Земле такой невозможен, хотя и самородный алюминий тоже...
Пока я об этом размышляю, нас внутрь заводят и ведут то коридорами
темными, то галереями светлыми, несколько раз передавая из рук в руки -
теперь стража исключительно из эльфов навербована. Еще один коридор буквой
"зю", и перед нами тронный зал, так я понимаю. Высокий, светлый, мрамор и
стекло, окна в полу отражаются. По стенам, как положено, караулы стоят, а
у стены напротив Куранах самолично. Ничего особенного, эльф как эльф,
только на троне сидит, и на волосах обруч из красного прозрачного камня
целиком тесаный - так мне отсюда кажется. С обоих боков по три трончика
поменее, на них сидят: гном, человек с бородой до пояса, но моложавый, еще
один гном, корявый до безобразия, два эльфа и краболов - вот уж кого не
ожидал в совете увидеть! На советниках того же плана обручи, но зеленые -
тоже, видать, чины немалые.
Итак, нас сажают на встроенную посреди зала скамью резную да
расписную, и затевается высокая беседа. Говорит от нас Ар, я изредка в
такт подвякиваю, а Чисимет меня за руку держит и время от времени свои
предложения тайным шифром подает. Анлен же так, для мебели сидит и
картиной любуется. После обязательных расшаркиваний переходим к делу. Ар
нашу историю рассказывает, не уточняя, правда, кто я такой и как в Круглое
попал. Получается, что я тоже вроде в посольство вхожу. Куранах и госсовет
упоминание о железном орле воспринимают достаточно спокойно, и это мне
нравится, ну, а дальше так вообще с улыбкой слушают. Свой разговор Ар
завершает просьбой, во-первых, попытаться освободить захваченных наших, а
во-вторых, помочь добраться до Соленого или хотя бы до Пресного моря. При
этом делается профессионально тонкий намек, что, мол, мы в долгу не
останемся.
Куранах поднимается во всю королевскую осанку и совершает ответный
спич. В нем свыше всякой меры различных благородностей, упоминаний о
чести-достоинстве и прочей геральдике. В глазах рябит, а в ушах свербит от
ежесекундных поминаний о Темных силах, Светлых силах, Завесе Мрака,
Просветленных воинствах и так далее. Хорошо, я хоть немного к этой лексике
приучен и способен выделять факты из цветной мешанины подобных речей.
Фактов, впрочем, негусто. Куранах считает себя спасителем мира от
Властелина и подобных, а также надеждой мира на счастливое будущее. Ради
светлого общего дела все подданные находятся в боевой готовности и
беспощадно преследуют черных лазутчиков. Пользы дела для - я так понимаю,
когда совсем уж ничего не оставалось, - был в этих краях организован Союз
Свободных Народов, кой нынче и имеет честь нас принимать. Я себе замечаю,
что теперь неудивительно, что "самое северное королевство светлого народа"
так непохоже на все знакомые мне до сих пор эльфийские образования.
Итак, что с нами делать, решит Высший Совет Союза Свободных Народов,
а нас о решении сем известят. Совет - это замечательно, значит, будут
говорить, а узнать, что - это наши проблемы. Я ставлю магнитофон на режим
максимальной емкости и, когда мы выходим из зала, забываю его под скамьей.
Опять переходики и мостики, и размещают нас, наконец, в небольшой
комнатке без окон, но зато с тремя отдушинами у потолка и коврами на
стенах.
- Ну, - спрашиваю, - у кого какие впечатления? - а сам показываю на
стены и свои уши. Понимают все, даже Анлен, она и высказывает требуемые
впечатления, самые лучшие, естественно.
Потом наступает тишина - разговор идет через руки. Чисимет и вправду
считает, что все прекрасно и хорошо, Ар же менее радужно настроен:
"Светлота, она, конечно, светлотою, но мы-то тут не подмога необходимая, а
просто незнакомцы неясные. Не те нынче времена, когда любой более-менее
древний эльф с первого заходу умел понять, кто стоит перед ним."
