люди. Да так ли уж нужна нам их доступность, непременные пять
здоровых ребятишек и популярное хобби? Не дороже ли для нас
сварливость Ньютона и неуживчивость Паскаля?
Поведение при общении
Для того чтобы люди находили счастье в своей работе,
необходимы три условия: работа должна быть им по силам, она не
должна быть изнуряющей и ей обязательно должен сопутствовать
успех.
Дж. Рескин31*
Искусство общения с людьми посредством свободного и
тактичного обмена мыслями и чувствами является для каждого
ученого ценнейшим качеством. Этот дар зависит в первую очередь
от понимания как наших собственных мотивов поведения, так и
мотивов поведения других людей -- понимания, особенно важного
для организации исследовательских групп, играющих в наше время
в науке всевозрастающую роль. Нам следует учиться не только
тому, как убеждать других, но и тому, как без предубеждения
выслушивать чужие доводы, а это гораздо более сложное
искусство.
Основательное проникновение во все особенности упомянутых
в начале этой книги типов личностей -- как нас самих, так и
наших коллег -- способствует достижению эффективной и
гармоничной работы любого научного учреждения. Нам следует
научиться поддерживать здоровое равновесие между естественным
эгоизмом и сочувственным альтруизмом, уверенностью в себе и
скромностью, ободряющей похвалой и направленной на коррекцию
поведения других людей критикой. Умейте разумно ограничивать
тщеславие и противостоять всякой лести. Избегайте скрытности,
неминуемо ведущей к нервозной и напряженной обстановке в
коллективе. Нужно искренне стараться понимать чужие языки и
обычаи, ибо наука по природе своей интернациональна, и все виды
кастовости и изоляционизма наносят ей огромный ущерб.
Истинное товарищество в значительной степени основывается
на принципе взаимопомощи. Подлинная совместимость коллег между
собой должна опираться на сочувственное понимание чужих
трудностей и на готовность каждого проявить помощь и поддержку,
удовлетворяя тем самым присущую всем людям потребность в этих
качествах.
Существует целый ряд негативных качеств, способных сделать
молодого ученого невыносимым для своих коллег. Среди них:
отсутствие предупредительности по отношению к товарищам по
работе; проявление превосходства, выражающееся в тенденции
преуменьшать вклад в работу других и преувеличивать свой
собственный; утаивание достигнутых результатов, лишающее автора
не только удовольствия поделиться ими с коллегами, но и ценных
критических замечаний в его адрес; "приоритетомания" --
вошедшая в привычку потребность говорить или, чаще, намекать,
что он-де это уже предвидел (говорил) ранее; нарочитая
демонстрация своей эрудиции и т. д. и т.п.
Правильно построенные межличностные отношения в
значительной мере базируются на соответствующей аргументации.
Убеждение -- это дар приводить удовлетворяющие собеседника
аргументы и доводы. В науке оно всегда должно опираться только
на ясное изложение отстаиваемых принципов. Словесное или
основанное на наглядной демонстрации обсуждаемых объектов, оно
должно исключать всякого рода уговоры и просьбы. Ученый,
относящийся с излишним энтузиазмом к своей работе или слишком
озабоченный тем, чтобы произвести нужное впечатление на
аудиторию, должен особенно остерегаться использовать такие
аргументы или ссылаться на такие авторитеты, которые, как он
считает, подкрепляют занимаемую им позицию.
В прямой зависимости от характера межличностных отношений
находится и организация работы в коллективе. Как правило, в
первую очередь на поведение людей оказывают влияние эмоции, а
эмоциональное проявление потребностей и у лаборанта, и у
известного ученого в основе своей одинаково. Уровень интеллекта
и образования влияет лишь па минеру выражения инстинктивных
побуждений. Поэтому все, что я буду говорить об одной группе, в
равной степени применимо и ко всем другим.
КРИТИКА И ЕЕ ВОСПРИЯТИЕ
Не принимает род людской пророков своих и избивает их, но
любят люди мучеников своих и чтят тех, коих замучили.
Ф. М. Достоевский
Когда о вас говорят, то хуже этого может быть только одно
-- когда о вас не говорят.
О. Уайльд
Хотя мальчишки побивают лягушек камнями ради забавы, но
лягушки умирают по-настоящему.
Плутарх
Воспитание в себе разумного критического подхода является
одной из самых существенных предпосылок успеха в любой области
деятельности. Способность к критическому суждению нужна ученому
не только для оценки своих и чужих работ, но и для объективного
и аргументированного ответа на критику, которой он неминуемо
подвергнется, если достигнет результатов, противоречащих
общепринятой точке зрения. Резкая и агрессивная критика
вызывает в нас естественный протест, однако совершенно
необходимо научиться не поддаваться этому чувству. Обычная
отговорка "Мне все равно, что обо мне говорят" почти всегда
неискренна. И даже не "почти". Фактически я не знаю ни одного
человека, которому было бы безразлично, что о нем говорят. К
чему такое притворство? Если человек совершенно уверен в своей
правоте (что крайне редко среди интеллигентных людей), он
должен стоять на своем, сколь бы резким нападкам он ни
подвергался. Мало кто способен проявить достаточное упорство,
но уж точно нет никого, кто был бы безразличен к нападкам и их
тону.
Критика новатора.
Когда химик Луи Пастер осмелился предложить свои
нововведения врачам, он подвергся с их стороны сокрушительной
критике. Да и в настоящее время врачи относятся достаточно
высокомерно к работам специалистов, не имеющих прямого
отношения к медицине. Эта кастовость сильно затрудняет
биохимикам или психологам доступ к клиническим материалам.
