пасть.
- Я давно познакомился с вами, - повторил Раулинс. - Вы тогда как раз
вернулись с... сейчас, сейчас... вроде бы с Эридана-28... Вы были сильно
загорелый, чуть ли не обгоревший. Мне тогда было, кажется, лет восемь, вы
меня подняли и подбросили к потолку. Правда, вы отвыкли тогда от земного
притяжения и подбросили меня слишком сильно, так что я стукнулся об
потолок головой и расплакался, вы мне дали игрушку, чтобы я успокоился...
Маленький такой коралл, меняющий цвет...
Мюллер опустил руки. Яблоко исчезло в складках его комбинезона.
- Как же тебя зовут? - произнес он сдавленным голосом. - Фред, Тэд,
Эд... ну да, Эд. Эдвард Раулинс.
- Позже меня стали называть Недом. Так вы меня помните?
- Немножко. Твоего отца я помню значительно лучше. - Мюллер
отвернулся и раскашлялся. Затем сунул руку в карман и подставил голову
свету заходящего солнца, который неприятно задрожал на его лице, окрасив
его в темно-оранжевый цвет. Потом нервно погрозил пальцем: - Уходи, Нед!
Предай своим приятелям, что я не желаю, чтобы они мешали мне тут. Я тяжело
болен и должен находиться один.
- Больны?
- Это какая-то таинственная гангрена души. Послушай, Нед, ты чудный,
симпатичный мальчик. Я от всего сердца люблю твоего отца, если ты не
соврал мне, говоря, что он - твой отец. Я поэтому я не хочу, чтобы ты был
рядом со мной. Ты сам об этом пожалеешь. Я тебе не угрожаю, я просто
констатирую факты. Так что уходи. И как можно дальше.
"Не уступай, - сказал Раулинсу Бордман. - Подойди поближе. Прямо
туда, где уже ощущается действие".
Раулинс сделал осторожный шаг вперед, думая о шарике в кармане
Мюллера, тем более, что голова этого человека явно не свидетельствовала о
логичности в поступках. Он сократил расстояние между ними. И ощутил
эманацию чуть ли не в два раза сильнее.
- Прошу вас, - произнес он, - не прогоняйте меня. У меня самые добрые
намерения. Если бы отец мог узнать, что я вас видел и ничем не мог помочь
вам, он бы мне этого не простил.
- Если бы мог узнать? А что с ним?
- Он мертв.
- Когда он умер? Где?
- Четыре года назад. На Ригеле-22. Он помогал при устройстве сети
связи между планетами Ригеля. И произошла катастрофа с амплификаторами.
Источник был изолирован. Весь луч ударил в отца.
- Господи! Он же был еще молодой!
- Через месяц ему исполнилось бы пятьдесят. Мы хотели устроить ему
сюрприз на день рождения, навестив его на Ригеле и устроить шумное
торжество. А вместо этого я полетел на Ригель один, чтобы доставить его
тело на Землю.
Лицо Мюллера стало более ласковым. Глаза сделались спокойнее,
несколько расслабились губы. Так бывает, когда чужая боль временно
избавляет от собственной.
- Подойди поближе, - посоветовал Бордман. Еще один шаг. Мюллер вроде
и не заметил этого. И неожиданно Раулинс ощутил жар, но не физический,
психологический. Он вздрогнул, переполненный страхом. До сих пор он не
верил в реальность дара, которым гидряне наделили Ричарда Мюллера. Разве
может быть реально что-то такое, что невозможно обнаружить в лаборатории?
Разве может быть реально нечто, не поддающееся объяснению? Да и вообще
возможно ли перестроить человеческое существо настолько, что оно начинает
транслировать свои эмоции? Никакой электрический контур не мог бы
исполнить такую функцию. И все же Раулинс ощущал эту выделяемую Мюллером
эманацию.
Мюллер спросил:
- Что ты делаешь на Лемносе, парень?
- Я археолог. Это моя первая полевая экспедиция. Мы пытаемся провести
детальное обследование этого лабиринта.
- Но получилось так, что лабиринт является чьим-то домом. Вы
вломились в этот дом, нарушили покой.
Раулинс смутился.
- Скажи ему, что вы не могли знать о его пребывании тут, - подсказал
Бордман.