Дверь распахивается, входит бравый стражник и вносит магнитофон:
"Вещь ваша, в зале забыли." Наверняка его перед тем, как отдавать понесли,
и обнюхали, и прообманивали, а опасности не нашли ребята - естественно! То
ли дело был бы какой-нибудь змей с порчей! Я отматываю ленту назад, ставлю
самый тихий звук, а Анлен, Чисимет и Ар принимаются говорить, смеяться -
словом, зашумлять.
Первые слоги слов в записи иногда глотаются, но понятно. Разговор
куда как более деловой, никакой тебе возвышенной фразеологии, как было на
аудиенции. Прежде всего, во мне признают "уртазым-могуза" - слово
вахлаковское, обозначает "совсем чужие люди с железных островов". Слухи,
значит, про нас и сюда дошли. После идентификации моей персоны идет,
видимо, продолжение старого спора, за кого нас, уртазов, считать. Здесь
про нас ничего, кроме слухов, неизвестно, и поэтому спор получается
беспредметный и неинтересный. Куранах его прекращает следующей загадочной
фразой: "Если мы точно не знаем, значит, поможет друг", - слово друг не
иначе, как с большой буквы произнесено, так же как у нас в свое время
говорили "Враг". И дальше: "Советы Друга никогда не были лишними. Сегодня
ночью я войду в комнату, а утром сообщу вам." Тут кто-то из свиты замечает
магнитофон и предлагает выяснить, что это за вещь. Некоторое время идет
выяснение, потом его берет точно гном - по голосу ясно, - и уходит. Шаги,
шаги, а потом такой разговор:
"Ты всех собрал, все готово?"
"Да. Только вчерашняя эстафета еще пятерых привезла, надо срочно
рассовать".
"А кто это?"
"Три человека с Северного пограничья с серыми клеймами и два эльфа -
тысячник и, кажется, десятник из западного войска, последние, кто в
Заречном походе бывал".
"Хорошо. Эту штуку в сундук надо передать, там сидят четверо, с неба
упавших. Я думаю, тебе завтра и их рассовывать придется, если не уйдешь до
утра".
В ответ короткий смешок и все - кроме нескольких перемолвок караулов,
передающих "штуковину" из рук в руки.
Я беру за руки Чисимета с Аром и передаю все, что слышал -
чисиметовский оптимизм резко пригасает. У меня есть кой-какие соображения
насчет полученной информации, но высказать их я не успеваю. Раскрывается
дверь, вносится угощение, прямо вместе со столиком, а затем объявление:
- Гленур, советник короля свободных народов, оказывает вам честь
своим обществом!
Это оказывается тот самый бородатый старикашка. Он этак по-простецки
присаживается рядом и рекомендует, в каком порядке поглощать эти все
бутербродики, паштетики и салатики. Я, приглядевшись, наконец, к зеленому
обручу у Гленура на седых волосах, принимаюсь выспрашивать, что это за
материал.
- Это прозрачная кость, теплая и, около огня если, мягкая. Ее с
далекого юга привезли в подарок, совсем недавно, и наши мастера сделали из
нее, наконец, настоящие символы высокой власти, а не то, что раньше. Никто
не знает, откуда это прозрачная кость берется, и поэтому она у нас так
почитается.
Ну, я-то, положим, знаю. Еще в Восточном походе (ох, когда же это
было) Серчо от какого-то мелкопоместного вождя парой-тройкой пластов
цветного оргстекла откупился, и вот, пожалуйста, оно уже "прозрачная
кость", атрибут власти. Гленур вообще старикашка говорливый, и Чисимет
втихую тянет из него все, что только можно, а что нельзя, старикашка
обходит весьма ловко - болтун-болтун, а понимает. Разговоры за урожаи да
за суховеи я пропускаю, а когда речь о внутренних проблемах заходит, то
тут уже у всех ушки на стороже. А старичок все журчит:
- Сущее бедствие! У этого наглеца, именующего себя Властелином, много
шпионов. Но еще больше у нас обретается лазутчиков разобщенных сил. Их
разброд для нас - спасение, и подданные тьмы для нас сейчас не опасны. Но
если темные силы соберутся воедино, то даже самому Другу придется
трудновато. И что самое неприятное - не каждый из прислужников знает сам о
себе! Растет, живет, думает, что все, как надо, ан нет. Может, по
наследству передавшись, а может, при рождении кто положил, но есть на нем
серое клеймо. Если взять кого живого, кроме эльфа, конечно, а так любого,
серым клейменного, и положить крохотное, совсем слабенькое заклятье, какое
и издалека наслать можно, то сразу станет он верным последователем любой
темной силы, которая поведет за собой. А того хуже клеймо бесцветное -
сила, значит, дана дремлющая, и кто ее пробудит, тот и хозяин будет. Их
трудно обнаружить, бесцветные клейма, лишь только самые чуткие их могут
замечать.
