Петронелли весь содрогался. Бордман посоветовал мозгу корабля сделать
ему успокаивающий укол.
Уолкеру и Честерфильду потребовался час, чтобы добраться до того
места. Зону действия экрана они походили с закрытыми глазами и потому
очень спешили. Петронелли за это время успокоился... Все трое двинулись
вглубь лабиринта.
Неду Раулинсу казалось, что самые длинные дни в своей жизни он
пережил четыре года назад, летя на Ригель. Однако сейчас он убедился, что
дни на Лемносе тянуться значительно дольше. Все-таки ужасно стоять перед
экраном и смотреть, как гибнут отважные мужчины.
И все же они выиграли битву за лабиринт. К этому времени в него вошли
четырнадцать человек. Четверых их них ожидала смерть в зоне "З". Пятеро
других оборудовали промежуточную базу в зоне "Е", трое преодолели
дезориентирующий экран в зоне "Г". Поскольку фактически зоны "Е" и "Ф"
были уже покорены, то добраться туда, где их ждал равнодушный и
неприступный Мюллер, не представлялось сложным.
Раулинс думал, что он уже изучил лабиринт в совершенстве. Правда, не
лично. Он и Бордман должны были стать наследниками тяжело приобретенного
опыта, когда придет их срок.
Минута эта приближалась.
Однажды Раулинс стоял вместе с Бордманом у песчаного вала. За две их
недели пребывания на Лемносе погода изменилась. Стояла туманная неприятная
пора года.
Раулинс уже почти не мог дождаться пробы своих сил среди опасностей
лабиринта. Он ощущал пустоту, напрасность стремлений, которые выросли из
нетерпеливости и стыда.
Тем временем не экранах они наблюдали прогулки Мюллера по зоне "А".
Кружащие там роботы держали его под постоянным контролем, отмечая его
передвижения. С тех пор, как Мюллер встретил первого робота, он не покидал
зоны "А". Однако каждый день он менял свое место нахождения, переселяясь
из дома в дом, так, словно не хотел спать в одном месте два раза. Бордман
позаботился о том, чтобы больше ни один робот не попадался ему на глаза. У
Раулинса часто создавалось впечатление, что старый хитрец руководит охотой
на какого-то необычного, очень осторожного зверя.
- Мы отправимся туда сегодня после полудня, Нед. Переночуем в главном
лагере. Утром отправимся к Уолкеру и Петронелли в зону "Е". А потом уже ты
дойдешь до самого центра и отыщешь Мюллера.
- А ты зачем идешь в лабиринт, Чарльз?
- Чтобы помогать тебе.
- Но ведь ты и так мог находиться в контакте со мной, - заметил Нед.
- Тебе нет необходимости рисковать.
Бордман задумчиво потер подбородок.
- Дело тут к сведению риска до минимума, - пояснил он.
- Как это?
- В случае каких-либо трудностей мне пришлось бы спешить с помощью. Я
предпочитаю на всякий случай ждать сразу в зоне "Ф", чем добираться до
тебя снаружи.
- А какого рода трудности могут возникнуть передо мной?
- Мюллеровское упрямство. Нет ни одного повода, чтобы ему хотелось
сотрудничать с нами, и он не из тех людей, с кем легко договориться. Я
помню его с тех времен, когда он вернулся с Беты Гидры-4. Покою от него
нам не было. Собственно он и до того никогда не был уравновешенным. Он
имел право быть разобиженным на весь мир. Но хлопот с ним... Он - как
птица, приносящая несчастье. Тебе еще придется намучиться с ним.
- В таком случае, может ты пойдешь со мной?
- Не исключено, - возразил Бордман. - Если он только узнает, что я
нахожусь на этой планете, мы от него ничего не добьемся. Ведь это я
отправил его к гидрянам. В результате я виноват, что он ушел из мира и
спрятался в одиночестве. Если бы ему показался, он скорее всего убил бы
меня.
Раулинс содрогнулся при этой мысли.
- Нет. Не мог он настолько сделаться дикарем.
- Ты его не знаешь. Не знаешь, каким он был. Насколько он
переменился.
- Если он такой холодный и равнодушный, как же можно вызвать в нем
симпатию к кому-либо?
