и купили банк. А вот те, что там раньше были, они бы нас не выселили.
Они-то еще подождали бы.
- И помещение, в котором вы работали, тоже купили какие-то
никому не известные люди, - заметил я,
Он удивленно взглянул на меня.
- А вы-то откуда знаете? - спросил он.
- Сам догадался, - ответил я.
- У меня была скобяная лавка, - объяснил он. - Совсем близко
отсюда, при дороге. Рядом с заправочной станцией, что работает круглые
сутки. Больше шло спортивное снаряжение. Охотничья и рыболовная
снасть да еще наживка. Дело не шибко выгодное. Доход был невелик, но
концы с концами сводили.
Я промолчал. Мне нечего было ему сказать.
- Вы уж извините меня за замок, - проговорил он. - Нам ведь
пришлось взломать дверь с черного хода. Если б мы нашли незапертый
дом, в него бы мы и въехали. Так ведь они все под замком.
- Одно из окон спальни не заперто, - сказал я. - Рама, правда,
заедает, но, если поднатужиться, ее можно поднять. Стирлинг никогда не
запирает это окно на задвижку, чтобы его друзья могли попасть в дом,
когда им вздумается сюда нагрянуть. Чтобы достать до окна, нужно влезть
на какой-нибудь деревянный чурбан или камень, но все равно проникнуть в
дом совсем не сложно.
- А этот Стирлинг - он что, хозяин?
Я кивнул.
- Тогда скажите ему, что мы просим у него прощения. За то, что
самовольно вселились, и за сломанный замок. Пойду разбужу своих, и мы
живо отсюда выкатимся.
- Нет, нет, - сказал я, - оставайтесь. Вот если б у вас нашлось, где
устроить на ночлег даму - ей неплохо бы немного вздремнуть.
- Обо мне не беспокойся, - сказала Джой, - Я могу поспать и в
машине.
- Вы ведь озябнете, - возразил тот. - В эту пору на улице уже
холодновато.
- Тогда можно постелить на пол одеяла. Нас это вполне устроит.
- Скажите, - спросил наш новый знакомый, - почему вы на меня не
осерчали?
- Приятель, - произнес я, - сейчас не время злобствовать друг на
друга. Наступил момент, когда люди должны действовать заодно и
заботиться друг о друге. Теперь нам нужно держаться вместе.
Несколько растерявшись, он с подозрением взглянул на меня.
- Вы, часом, не проповедник? - спросил он.
- Нет, я не проповедник, - успокоил я его и повернулся к Джой.
- Хочу подъехать к заправочной станции и позвонить Стирлингу, -
сказал я. - Сообщить, что у нас все в порядке. Может, он там сидит и ждет
нашего возвращения.
- А я пока пойду в дом, прикину, как вас устроить на ночь, - сказал
этот человек. - Мы можем и уехать, только дайте команду.
- Об этом и речи быть не может, - сказал я.
Мы сели в машину, и я развернулся. Он не двинулся с места,
провожая нас глазами.
- Что происходит? - спросила Джой, когда мы выехали на дорогу и
покатили к главному шоссе.
- О, это только начало, - ответил я. - Цветочки. Ягодки еще
впереди. Все больше будет безработных, все больше бездомных. Чтобы
закрыть кредит, они скупят банки. Чтобы оставить людей без работы, они
скупят и закроют фирмы и предприятия. Скупят виллы и доходные
многоквартирные дома, выселят людей, и людям негде будет жить.
- Но это же бесчеловечно! - возмутилась она.
- Разумеется.
Так оно и было, конечно. Ведь это не человеческие существа. Какое
им дело до судьбы человеческого рода. Род человеческий для них ничто - во
всяком случае, не более, чем какая-то форма жизни, мешающая
использовать эту планету для других целей. Они обойдутся с людьми так
же, как некогда сами люди поступили с животными, мешавшими им
использовать земельные пространства. Они постараются избавиться от них
любыми средствами. Вытеснят их с насиженных мест. Сгонят в кучу. И
сделают все, чтобы род человеческий прекратил свое существование.
