подвале. Я все еще испытываю ярость, поскольку мои
многочисленные письма, в которых я старался убедить "отцов
города", будто будущее медицины зависит от передачи мне для
экспериментов бродячих собак, так и остались без ответа. Но все
же я сумел раздобыть некоторое количество крыс. Результатом
моей "подвальной" деятельности во время летних каникул явилась
моя первая статья, посвященная воздействию витамина D на
процесс свертывания крови.
Но наиболее существенное внешнее влияние оказали на меня.
наверное, постоянные изменения условий жизни и многократная
потеря всего имущества в результате двух мировых войн.
Неустойчивость и сравнительно малую значимость личной
собственности очень впечатляющим образом продемонстрировал мне
в раннем детстве пример моего отца, потерявшего при распаде
тысячелетней австро-венгерской монархии, казавшейся незыблемой
и вечной, все свои сбережения и военный чин. Он сказал мне
тогда, что единственное гарантированное достояние человека --
это он сам. "Только одна вещь, которая на самом деле тебе
принадлежит,-- говорил он,-- это твои знания. Никто не может
отнять их у тебя, не лишая тебя жизни, а уж если придется
умирать, то в сравнении с этим прочие потери безразличны". Как
ни странно, но полученный тогда совет, несмотря на мой юный
возраст, произвел на меня чрезвычайно глубокое впечатление, и с
тех пор этот урок не раз сослужил мне добрую службу.
Самые ранние впечатления оказывают большое формирующее
влияние на подрастающего человека, и мне очень повезло с теми
наставниками и той помощью, которые я получил в детстве.
Единственное, о чем можно сожалеть,-- разве лишь о том, что,
имея в прошлом столь защищенную от невзгод юность и располагая
в годы моего становления такой поддержкой, мне никогда не
удается убедить себя, что я смог бы добиться чего-нибудь и без
посторонней помощи. На каждого человека, обязанного всем, чего
он достиг, лишь самому себе, я продолжаю смотреть с завистью и
восхищением, содрогаясь при мысли о том, что вышло бы из меня,
будь я сыном бедных необразованных родителей.
Материальные возможности
Значительные материальные возможности -- такие, как
просторное помещение, сложная аппаратура и тому подобное,--
необходимы лишь для некоторых исследований; для биологов же они
редко имеют решающее значение. Как бы то ни было, эта проблема
не требует здесь подробного обсуждения, поскольку ученые
обычно. прекрасно знают, в чем они нуждаются.
Хотелось бы уделить внимание следующим двум аспектам
рабочей обстановки, которыми часто полностью пренебрегают:
порядку и красоте. Слишком многие из виденных мной лабораторий
выглядят безнадежно уныло и запущенно, если не сказать грязно.
Старые склянки, собирающие пыль и хранящие не поддающиеся
распознаванию образцы, раскуроченные части ненужной аппаратуры
и тому подобное так же неуместны в лаборатории, как старые
тряпки или сломанная мебель -- в жилой комнате. Главной задачей
ученого является внесение упорядоченности в наши знания о
Природе, отсутствие же порядка у него в лаборатории и на его
рабочем столе определенно не поможет ему в этом.
Научно-исследовательское подразделение не следует
превращать в художественный музей или картинную галерею, но с
точки зрения потребности любого культурного человека окружать
себя предметами, не имеющими никакого иного утилитарного
назначения, кроме как приносить ему радость, нет ни малейших
причин проводить резкую границу между домом и лабораторией, где
ученый проводит большую часть своего времени, не считая сна.
Красивое живое растение, аквариум с разноцветными рыбками,
приятная статуэтка, художественно переплетенный томик любимого
классика, портрет почитаемого нами ученого, какие-нибудь
безделушки, привезенные из очередного путешествия и вызывающие
приятные воспоминания,-- все это можно разместить в
лабораториях и кабинетах. Такие вещи, не требуя больших затрат
и усилий для приобретения, помогают созданию вокруг нас
творческой, неказенной атмосферы.
* 6. КАК СЕБЯ ВЕСТИ?
Искренность, уравновешенность, понимание самого себя и
других -- вот залог счастья и успеха в любой области
деятельности, и научная работа здесь не исключение. При
разработке вашего личного этического кодекса в качестве
отправной точки следует избрать девиз "Gnothi Seauton" ("Познай
самого себя"); он высечен на колонне при входе в храм Аполлона
в Дельфах, а для Сократа он стал одним из основных положений
его учения. Прежде всего нужно научиться жить в гармонии с
самим собой. Но человек, как правило, стыдится взглянуть на
себя беспристрастно и объективно, не желая увидеть самые
интимные стороны своего бытия "голыми". Между тем ученый
нуждается в правде независимо от того, о чем она
свидетельствует. Он не может довольствоваться тем, что живет в
соответствии с общепринятыми нормами и предрассудками; просто
от их анализа его удерживает скромность. И все же внутренние
запреты так глубоко укоренились в нас, что для их преодоления
требуется длительное время и мучительный процесс самоконтроля.
В этом отношении многому может научить богатый жизненный опыт
-- как свой собственный, так и опыт других людей,-- а также
многочисленные случайные наблюдения.
