камнем - пять сотен. Серебро - тысяча, а камешек тут уже не пять тысяч
обозначает, а только две. Ну, а золото - войско. Золотых немного, а
сколько - гном не говорит, а Чисимет не спрашивает. Так разговор идет до
тех пор, пока на дороге не показывается облако пыли. Оно быстро - ну,
быстро-то оно так сказать, - приближается, и минут через пятнадцать можно
разглядеть караван: три четверки лошадей с крытыми невысокими повозками.
Караван широкой дугой заворачивает к станции и шумно тормозит.
Пузатый напускается на кучеров - груз срочный, сколько ждать! Один из
возниц, не оправдываясь, машет на него рукой, а потом приглашает нас в
телеги. "Карета подана, Граф!" - конечно, Андрей. Карета широкая и
вместительная, только головой в полотняную крышу упираться приходится,
Анлен с Ларбо тоже шеи выгибают, ну, а гномам большой разницы нету.
Только кое-как устроились - снаружи слышны удары кнута, и телега
резво дергается вперед. Так и едем весь день, на станциях даже не вылезая:
коней за минуту меняют, кроме одной, где обед за счет короля.
Вечереет, а дорога все так же катится под колесами. То поля, то луга,
а изредка и лесочки попадаются, пару раз мелькнули деревеньки, одна
ничего, другая свежесожженная. Анлен, если сначала болтать пыталась, то
теперь уже все - укачалась, уморилась, и гномы тоже не в своей тарелке, но
говорят, на ночь остановки делать не будем. Я спрашиваю:
- И сколько нам еще так трястись до этого города Серебряных Стен?
А вот ответа получить не удалось. Фургон тормозит и одновременно
взбрыкивает задом с такой силой, что я, продырявив башкой крышу, взмываю к
густо-синему небу, а следом летит не успевший ответить гном. Полет
недолгий и приземление удачно, но сразу приходится откатываться вбок -
шмякнулся я около испуганно ржущей лошади. Делаю это вовремя, а вот следом
приземлившийся гном получает могучий удар копытами, еще толком не
поднявшись, и вместе с топором исчезает из поля зрения. Общая картина
такова: с обоих боков дороги - лес, передняя повозка опрокинута набок,
наша перевернута, а хвостовая стоит нормально, но зато разгорается, как
куча сухого валежника. Лошади из упряжек частью повырывались, а частью
нет, но и те, и другие весьма активно дергаются, метаются и ржут с
прихрапом. Что-то в свете пожара гораздо больше народу мечется, чем ехало,
но мне это сейчас без разницы. Я лезу обратно в нашу телегу - там только
Анлен, она, конечно же, в обмороке, дура! Берусь ее волочь - а руки
липкими становятся, э, это не просто обморок, у ней на ноге у щиколотки
рана немаленькая, наверное, когда повозка переворачивалась, на топор
гномовский напоролась Анлен. Отовсюду несутся крики, угрожающие и
нечленораздельные, а я пока вытаскиваю Анлен на воздух, раздираю рубаху и
затягиваю девице ногу, заматываю рану и оставляю лежать - авось не помрет.
А вокруг сражение кипит, повозка разгорелась, и в свете видно: Карами
кинжалом орудует, а Грэнью - топором, да еще как темпераментно! На них
прет куча оборванцев с копьями наперевес, а левее Чисимет и Ар с еще одной
такой же кучей сцепились. Гномы в рукопашном порядке третью группу теснят,
достаточно успешно. Оценив все это, я выхватываю из рук возницы кнут -
возница-то как слетел с козел, так до сих пор в сознание не пришел - и к
Ару с Чисиметом бегу. Кнута эти разбойнички не любят, и приходится им
схлынуть, да и Ар с копьем и Чисимет с дубинкою, не иначе, трофейной, не
бездельничают. Из леса слышится выстрел, затем еще один. Я оглядываюсь -
ни Андрея, ни Брыка не видать. Карами орет: "Отходите, кто может, к
передней повозке!.." Могут немногие. Эльфы, трое гномов, Ар с Чисиметом, а
Анлен я подтаскиваю как мешок с... мукою, скажем. Гриня уже лук где-то
раздобыл, сторожит, а волосатик ловит и впрягает недостающую лошадь. Я не
выдерживаю:
- Но ведь многих наших нету, как же их бросать?!