Дверь скрипуче открывается, на пороге стоит гном из высшего совета,
манит Гленура рукой, тот извиняется и покидает зал. Я как жевал крыло
куриное, так с ним во рту и прыгаю и приникаю ухом к двери. За ней голос
прямо-таки разъяренного гнома:
- Старый пень. Какого ты им про клейма начала трепать?!! Тебе же ясно
сказано: на том, который Алек, такая бесцветка лежит, что даже я морщусь.
Покуражиться мог бы и в другое время. Ладно. Хватит развлечений, иди к ним
и распрощайся, скажи, мол, дело, тебя и вправду одно дело ждет.
Гленур оправдывается:
- Да ладно орать, все равно их на юг завтра, я уж заранее знаю, что
Друг посоветует.
Я откатываюсь от двери, и тут же возвращается проштрафившийся
старикан, ссылается медовым голосом на государственные дела и исчезает, я
даже глаз не поднял, до того жратвою наслаждаюсь.
Снова мои разъяснения, и начинается наш совет - что дальше делать
будем. Вариантов много, но реально пока осуществим только один - сидеть и
ждать утра, которое, возможно, будет мудреней этого вечера. Впрочем,
Чисимет просто так сидеть не желает:
- Если уж меня считают за темную силу, то я устрою нашим хозяевам
веселую ночку, благо время позднее и по дворцу огни попригасали.
Итак, Чисимет ведет основную линию, Ар помогает, я маскировку кладу,
а Анлен так, на подхвате, аккумулятор, и вот уже первая змейка темноты
сгустилась и лежит, свернувшись в кольцо, а в воздухе начинаются движения
и колебания. Двух змеек и трех марев вполне достаточно, за большим просто
не уследить, и вот уже наши новоявленные призраки выскальзывают - кто в
вентиляцию, кто в щель под дверью, а одно марево решает пойти огнями и
исчезает в пламени почти догоревшего факела. Начинается работа, как в
учебном центре в старое доброе время. Одну змейку сразу же ликвидировал
эльф-стражник, я ее, видимо, плохо укрыл, а сопротивляться наши творения
такого уровня не могут. Зато другие действуют весело и умело. Интересно
видеть мир глазами призрака, хотя какие там глаза! Все серо, плоско, зато
никакой темноты, и изредка появляется муаровый темно-синий фон - нижняя
очаровка.
Я до полусмерти пугаю (не я, а подшефная змея, конечно) идущий
сменяться караул, а чисиметово марево натыкается на спящего в поварне
краболова. Он, краболов, сначала ошарашен всплывшими в воздух котлом и
поварешкой, но быстро ориентируется, быстро запирает и так уже закрытую
дверь и загоняет марево в угол, там ему приходится туго, и Чисимет
ликвидирует подопечного. Остальная троица подбирается к комнатам, где,
судя по всему, сидит сейчас Куранах. Чем ближе наши порождения к тем
местам подбираются, тем труднее становится держать их в узде. Вот Чисимет
пытается заставить змейку отойти от той двери, но она вся извивается, но с
места ни на вершок, да и марева все сильней и сильней дрожат.
На меня эмоции не идут, только обзор, но даже просто глядя на Ара с
Чисиметом, ясно, что что-то идет не так, как надо. Они попеременно то
краснеют, то бледнеют, а мне все труднее и труднее гасить волны,
взбиваемые там, у комнаты. Еще немного, и пойдут автоколебания, и тогда...
Что будет тогда, Чисимет решает не выяснять. Он разом рассасывает плоды