Поэтому при выборе места работы им следует убедиться в том, что
они не встретятся с противодействием такого рода.
Разумеется, даже ученая степень в области медицины не даст
гарантии против скептицизма и враждебности, с которыми
сталкиваются авторы большинства революционных теорий.
Единственное, что можно в таком случае сделать,-- это осознать
неизбежность подобного отношения и вести себя достойно. Надо, с
одной стороны, учиться не игнорировать критику лишь на том
основании, что ее агрессивный тон раздражает нас, а с другой --
не расстраиваться из-за необоснованных нападок. Уделяя критике
столь много внимания, я рискую показаться излишне
чувствительным к ней. Быть может, так оно и есть. Более того, я
думаю, что все мы таковы (хотя мало кто готов сознаться в
этом), и борьба с этой слабостью совершенно необходима, если мы
хотим добиться успеха в науке. В этом отношении нас многому
может научить опыт прошлых лет.
Моим первым критиком был великий Уолтер Кеннон. Я все еще
живо помню его реакцию, когда, едва закончив первые
эксперименты по стрессу, заговорил с ним на эту тему. Мы
обсуждали стресс дважды: первый раз кратко во время моего
посещения лаборатории Кеннона в Бостоне, а второй раз спустя
несколько лет и в более свободной обстановке Университета
Мак-Гилл, студентам которого он только что прочел прекрасную
лекцию. Я был очень огорчен тем, что не смог доказать этому
великому старцу, насколько существенную роль играют гипофиз и
кора надпочечников в возникновении стресса. Он привел ряд
превосходных доводов в пользу того, что эти органы не только не
могут способствовать сопротивляемости и приспособляемости
организма, но даже делают само существование "общего
адаптационного синдрома" маловероятным. Но в критике Кеннона не
было и следа той агрессивности и ядовитости, которая могла бы
вынудить меня не дослушать его до конца. Его замечания лишь
обострили мое понимание той ограниченной роли, которую играет в
стрессе ось гипофиз - надпочечники. Они оказали мне помощь,
помимо прочего, и тем, что побудили провести эксперименты, в
которых было установлено, что некоторые проявления стресса
могут возникать и в отсутствие этой системы желез.
Разумеется, даже самый объективно настроенный ученый может
ошибаться. Один из величайших физиков всех времен Майкл Фарадей
говорил: "Я готов признать, что могу во многом ошибаться,--
никому не дано быть абсолютно правым в физической науке, по
сути своей находящейся в стадии становления и изменения". Это
же, причем в еще большей степени, справедливо в отношении менее
точных наук, таких, как медицина. Беспристрастное аналитическое
обсуждение помогает выявлять и исправлять ошибки; критика
всегда должна оставаться объективной. Лучше всего высказать ее
дружеским тоном, в расчете на то, что коллеги, работающие в той
же области знания, горят желанием развивать науку с помощью
взаимных и конструктивных советов. И что самое главное, в
дискуссии не следует (насколько вам позволяет воспитание)
руководствоваться соображениями личного престижа. Вопрос должен
ставиться не по принципу "кто прав", а по принципу "что
правильно". Древнееврейская поговорка гласит: "Зависть ученых
увеличивает мудрость". И действительно, даже дебаты,
порожденные ревностью, могут стимулировать исследования, но это
менее эффективный и определенно менее приятный путь, нежели
сотрудничество.
Значительный прогресс может быть достигнут лишь с помощью
идей, резко отличающихся от общепринятых сданное время. К
сожалению, положение, при котором чем больше возвышаешься над
толпой, тем лучшую мишень ты собой представляешь, справедливо
не только на бумаге. "Новая истина,-- писал Жак Барзун,--
неизбежно выглядит сумасшедшей, и степень этого сумасшествия
пропорциональна ее величию. Было бы идиотизмом постоянно
вспоминать биографии Коперника, Галилея и Пастера и при этом
забывать, что очередной ученый-новатор будет выглядеть столь же
безнадежно неправым и сумасшедшим, как в свое время выглядели
они" [1].
Всякая новая биологическая концепция, подобная теории
эволюции Дарвина, почти наверняка вызывает то, что Хаксли
назвал "публичной воинственной пляской". Когда Пастер объявил,
что инфекционные заболевания вызываются микробами, а Пирке и
Рише открыли явление аллергии, литература была полна ядовитых,
враждебных нападок, с помощью которых люди, не обладавшие
достаточной оригинальностью мышления, чтобы создать или хотя бы
понять новые концепции в медицине, пытались отыграться за счет
демонстрации своего остроумия.
Э. Джонс в написанной им биографии Фрейда сообщает о том,
что психиатр Вальтер Шпильмейер на первых порах расценил
психоанализ ни более ни менее как "умственную мастурбацию". В
1910 г. одно лишь упоминание теории Фрейда оказалось
достаточным, чтобы председательствующий на медицинском
конгрессе в Гамбурге профессор В. Вейгандт, грохнув кулаком об
стол, заявил: "Это не тема для научной дискуссии, этим должна
заниматься полиция" [12].
Самым болезненным образом обычно воспринимается критика,
которая вызвана непониманием, желанием выказать остроту ума или
завистью людей, прозябающих в науке. Человеку, многие годы
упорно трудившемуся над решением проблемы и затем написавшему о
ней подробную монографию, обидно видеть, как легкомысленное
острословие отметает все плоды его трудов. Не менее болезненно,
если неизвестный автор, явно незнакомый с предметом, получив
книгу на рецензию и защищенный традиционным щитом критического
обзора, тешит свое тщеславие, облаивая гиганта, как моська