Гриня, очень возбужденно:
- Нету, так и не будет. Лесные их к себе уже утащили, хочешь тоже?
Тогда иди, ищи! Нас тут стрелами пощелкают, и все, - и обращается к
гномам: - Ну, а вы хоть теперь поняли? Ржавчина вас ешь, помогайте, что
стоите?
Дело и впрямь безнадежное, и я сам понимаю, что самое глупое сейчас -
это бегать по темному лесу в поисках собственной гибели. Итак, в фургон с
полуоторванным верхом последними грузятся Ар и Грэнью, и мы трогаемся со
всей возможной прытью. Честно говоря, я не особо уверен, что все сойдет
гладко и из леса удастся выбраться целиком, но до самого конца зеленого
массива, черт бы его побрал, и до рассвета не происходит ничего, что могло
бы сойти хоть за намек на бандитов.
Поднявшееся солнце освещает "карету" с изодранным верхом и девять
мрачных душ народу, а вернее сказать, разных народов душ. Анлен головой
вертит, озирается. Как нога? - это я спросить хочу, но лишь гляжу на эту
ногу и решаю промолчать. Нога как нога, все нормально, никаких страшных
шрамов и прочих нарушений формы. Если б я ночью сам не перевязывал, ничего
бы и не подумал. Нет, все ничего, и лучше оставить свои мысли при себе.
Один из гномов то ли нам рассказывает, то ли перед самим собой
оправдывается:
- Эти, лесные, на Больших Дорогах еще ни разу не появлялись. Манера у
них такая - ночью засады делать и к себе народ тащить, кого потом на
продажу обратно, а кто и с ними остается. А ночью в лес идти - дело
гадкое. Эти-то хоть живых народов разбойники, а кроме них там можно еще
повстречаться...
Мне противно и стыдно слушать это бормотание. Сижу и кляну себя
последними словами, ну, и остальную публику, конечно, не забываю. Чисимет,
видать, тоже терзается, выспрашивает Грэнью, кто это такой на нас налетел
- эльф не очень вразумительно объясняет, что это разбойники, которые не
хотят жить в мире и согласии. Анлен просто сидит и на меня глазами
сверкает - не уберег я Ларбо ейного, но уж я-то откуда что мог знать. Так
в тягостном настроении до ближайшей станции и добираемся. Смотритель
охает, ахает, словом, страдает, но поспать не дает. Пересаживает нас в
новые экипажи - уже откровенные телеги, разве только что опять с верхом
матерчатым, - и гони-погоняй. Эльфы, между прочим, опять без оружия -
местные гномы и лук, и меч отбирают, я специально смотрел.
Несмотря на толчки и тряску, я все же пристраиваюсь и кемарю перегона
три, а Анлен все так и сидит, вздыхая горестно, я ее утешить пытался, да
где там - она меня, небось, уже виновником всего твердо считать решила.
А местность, по которой мы движемся, потихоньку становится все
обжитей и обжитей. На лужайках овцы кормятся, поля тоже явно чем-то
культурным засеяны, деревеньки встречаются, садами обсаженные, но пепелищ
подозрительно много, и все свежие, чуть ли не дымятся. И кое-где уже
заново строительство идет. Так до вечера, и даже до ночи. В темноте то
тут, то там горят огни, навстречу все чаще попадаться начинают разного
рода транспортные средства на гужевой тяге, а часам к одиннадцати обе наши
телеги вливаются в большой караван - повозок десять или двадцать - не
разглядеть. На передней фонарь краснеется, и бежит этот караван со
скоростью весьма немаленькой. Дорога и укатанная, и утрамбованная, если б
не пыль, ехать было бы совсем приятно. А что в караване везут? В основном,
подводы грузовые, и лежит на них что-то круглое, в брезент затянутое.
Вот сбоку возня: Ар додремал, уселся поудобнее, глотнул пыли и руку
мою в свою берет. Штука не хитрая, но надежная - что-то вроде азбуки Морзе
наощупь, причем не только слова можно передавать, но и выражение, словом,
азбука глухонемых. Итак, Ар мне пересказывает содержание беседы Грэнью и
Карами. И тот, и другой ничего хорошего от поездки в столицу не ждут.
