Вероятно, этим он хотел дать нам понять, что сейчас он с нами на равных -
не босс, а такой же, как и мы, рядовой сотрудник газеты. Подчас он
доходил до смешного, стараясь продемонстрировать свою скромность, но
бывали, конечно, времена, когда скромностью от него и не пахло.
Он явно хотел о чем-то поговорить со мной, но все никак не
решался начать. А я не пошел ему навстречу. Сидел спокойно, потягивая
виски: пусть-ка сам выкручивается как может. Интересно, подумал я, что
именно ему известно, и имеет ли он хоть малейшее представление о том,
что сейчас творится на свете.
И вдруг меня осенило, что в заключении судебно-медицинской
экспертизы, возможно, и речи не было ни о каком приступе стенокардии,
что Старик оказал на полицию немалое давление и бился он за нас по той
простой причине, что понял - или предположил, - что мне кое-что известно
и эти сведения могут оказаться для него достаточно ценными, чтобы ради
них вызволить меня из полиции.
- Ну и денек, - проговорил он.
Я согласился, что день выдался нелегкий.
Он промямлил что-то о тупости полицейских, и я, утвердительно
хмыкнув, дал понять, что придерживаюсь того же мнения.
Наконец он таки взял быка за рога.
- Паркер, - произнес он, - ты разнюхал что-то очень важное.
- Вполне возможно, - отозвался я. - Только не знаю, что вы имеете
в виду.
- Наверное, до такой степени важное, что кое-кто был бы не прочь
отправить тебя на тот свет.
- Кто-то и впрямь пытался, - согласился я.
- Можешь мне довериться, - про ворковал он. - Если нужно
сохранить это в тайне, я помогу тебе.
- Я пока ничего не могу вам сказать, - произнес я. - Потому что,
стоит мне об этом заговорить, вы решите, что я не в своем уме. Вы не
поверите ни одному моему слову. Эти сведения таковы, что я смогу
сообщить их кому-нибудь только после того, как раздобуду побольше
доказательств.
Он изобразил на лице изумление.
- Так вот, значит, насколько это серьезно, - протянул он.
- Именно настолько, - подтвердил я.
У меня язык чесался все ему рассказать. Я жаждал с кем-нибудь
поделиться. Изнемогал от желания разделить с кем-нибудь свою тревогу и
страх, но только с тем, кто охотно мне поверит и с той же охотой
попытается принять какие-то меры против надвигающейся опасности.
- Босс, - сказал я, - вы можете побороть в себе неверие? Можете
поручиться, что готовы признать хотя бы возможность всего того, о чем я
вам расскажу?
- А ты меня испытай, - предложил он.
- К черту, этого мне недостаточно.
- Ну, ладно, тогда по рукам.
- Как бы вы отреагировали, если б я сказал, что на Земле сейчас
находятся пришельцы с какой-то далекой звезды и эти пришельцы скупают
Землю?
- Я бы счел тебя душевнобольным, - ледяным тоном ответил он.
Он принял это за неуместную шутку.
Я встал и поставил стакан на письменный стол.
- Этого я и боялся, - произнес я. - Я предвидел такой ответ.
Джой тоже поднялась.
- Пошли, Паркер, - сказала она. - Нам тут делать нечего.
Старик набросился на меня:
- Да нет же, Паркер. Ты просто решил надо мной подшутить!
- Черта а два, - сказал я.
Мы вышли в коридор. Мне казалось, что он подойдет к двери и
позовет нас обратно, но не тут-то было. Когда мы, не дожидаясь лифта,
повернули к лестнице, я мельком увидел его через открытую дверь - он по-
прежнему сидел на стуле, глядя нам вслед, словно раздумывая над тем, что
лучше: затаить на нас обиду, или просто уволить, или, может, все-таки
принять во внимание мои слова - а вдруг я сказал такое неспроста. Он
показался мне маленьким и далеким. Словно я взглянул на него в
перевернутый бинокль.
Чтобы спуститься в вестибюль, мы отсчитали ногами ступеньки
трех лестничных маршей. Право, не знаю, почему мы не воспользовались
лифтом. Нам это просто в голову не пришло. Вероятно, мы стремились
побыстрее выбраться оттуда.
Улица встретила нас дождем. Тоскливый и холодный, он еще не
вошел в силу и пока только слегка накрапывал.