Для того чтобы эти заметки оказались полезными для
читателя, раскрыв ему жизнь ученого, а мне самому принесли
душевное очищение, они должны отражать подлинную картину
накопленного мною опыта. Вот почему я намерен со всей
откровенностью, на какую только способен, говорить о том, к
чему я пришел, с тем чтобы выработать подходящий кодекс
поведения для себя и своих сотрудников. В этой связи мне
хотелось бы еще раз подчеркнуть, что ученые являются
индивидуалистами и не могут не быть таковыми, если только они
несут в себе заряд оригинальности. Они отличаются как от других
людей, так и друг от друга. Я не намерен выдвигать некий общий
кодекс поведения, приемлемый для ученых вообще: каждый ученый
должен выработать свой собственный кодекс Любой из нас может
привести пример того, как отдельный человек в результате
упорных усилии создал себе подходящий для него стиль поведения.
Единственный стоящий способ научить чему-нибудь других --
это выступать в качестве примера, пусть даже отрицательного,
если ничего другого не остается.
А. Эйнштейн
Личное поведение
САМОДИСЦИПЛИНА
Я понял, что наука -- это призвание и служение, а не
служба. Я научился люто ненавидеть любой обман и
интеллектуальное притворство и гордиться отсутствием робости
перед любой задачей, на решение которой у меня есть шансы. Все
это стоит тех страданий, которыми приходится расплачиваться, но
Упоминание здоровья и энергии в числе полезных для занятия
силами, я не стал бы требовать этой платы. Ее не в состоянии
уплатить слабый, ибо это убьет его.
Н. Винер
Как правило, истинный ученый ведет почти монашескую жизнь,
оградившись от мирских забот и полностью посвятив себя работе.
Ему нужна железная самодисциплина, чтобы сконцентрировать все
свои способности на сложной работе, эксперименте, теоретической
деятельности, требующей продолжительного и безраздельного
внимания. Он знает по собственному опыту, что творческий акт не
должен прерываться и не может протекать без напряжения;
интуитивное увязывание многих факторов в гармоничное целое либо
совершается в один прием, либо не совершается вообще. Художник
может одним движением руки провести нужную линию, чтобы довести
картину до совершенства, но он не в состоянии выполнить этот
завершающий мазок, разбив движение на части. Реактивный самолет
стремительно разрезает небо, но если попытаться уменьшить его
скорость ниже определенного порога, он рухнет. Двигаясь в
приятно-неторопливом темпе, наш разум способен преуспеть только
в описании поверхностных явлений.
Настойчивые усилия по созданию и развитию совершенно новой
области знаний требуют от ученого способности к величайшему
самоконтролю. Порой целая жизнь может понадобиться только для
того, чтобы наметить основные принципы и набросать общую
картину исследования, в достаточной степени понятную тем, кто
будет ею пользоваться и заниматься ее усовершенствованием. При
разработке подобной обширной тематики промедление нежелательно
еще и потому, что "перемешивание" гигантского объема информации
для выявления в ней широкомасштабных связей может происходить
только в голове одного человека, а следовательно, на протяжении
только одной жизни. Как миллионы трудолюбивых каменщиков не
стоят одного великого архитектора, так и при закладке основания
для значительной научной концепции ни ускоренный темп работы
множества людей, ни пусть даже спокойная и неторопливая работа
нескольких одаренных инженеров не сравнятся с тем священным
огнем, которым одержим один человек, подчинивший себя
претворению своей идеи в жизнь. И тут не помогут философские
рассуждения о свободе воли. Вопрос не в том, обладаем ли мы
свободой воли, ибо на практике степень свободы волеизъявления
относительна. Зато мы обладаем полной свободой воли, чтобы
решить, делать или не делать, "быть или не быть". Если уж наша
воля ограничена, то только способностью трудиться без перерыва
по 14 часов в день, а когда речь идет о целой жизни,
заполненной напряженной работой, то совершенно ясно, что это
под силу далеко не каждому человеку.
В воспитании самодисциплины существует опасность подмены
целей средствами. Как и во многих других видах полезной
деятельности, у нас формируются условные рефлексы, из-за
которых мы путаем то, что пригодно для использования, с тем,
что само по себе представляет ценность. Для профессионального
спортсмена развитие собственной физической формы является
самоцелью. Артист цирка, научившийся заглатывать шпаги или не
моргнув глазом протыкать себе руки иглами, гордится своими
достижениями ради них самих. Что же касается ученого то для
него самодисциплина является лишь одним из качеств, необходимых
для достижения высших успехов в избранной им области. Не
исключено, что изучение сложного текста в переполненном
автобусе полезно в качестве средства развития способности к
сосредоточению, но я определенно не рекомендую заниматься
умственной деятельностью в местах, не приспособленных для
этого. Ученому не следует придерживаться ни спартанского идеала
предельной суровости и самоограничения, ни эпикурейского
стремления к роскошной жизни. Его цель -- открытие, и он не
должен забывать об этом. Если он и может позволить себе
пользоваться некоторыми видами комфорта и даже роскоши, то не
ради них самих, а только в качестве средства сохранить свою
энергию для еще более упорного стремления к совершенству в
науке.
Я предпочитаю "эпикурейско-спартанский" образ жизни. Я
позволяю себе в кабинете, лаборатории и дома все возможные
удобства, которые могут увеличить мою работоспособность, но не
более того. Мои комнаты в институте и дома обставлены
комфортабельной мебелью, в них есть кондиционер и
звукоизоляция. Я очень привередлив в выборе для работы наиболее
простых и высококачественных из существующих инструментов, вне
зависимости от их стоимости. Я не провожу отпуск в солнечной
Флориде, потому что это чересчур надолго оторвало бы меня от
моей работы, но я нежусь на солнышке, хотя для этого мне