- К нему отправишься ты. Искренний, заслуживающий симпатий. Тебе не
придется притворяться. Ты скажешь ему, что прибыл сюда с археологической
экспедицией. Не проговорись, что мы с самого начала знали о нем. Скажи,
что мы знаем это с той минуты, как на него наткнулся робот... и ты узнал
его, поскольку помнишь его с тех времен, когда он дружил с твоим отцом.
- Мне упомянуть об отце?
- Конечно же! Представься ему. Это единственный способ. Скажи, что
твой отец погиб, а это твоя первая космическая экспедиция. Пробуди в нем
сочувствие.
- Не сердись на меня, Чарльз, но я должен признаться тебе, что все
это мне совершенно не нравиться. Вся эта ложь.
- Ложь? - глаза Бордмана загорелись. - Разве ты не сын своего отца, и
это не первая твоя миссия?
- Но ведь я же не археолог.
- Ты бы предпочел сказать ему, что мы прибыли сюда в поисках Мюллера?
Подумай о нашей цели, Нед.
- Ладно. Цель оправдывает средства. Мы прилетели сюда, чтобы
уговорить Мюллера сотрудничать с нами, так как кажется, что лишь он сможет
избавить нас от опасности, - произнес Раулинс безразлично. - Так что мы
вправе прибегнуть к любым способам.
- Вот именно. И не смейся, как идиот.
- Прости, Чарльз. Но мне неприятно, что придется врать Мюллеру.
- Он нам нужен.
- Я понимаю, Чарльз.
- Ты нам тоже нужен. Сам я, увы, не могу сделать это. В его глазах я
чудовище. А к тебе он может отнестись с симпатией. Ты молод. Ты сын его
друга.
- Врать ему, чтобы он дал согласие.
- Перестань, Нед.
- Продолжай, что мне делать дальше?
- Постарайся с ним подружиться. Не торопись. Пусть ему начнет
хотеться, чтобы ты навещал его.
- А что если мне станет дурно от его присутствия?
- Попытайся скрыть это от него. Это наиболее трудная часть твоего
задания.
- Самая трудная часть - это ложь.
- Это ты так считаешь. Приложи все усилия, разговори его. Дай ему
понять, что ты тратишь время, которое должен был бы посвятить научной
работе, и что эти болваны, эти сукины сыны, руководители экспедиции, не
хотят, чтобы ты имел с ним что-либо общее, но ты его любишь, ему
сочувствуешь, и для них же будет лучше не вмешиваться.
- Мне упомянуть о другой галактике? - спросил Раулинс.
- Вскользь. Время от времени упоминай, чтобы дать ему пищу для
размышлений. Но не слишком часто. И не намекай, что он нам нужен, понял?
Если он сообразит, что мы хотим его выманить, нам конец.
- Но каким образом я должен уговорить его покинуть лабиринт без
объяснения того, зачем мы хотим, чтобы он вышел?
- Об этом я не думал, - признался Бордман. - Я дам тебе указания
позже.
- Я понимаю, что ты подразумеваешь. Ты собираешься заставить меня
произнести ложь, так что просто боишься сказать об этом сейчас, потому что
тогда я просто откажусь от этой затеи.
- Нед...
- Извини. Но зачем нам выманивать его оттуда уловками? Мы можем
сказать ему, что человечество нуждается в нем.
- Ты считаешь, что это этично?
- Это как-то чище. Возьмем его силой.
- Недостаточно, - заявил Бордман. - Это слишком рискованно. Он может
попытаться покончить с собой.
- Надо произвести парализующий выстрел, - предложил Раулинс - а потом
спящего вынести из лабиринта.
Бордман покачал головой.
- На то, чтобы познакомиться с лабиринтом, он имел девять лет. Мы не
знаем, каким штучкам он здесь научился. Пока он там, я не отважусь ни на
одно действие, направленное против него. Это слишком ценный человек. Может
быть, он запрограммировал какое-нибудь устройство, что весь город взлетит
на воздух, если кто-то вздумает прицелиться в него. Он должен выйти
добровольно.
- Я тебе кажусь чертовски незрелым, Чарльз?