Грэнью от своей тысячи оторвали под предлогом получения новых указаний, но
он считает, что его разжалуют и отправят в южное войско, что позорно и
обидно. Причину такой уверенности Ар не понял, но вот Карами тоже
согласен, так и сказал, что ни за чем хорошим от войска, идущего на запад,
никого отрывать не будут. Ар прибавляет от себя:
- И вообще, мне кажется, что гномы конвоируют не столько нас, сколько
эльфов.
Такие вот пироги с котятами. Получается, что мы идем довеском с
арестантским транспортом? Ладно, поглядим, что будет впереди - лезу
глядеть в прямом смысле слова. Ветерок пыль сносит, и я наблюдаю впереди
скопище огней вдали и два могучих огня поблизости. Костры, по приближении
оказывается, разведены на двух невысоких башнях, а между ними поперек
дороги подвешено бревно - пеший еще проползет, а вот конному никак. По
внешнюю же сторону дороги в оба края уходит ров, облицованный камнем,
глубины неясной, а за ним невысокий вал.
Возницы спешиваются и идут навстречу караулу. Несколько коротких
разговоров, и оказавшиеся за бревном ворота раскрываются, а бревно
медленно идет вверх. Костры вспыхивают пламенем прямо нестерпимым, светло
как днем, а караван медленно движется между ними - стража внимательно
каждый транспорт осматривает. Затем ворота остаются сзади, и мы уже,
по-видимому, на территории столицы.
Очень трудно разобрать, где мы едем, можно ориентироваться только по
костеркам, горящим на башенках тут и там. Рулим мы между ними довольно
долго, пока не останавливаемся около длинного каменного строения с
небольшой дверью и двумя факелами в держалках над нею. Встречающие - люди
и гномы - очень вежливо разводят нас по комнатам, а верней сказать, по
камерам. Каждая одноместная помещения - узкий каменный мешок с высоким
маленьким окном, нары сбоку. Впрочем, на нарах лежит тюфяк, стоит, опять
же, светильник с открытым огнем, словом, комфорт, если учесть дорогу без
роздыху.
Решаю, что утро вечера мудреней, и валюсь на кровать, а из матраца в
ответ на это с писком вылезает мышка и неторопливо удаляется в тень.
Утра ждать долго не приходится: невыспавшегося, еще от путешествия в
себя не пришедшего, ведут меня в общий зал, там уже вся компания в сборе.
Ар сглатывает все ту же вечную лепешку и сообщает:
- Нас сегодня к Куранаху поведут, будет разговор.
Чисимет кивает, а Анлен добавляет что-то в смысле "надо попросить
освободить наших" - ишь, как ей все просто. Короли тоже не все могут, я
это на своей шкуре испытал, но молчу, радужных надежд не трогаю. А пока
что надо себя в порядок привести - в таком виде ни один уважающий себя
король с нами серьезно говорить не будет. Гном-стражник согласен и любезно
ведет к нашим манаткам, и, кое-как приодевшись, в сопровождении почетного
караула из трех гномов и двух заросших мужиков с копьями мы торжественно
направляемся к Серебряному Замку, он высок и виден отовсюду, действительно
светло-серый и даже посверкивать пытается.
А остальной город застроен хаотично, улицы можно узнать только по
наезженной земле. Дома разные - дерево, камень, мрамор даже есть. Народу
негусто - все больше люди, но есть и эльфы, и краболовы, и волосатенькие
на встречных телегах правят. На нас поглядывают, но так, чтоб было
незаметно - честь блюдут. В Круглом такая вот процессия враз бы толпой
обросла, а тут мы спокойно до замка доходим. Стены замка выложены -
растопчи меня блоха, если не алюминиевыми плитками, посеревшими, конечно,
но еще сохраняющими блеск. А если приглядеться, то видно, что здесь
достаточно часто драят и шлифуют их. Но вот откуда его столько тут? Вон в
Средних Землях гномы за алюминием чуть ли не в преисподнюю лазили, да и
погорели на этом. Прямо на жиле Огненный сидел, а они его расшевелили.
Правда, жила была не просто самородный алюминий, а активный сплав, на