Мы побрели к машине, и, подавленные, в нерешительности
остановились перед ней, не зная, как быть дальше.
Я думал о той пакости, которая сидела тогда в моем стенном шкафу
(я ведь толком так и не знал, что именно там скрывалось), и о том, какая
участь постигла мою машину. Я не сомневался, что Джой в эту минуту
вспомнились те твари, которые шастали вокруг ее дома и, возможно,
рыскают там до сих пор, и независимо от того, есть они там или нет, ей еще
долго будет слышаться их возня.
Она пододвинулась ко мне вплотную, и в этом промозглом мраке я
молча обнял ее и крепче прижал к себе, подумав, что мы с ней точно
заблудившиеся испуганные дети, ищущие друг у друга защиты от дождя. И
охваченные страхом перед темнотой. Впервые в жизни охваченные страхом
перед темнотой.
- Смотри, Паркер, - произнесла она.
Она протянула мне сложенную горстью кисть руки ладонью
кверху, и я увидел у нее на ладони какой-то предмет, который она до этого
прятала в кулаке.
Я наклонился, чтобы разглядеть его получше, и в тусклом свете
уличного фонаря, стоявшего в конце квартала, увидел на ее ладони ключ.
- Это ключ от лаборатории Стирлинга - он торчал в замке, -
проговорила она. - Когда все отвернулись, я потихоньку его вытащила.
Этот недотепа сыщик, закрывая дверь, даже не подумал о ключе. Он так на
тебя обиделся, что и не вспомнил о нем. За то, что ты спросил, не
собирается ли он брать показания у собаки.
- Молодчина! - воскликнул я и, сжав ладонями ее лицо, поцеловал
ее. Хотя, признаться, мне до сих пор непонятно, почему этот ключ привел
меня тогда в такой восторг. Видно, потому, что в конечном итоге мы все-
таки перехитрили представителя власти, выиграли какой-то ход в этой
страшной, зловещей игре.
- Давай заглянем в лабораторию, - предложила Джой.
Я открыл дверцу и помог ей сесть в машину, потом, обойдя вокруг,
сел за руль. Достал ключ, вставил его в замок зажигания и повернул, чтобы
включить мотор. И когда мотор, закашляв, завелся, я инстинктивно
попытался выдернуть ключ обратно, сознавая, впрочем, что уже слишком
поздно.
Но ничего не случилось. Мотор мерно урчал, работал нормально
как миленький. Никакой бомбы в машине не было.
Я покрылся испариной.
- Что с тобой, Паркер?
- Ничего.
Я включил передачу, отъехал от тротуара. И тут мне вспомнилось,
как я заводил мотор, не думая ни о какой опасности, около усадьбы
"Белмонт", перед зданием биологического факультета (откуда я отъезжал
дважды), у полицейского участка - так что, возможно, это ничем не
грозило. Может статься, что, однажды потерпев в чем-нибудь неудачу,
кегельные шары никогда не прибегают к тому же методу вторично.
Я свернул на боковую улицу, держа путь к Университетской авеню.
- Может, это пустая затея, - сказала Джой. - Вдруг окажется, что
парадное заперто.
- Когда мы уходили оттуда, оно было открыто, - возразил я.
- Но ведь сторож мог его потом запереть.
Однако он этого не сделал.
Мы беспрепятственно проникли в здание и, стараясь ступать как
можно тише, поднялись по лестнице.
Мы подошли к лаборатории Стирлинга, и Джой протянула мне
ключ. Немного повозившись, я наконец попал ключом в скважину,
повернул его и распахнул дверь.
Мы вошли, и я закрыл за нами дверь. Щелкнул замок.
Комната была слабо освещена: на лабораторном столе мерцала
крохотная спиртовка, которая - я был в этом уверен - раньше тут не горела.
А у стола на высоком табурете восседала какая-то странно искривленная
фигура.
- Добрый вечер, друзья, - произнесла фигура.
Я безошибочно узнал этот звучный, отлично поставленный голос.
На табурете сидел Этвуд.
25.
Мы застыли на месте, пожирая его глазами, а он вдруг захихикал.
Возможно, он собирался разразиться хохотом, но из его горла вырвалось
лишь жалкое хихиканье.
- Если я выгляжу несколько необычно, - сказал он, - то это потому,
что я здесь не весь. Я частично вернулся домой.