- Мы понятия не имели, что здесь кто-то есть. А другого способа,
чтобы исследовать лабиринт, не было.
- И послали сюда эти автоматы? Но с той минуты, как вы установили
здесь присутствие кого-то, кто, как вы хорошо убедились, не желает
принимать никаких гостей...
- Я вас не понимаю, - сказал Раулинс. - Мы предположили, что вы
уцелели после катастрофы какого-то звездолета. Мы хотели оказать помощь.
Мюллер посмотрел грозно.
- Ты не знаешь, почему я здесь?
- Не знаю.
- Ты можешь и не знать. Ты был тогда слишком молод. Но те... когда
они увидели мое лицо, они должны были предостеречь тебя. Почему они ничего
не сказали тебе? Твой робот передал изображение моего лица. Ты знал, что
это я. Они тебе ничего не сказали обо мне?
- Я в самом деле не понимаю...
- Подойди ближе! - рявкнул Мюллер. Раулинс подошел вперед, уже не
подсчитывая шагов. Неожиданно он оказался лицом к лицу с Мюллером и ощутил
огромную ладонь на своем плече. Ошеломленный прикосновением, он качнулся,
падая в какие-то бездны отчаянья. Однако он все же исхитрился не потерять
равновесия.
- А теперь убирайся от меня! - рявкнул Мюллер. - Ну, быстро! Вон
отсюда! Прочь!
Раулинс не тронулся с места.
Мюллер выматерился от души и неловко вбежал в невысокий домик со
стеклянными стенами и матовыми окнами, напоминающими чьи-то незрячие
глаза. Двери закрылись так плотно, что даже следа не осталось от них на
стене. Раулинс вдохнул поглубже, стараясь вернуть себе самообладание. Лоб
его набухал, словно что-то лезло наружу из-под кожи.
- Оставайся на месте, - сказал Бордман. - Пусть у него пройдет
приступ ярости. Все идет, как мы задумали.
Мюллер притаился за дверью. По его телу катились потоки пота. Его
трясло.
Он же не хотел приветствовать пришельца таким способом.
Обмен парой фраз, резкое требование, чтобы его оставили в покое,
потом, если этот парень не уберется, смертоносное оружие. Но я
заколебался. Я слишком много говорил и слишком много услыхал. Сын Стивена
Раулинса? Группа археологов? Парнишка подвергся действию облучения с очень
близкого расстояния. Может быть излучение со временем начало терять силу?
Он взял себя в руки и попытался проанализировать свою враждебность.
Откуда во мне страх? Почему я так стремлюсь к одиночеству? Ведь нет же
причин, чтобы мне следовало бояться людей с Земли: это они, а не я
страдают от общения со мной. Но если я убегаю от них, то причиной тому
паническая трусость.
Мюллер немедленно поднялся и открыл дверь. Вышел из дома. Уже настала
ночь, быстро как всегда зимой. Небо стало черным. Парнишка все еще стоял
на площади, явно растерянный. Самый большой спутник Клотто заливал его
светом, в котором его волосы как бы светились изнутри. Лицо его казалось
очень бледным. Голубые глаза поблескивали от испытанного шока.
Мюллер подошел, не зная, какую тактику избрать. Он почти ощущал, как
какая-то заржавевшая машина начала в нем работу.
- Нед? - начал он. - Послушай, Нед. Я хотел бы извиниться. Ты должен
понять, что я отвык от людей.
- Все в порядке, мистер Мюллер. Я понимаю, что вам тяжело.
- Дик. Зови мня Дик. - Мюллер поднял обе руки и развел их. - Я уже
полюбил мое одиночество. Можно научиться ценить даже собственный рак. Я
прибыл сюда сознательно. Это не была катастрофа корабля. Я выбрал себе то
единственное место во вселенной, где одиночество до конца жизни казалось
правдоподобным.
- Дик, если тебе не хочется, чтобы был здесь, я уйду! - выкрикнул
Раулинс.
- Наверное это было бы самым лучшим для нас обоих. Подожди. Останься!
Ты очень паршиво чувствуешь себя в моем присутствии?
- Как-то невесело, - немного слукавил Раулинс. - Но не настолько
плохо, чтобы не сознавать этого. Не знаю почему, но на таком расстоянии
мне просто печально.
