не является наилучшим способом повышения
квалификации своих служащих?
Вид у Протопопулоса был несколько разочарованный, когда я сказал, что
проведу отпуск, загорая на островах.
- Вы на самом деле не хотите попрыгать немного? - удивленно спросил
он.
Честно говоря, меня пока еще пугала мысль о самостоятельных прыжках
через время на данной стадии своей карьеры в качестве курьера. Но я боялся
признаться Протопопулосу в этом. В следующем месяце он взвалит на меня
ответственность за благополучие целой группы туристов. Может быть, сам
этот разговор был частью проверки моей квалификации. Похоже было на то,
что начальство хочет убедиться, достаточно ли у меня уже смелости, чтобы
совершать прыжки на собственный страх и риск.
Протопопулос прямо-таки пожирал меня глазами, дожидаясь ответа.
- По зрелому размышлению, - произнес я, - я решил, что не стоит
упускать шанс немножко попрыгать и самому. Почему бы, в таком случае, мне
не взглянуть на Стамбул - столицу Османской империи?
- В составе туристской группы?
- Зачем? В одиночку, - сказал я.
23
Вот так-то я и решился смело броситься в незнакомое наперекор
парадоксу разрыва последовательности времени.
Однако сначала мне пришлось отправиться в гардеробную. Мне нужны были
одеяния, подходящие для посещения Стамбула в различные эпохи, начиная с
шестнадцатого столетия и кончая девятнадцатым. Вместо того, чтобы снабдить
меня широким выбором одежд, которые бы соответствовали меняющейся от эпохи
к эпохе моде, мне всучили универсальное для любого времени мусульманское
облачение: простую белую свободную одежду, неопределенного вида сандалии,
длинноволосый парик и плохо ухоженную густую бороду молодого мужчины. Зато
меня щедро снабдили карманными деньгами в широком ассортименте - понемногу
всего, что только могло ходить в обращении в средневековой Турции, включая
несколько византов времен греческого господства, разнообразнейшие монеты,
чеканка которых производилась султанами, и немалое количество венецианских
золотых монет. Все это было помещено в специальный пояс для наличности,
который я одел на себя чуть повыше таймера. Монеты разных эпох были
отделены одни от других и распределены слева направо по нарастающему счету
столетий, чтобы исключить неприятности, которые могли у меня возникнуть,
если бы мне случилось платить динаром восемнадцатого века на базарной
площади шестнадцатого столетия.
Монеты также предоставлялись бесплатно - Служба Времени сама
производила непрерывную перекачку имеющей хождение валюты между временем
нынешним и временами тогдашними с целью обеспечения ею своего же
собственного персонала. Курьер, желавший провести свой отпуск в прошлом,
мог подать заявку на получение любой, в разумных пределах, суммы для
покрытия собственных расходов. Для Службы Времени они были не более, чем
игральными фишками, бесконечно обмениваемыми одни на другие. Мне нравится
такая система.
Прежде, чем отбыть, я еще прошел гипнокурс турецкого и арабского
языков. Отдел спецзаявок быстренько сфабриковал для меня фальшивое
прикрытие, которое не вызвало бы подозрений ни в одну из эпох, которые я
намеревался посетить: если меня спросят, я буду отвечать, что я
португалец, похищенный в Западном Средиземноморье алжирскими пиратами в
возрасте десяти лет, а затем воспитанный в мусульманской вере в Алжире.
Этим можно было объяснить погрешности моего произношения и смутные
представления в отношении происхождения. Если бы даже произошло самое
невероятное, и на беду мне попался бы настоящий португалец, я мог просто
сослаться на то, что я практически ничего не помню о своей жизни в
Лиссабоне и позабыл имена своих родителей. Если я не буду открывать рта,
буду молиться в сторону Мекки пять раз в день и постараюсь не соваться
куда не следует, я вряд ли могу влипнуть во что-нибудь серьезное.
(Разумеется, если бы случилась настоящая беда со мной, всегда оставалась
возможность спастись при помощи собственного таймера, но в Службе Времени
такое поведение расценивается как трусливое и крайне нежелательное, так
как внезапное исчезновение на глазах людей прошлого могло вызвать у них
мысли о волшебстве и способствовать развитию суеверий).
На приготовления у меня ушло полтора дня. Только после этого мне
сказали, что я могу совершить прыжок. Я отрегулировал свой таймер на 500
год до нынешнего времени, выбрав эпоху наугад, и шунтировался.
В Стамбул прошлого я прибыл 14 августа 1559 года в полдесятого
вечера. Тогда там правил великий султан Сулейман Первый, но правление его
уже близилось к концу. Турецкие войска угрожали спокойствию Европы,
Стамбул ломился от награбленных сокровищ. Душа моя не лежала к этому
городу, так как была очарована великолепием Константинополя времен
Юстиниана и Алексея. Но такое мое отношение скорее всего объяснялось чисто
личными мотивами и предопределялось моим происхождением, характером обмена
веществ моего организма и историческими пристрастиями. Если же отбросить
субъективные ощущения, приходилось признать, что Стамбул Сулеймана был на
самом деле городом из городов.
Я провел полдня, бродя по его улицам. Добрый час я любовался
строительством прелестной мечети, надеясь, что это и есть Сулеймания,
однако позже, в этот же день, я нашел настоящую Сулейманию, новенькую с
иголочки и сверкающую всем многоцветьем красок под лучами яркого
полуденного солнца. Я совершил специальное паломничество, тайком
сверившись с картой, которую контрабандой проволок с собою вверх по линии,
к мечети султана Мехмеда-Завоевателя, разрушенной впоследствии
землетрясением 1766 года. Оказалось, что игра стоила свеч, и я совсем не
зря отмахал лишние несколько километров. К середине дня, после того, как я
посмотрел на превращенную в мечеть Айя-Софию и унылые развалины Большого
Дворца византийских императоров, находившиеся по другую сторону площади
перед бывшим православным храмом (мечеть султана Ахмеда будет возведена на
этом месте через пятьдесят лет вниз по линии), я вышел к крытому рынку,
рассчитывая приобрести несколько мелких безделушек в качестве сувениров,
и, когда я прошел внутрь не более, чем на десять шагов, мне на глаза
попался возлюбленный мой гуру, чернокожий Сэм!
Представьте себе только - насколько ничтожна вероятность такой
встречи! Имея в своем распоряжении тысячи лет, где можно странствовать,
сколько только твоя душа пожелает, двое отправляются провести свободное
время в один и тот же день одного и того же года в одном и том же городе,
да еще и встречаются под одной и той же крышей!
Он был в традиционном облачении мавра, как будто только что сбежал с
представления "Отелло". Я никак не мог ошибиться, приняв за него
кого-нибудь другого. Он был на голову выше всех окружающих, и его черная,
как смоль, кожа резко контрастировала с белыми одеждами. Я поспешил к
нему.
- Сэм! - закричал я. - Сэм, негодник ты старый, какая удача -
повстречаться с тобою ЗДЕСЬ!
Он резко повернулся ко мне, удивленно нахмурился, вид у него был явно
ошарашенный.
- Я с вами не знаком, - холодно произнес он.