Теперь, когда наши глаза немного привыкли к полумраку, мы
разглядели его получше - он был скрючен, кривобок и как-то даже маловат
для человека. Он был невероятно худ, одна рука короче другой, а лицо
перекошенно и деформировано. И однако же, одежда сидела на нем как
влитая, словно была сшита с учетом всех его физических недостатков.
- На то есть еще одна причина, - заметил я. - Вы ведь лишились
своей модели.
Я порылся в кармане пальто и выудил маленькую куклу, которую
подобрал на полу в подвале усадьбы "Белмонт".
- Я далек от того, чтобы использовать это вам в ущерб, - сказал я.
Я швырнул ему куклу, и, несмотря на скудное освещение, он ловко
поймал ее укороченной рукой. И едва кукла коснулась его пальцев, она
моментально растворилась в нем, словно его тело или рука были ртом,
который в мгновение ока всосал ее.
Его лицо обрело симметрию, руки сравнялись в длине, бесследно
исчезла кривобокость. Но зато одежда теперь сидела на нем прескверно, а
короткий рукав пиджака едва прикрывал половину руки. И он все еще был
меньше, гораздо меньше того Этвуда, которого я помнил.
- Благодарю,. - сказал он. - Это помогает. С ней значительно легче
сохранять свой облик - не нужно так сосредоточиваться.
Рукав вырастал на глазах, постепенно закрывая руку. Менялась и
остальная одежда, приспосабливаясь к новой форме его тела.
- Хлопот не оберешься с этой одеждой, - вскользь заметил он.
- Вот почему в вашей конторе, в той, что в центре города, собран
такой богатый гардероб.
Это его слегка ошеломило, но он тут же опомнился.
- Ах да, ведь вы же и там побывали. Просто я запамятовал. Должен
сказать, мистер Грейвс, что вы весьма оперативны.
- Профессиональное качество, - объяснил я.
- А кто это с вами?
- Простите, забыл вас представить. Мисс Кейн, мистер Этвуд.
Этвуд воззрился на нее.
- Надеюсь, вы не обидитесь, если я скажу, что никогда не встречал
более бестолковой системы воспроизведения себе подобных, чем ваша,
человеческая.
- А нам она нравится, - заявила Джой.
- Но она же такая нескладная и громоздкая, - возразил он. - Вернее,
вы сами сделали ее такой, загромоздив обычаями и нравственными
установками, Полагаю, что в других отношениях она безукоризненна.
- Вам это, конечно, не известно, - заметил я.
- Мистер Грейвс, - произнес он, - вам, должно быть, понятно, что,
копируя ваши тела, мы вовсе не обязаны заниматься всеми видами
деятельности, вытекающими из функций этих тел.
- Копируете наши тела, - проговорил я. - А может, кое-что еще?
Скажем, бомбы, которые подкладывают в машины.
- Безусловно, - согласился он. - Это проще простого.
- Или капканы, которые устанавливают перед дверью?
- О, это тоже простой механизм. Как вы понимаете, в нем нетрудно
разобраться. Вот если что посложнее - это уже не по нашей части.
- Но почему именно капкан? - спросил я. - Ведь вы себя этим
выдали. До этого я даже не подозревал о вашем существовании. Мне и во
сне не снилось, что на свете могут быть такие, как вы. Если бы не капкан...
- Вы бы все равно узнали о нас, - сказал он. - Вы из тех, кто
способен сообразить, что к чему. Дело в том, что мы взяли вас на заметку.
Мы изучили вас куда лучше, чем вы сами. Мы знали, на что вы способны и
как, вероятнее всего, себя поведете. К тому же мы немного осведомлены о
событиях ближайшего будущего. Правда, это бывает не всегда, но
случается, что мы их можем предсказать. Есть ряд факторов...
- Да погодите вы, черт вас возьми, - перебил я его. - Вы говорите,
что изучили меня. Но, конечно, не только меня, так ведь?
- Конечно. Мы знали кое-что о каждом из вас, о каждом, кто мог
оказаться в таком положении, что рано или поздно догадался бы о нашем
существовании. Сюда относятся репортеры, юристы, ряд чиновников
государственных учреждений, крупнейшие промышленники и...
- И вы их всех разобрали по косточкам?
Он едва сдержал самодовольную усмешку.
- Всех без исключения.
- И взяли под прицел не только меня?