- Почему не знаешь? - спросил Мюллер. - Судя по твоим ответам, Нед, я
думаю, что что ты знаешь. Ты только делаешь вид, будто не знаешь, как меня
обработали на Бете Гидры-4.
Раулинс покраснел.
- Что-то такое припоминаю. Они повлияли на твое сознание.
- Именно. Ты чувствуешь, Нед, как моя душа растекается в воздухе. Ты
принимаешь нервные волны прямо из моей макушки. Попробуй подойди поближе.
Раулинс приблизился.
- Ну, - сказал Мюллер, - теперь посильнее, когда стоишь здесь? Жуткое
удовольствие верно? На расстоянии один метр это делается непереносимым. Ты
можешь представить себе, что ты держишь в объятиях женщину? А ласкать
женщину на расстоянии в десять метров трудновато. Присядем, Нед. Нам здесь
ничего не грозит. У меня есть детекторы массы, и ловушек тут никаких нет.
Садись. Нед, - поинтересовался Мюллер, когда они сели, - сколько тебе лет?
- Двадцать три.
- Ты женат?
- Нет, увы.
- А девушка у тебя есть?
- Была одна. Контракт на свободную связь был расторгнут нами, когда я
подписался на эту работу.
- В вашей экспедиции есть женщины?
- Только сексаторы, - ответил Раулинс.
- Не очень-то помогают, правда, Нед?
- Мы могли бы взять с собой несколько женщин, но...
- Что, но?
- Это слишком опасно. Лабиринт..
- Сколько смельчаков вы потеряли?
- Пятерых. Я бы хотел познакомиться с людьми, которые догадались
что-то такое выстроить.
Мюллер сказал:
- Это был величайший триумф созидания их расы. Их сверхтворение, их
памятник. Какими рассудочными были они в создании этой фабрики убийств.
Это в первую очередь квинтэссенция.
- Ты высказываешь только предположения или какие-то следы
свидетельствуют об их культурных горизонтах?
- Единственный след, говорящий о их горизонтах, это то, что нас
окружает. Но я знаю эту психику. Я знаю больше любого человека, потому что
я единственный из людей сталкивался с неизвестным видом разумных существ.
Убей чужого - это закон вселенной. И если не убьешь их, то хоть придуши
немного.
- Но мы не таковы! - ужаснулся Раулинс. - Мы же не проявляем
инстинктивной враждебности против...
- Ерунда!
- Но... Мюллер сказал:
- Если бы как-нибудь на одной их наших планет опустился какой-нибудь
незнакомый звездолет, мы бы поставили его на карантин, посадили бы экипаж
за решетку и допрашивали его до тех пор, пока бы они не померли. Может
быть мы бы нарушили душевный покой, но от этого пострадали бы только наша
изысканность и самолюбование. Мы делаем вид, что слишком воспитаны, чтобы
ненавидеть других, но доброта наша вытекает из слабостей. Возьмем, к
примеру, гидрян. Некая влиятельная фракция в Совете Земли настаивала на
том, чтобы прежде чем мы вышлем к ним эмиссара для знакомства, рассеять
слой облаков, которые окружают их планету, и дать им дополнительное
солнце...
- Да?!
- Проект был отклонен, а эмиссара, который был выслан, гидряне
приняли слишком хорошо. Меня. - Неожиданно что-то пришло Мюллеру в голову.
- Вы имели дело с гидрянами за последние девять лет? Были какие-нибудь
контакты? Война?
- Нет, - ответил Раулинс. - Мы держимся подальше от них.
- Ты мне говоришь правду, или, может быть, мы избавили вселенную от
этих сукиных сынов? Господь свидетель, что я не имел бы ничего против,
хотя это вовсе не их вина в том, что они натворили со мной. Просто они
реагировали своим, типично нефобическим способом. Нед, мы с ними не
воевали?
- Нет, могу поклясться, что нет.
Мюллер успокоился. Чуть погодя он сказал:
- Ладно. Я не буду просить тебя, чтобы ты информировал меня
исчерпывающе о новых событиях в остальных областях. Меня, по сути дела,
Земля не интересует. Долго вы собираетесь оставаться на Лемносе?
- Еще не знаем. Я полагаю, несколько недель. Собственно, мы даже еще
не приступали к исследованиям в лабиринте. И в дополнение еще эта внешняя