- Тебе можно совершать ошибки, - ответил Бордман.
- Ты веришь, что существует некое космическое зло во всех проявлениях
вселенной?
- Я бы сформулировал это не так. Вселенной не управляют ни силы зла,
ни силы добра. Вселенная - это огромная машина. Когда мы выслали Мюллера к
гидрянам, мы были вынуждены послать его. А они сделали так, что Мюллер
вернулся не таким, каким был. Он был затянут в машину вселенной и
перемолот. Теперь происходит другое соприкосновение частей вселенной, и мы
вынуждены пропустить Мюллера через мясорубку еще. Если мы перехитрим
Мюллера, может случиться, что мы приведем в действие какие-то новые узлы
машины, которые уничтожат все человечество... Я хочу, чтобы ты сделал
кое-что неприемлемое ради более высокой цели. Ты не хочешь делать этого,
но твои моральные принципы не обязательно являются наиболее важным
фактором. Во время войны солдат убивает, поскольку окружающий мир ставит
его в такую ситуацию. Это может оказаться несправедливая война, или может
случиться, что он поймает на мушку собственного брата, но тем не менее
война - это реальное событие, и он вынужден играть в ней свою роль.
- Но где же тогда место для свободы воли в твоей механизированной
вселенной, Чарльз?
- Для нее нет места.
- Значит у нас нет выбора?
- Мы достаточно свободны, чтобы повертеться на крючке.
- И ты всегда так воспринимал это?
- Почти всю жизнь.
- Даже когда был в моем возрасте.
- Еще раньше.
Раулинс отвел глаза.
- Наверное, ты полностью неправ, - сказал он, - но я не стану тратить
сил, чтобы объяснить тебе это. Мне недостаточно слов. Впрочем, ты и не
стал бы меня слушать.
- Боюсь, что я выслушаю тебя, Нед.
Раулинс попытался улыбнуться.
- Но как же я смогу жить в гармонии с самим собой, если заставляю
Мюллера покинуть свою скорлупу?
- Сам увидишь, как. Ты обнаружишь, что поступил верно. В эту минуту
кажется, что душа твоя будет загублена навсегда, но ты не прав.
- Посмотрим, - тихо сказал Раулинс.
"Бордман сейчас, - подумал он, - вроде бы даже более скользкий, чем
обычно, поскольку ударился в свой наставнический тон. Умереть в лабиринте
- единственный способ избежать растворения среди этих неясностей".
Раулинс еще раз посмотрел на экран.
- Ну что ж, пора идти, - произнес он. - А то мне от этого ожидания
скоро будет тошно.
5
Мюллер увидел, как они приближаются, и не мог понять, почему,
несмотря на все, он чувствует себя спокойно. На обзорных экранах он мог
видеть людей, разбивающих лагерь. Он не мог различить их лиц и не знал чем
они там занимаются. Он насчитал их около десятка.
У него были свои возможности. Он мог затопить, если бы захотел зону
"Е" водой из акведука. Однажды он случайно учинил это, и город почти
целиком ликвидировал последствия. Те люди, которые не утонули бы, в панике
попали бы в другие ловушки. Он мог воспользоваться и другими штучками.
И все-таки он ничего такого не сделал. Он знал, что причиной его
бездеятельности является по сути дела желание вырваться из этой изоляции.
И как бы он не ненавидел людей, он все же позволял им прокладывать путь.
Теперь встреча была неминуемой. А вот сможет ли он снова пребывать среди
людей?
Он провел несколько месяцев среди гидрян, а потом, понимая, что не
сможет ничего добиться, сел в капсулу и полетел туда, где его ждал
корабль.
На корабле он произвел манипуляции, которые должны были вернуть его
на Землю. Когда о увидел на отполированной поверхности свое отражение, оно
поразило его. Он заметил на своем лице новые морщины, которые не удивили
его, а вот странные чужие глаза насторожили. Мышечное напряжение, подумал
он. Он окончил программировать свое возвращение и отправился в лечебное
помещение, где заказал микстуру "Ди-сорок" для нервной системы, горячий
душ и хороший массаж. Когда он вышел оттуда, то глаза его так и остались