Я попытался мысленно представить, как это будет осуществляться
практически, но задача оказалась не из легких. Основной принцип был мне
ясен, однако колоссальный размах операции не позволял охватить все
детали. Ведь для того, чтобы привести к желаемому результату, эта
операция должна носить глобальный характер. И раз уж они пролезли в
провинциальный банк и какую-то занюханную придорожную лавчонку,
можно с уверенностью сказать, что по крайней мере в Соединенных
Штатах - насколько это касается промышленности, торговли и финансов -
операция проводится в масштабе всей страны. Потому что никто не станет
размениваться на покупку жалкой лавчонки, пока не наложит лапу на
жизненно важные для страны крупные промышленные комплексы. И никто
не станет возиться с провинциальным банком, если не установлен контроль
над более солидными финансовыми учреждениями. Кегельные шары
годами скупали акции и наверняка исподволь, потихоньку, как делал это
Этвуд, занимали стратегические позиции. Ибо они никогда бы не
позволили себе действовать так открыто, если бы в их руках уже не
находились ключевые позиции в экономике.
Есть, конечно, на земном шаре места, где эта операция не
сработает. Она может принести плоды только в тех государствах, где
процветает частная инициатива, где промышленные предприятия и
финансовые учреждения принадлежат отдельным лицам и где природные
богатства являются частной собственностью. Она не сработает в России и в
других социалистических странах, но, может, этого и не требовалось.
Ликвидируйте большую часть мировой промышленности, закройте
крупнейшие международные финансовые учреждения, и с человечеством
будет покончено. Прекратится торговля, приостановится обращение
валюты, не будет кредита, и, содрогаясь в бессильных потугах, погибнет то,
что мы зовем цивилизацией.
Но оставался вопрос, на который пока не нашлось ответа, - вопрос,
тревожащий и уже не раз возникавший. Откуда взялись все эти деньги?
Ибо на проведение подобной операции нужны деньги - такое их
количество, которого, пожалуй, не наберется во всем мире.
И еще один вопрос, столь же актуальный. Когда и как были
выплачены эти деньги?
Напрашивался ответ, что они вообще не могли быть выплачены.
Ведь в противном случае банки были бы наводнены деньгами, и в
финансовых кругах уже заподозрили бы, что творится что-то неладное.
И, обдумывая это, я вдруг вспомнил о том, что сообщил мне
сегодня в конце дня Дау Крейн. Он сказал тогда, что банки буквально
лопаются от невиданного притока денег. Что они переполнены деньгами.
Наличными деньгами, которые народ несет к ним вот уже около недели.
Так что, может, они все-таки были выплачены, если не все, так
большая их часть. И выплачены сразу - все платежи умышленно произвели
в пределах одной недели; все сделки купли-продажи, все договора и
опционы были оформлены с таким расчетом, чтобы не исказить картины
финансового положения страны, чтобы не натолкнуть кого-нибудь на
мысль, что что-то происходит.
И если уж это действительно так, то положение человечества
безнадежно и до гибели ему остался какой-то шаг.
Но все эти предположения и умозаключения не давали ответа на
тот, первый вопрос: откуда все-таки взялись все эти деньги?
Понятно, что кегельные шары не выручили их за какие-нибудь
товары, которые они могли привезти со своей планеты и продать на Земле.
Ведь продай они некое количество этих неизвестных товаров, достаточное,
чтобы сколотить из выручки рабочий капитал, это не могло бы пройти
незамеченным. Если, конечно, эти товары не обладали невероятной,
фантастической ценностью - не были чем-то таким, о существовании чего
никто даже не догадывался; если они не были настолько ценными, что сам
этот факт заставлял человека, который приобрел это таинственное
сокровище, хранить его только для себя, зная, что оно обесценится, если он
когда-либо осмелится им поделиться. В противном случае было бы
невозможно незаметно ввезти на Землю товары инопланетного
происхождения.
- Сейчас мы свяжемся с биологом, который пребывает в своей
лаборатории, - возвестил Пес.
- Правильно, - сказал я. - Иначе он будет недоумевать, куда мы
запропастились.
- Мы должны предупредить его, - сказал Пес, - чтобы он соблюдал
величайшую осторожность. Не помню, мы это сделали или нет. Эти твари в
мешке, которых мы ему отдали, способны быть исключительно коварными.
- Ну, об этом можно не беспокоиться, - заверил я Пса. - Уж
Стирлинг-то примет нужные меры. Возможно, что в эту самую минуту он
уже знает о них больше, чем любой из нас.
- Допустим, мы сейчас позвоним ему, - проговорила Джой, - потом
немного вздремнем, и наступит утро. А что дальше?
- Будь я проклят, если знаю, - сознался я. - Что-нибудь сообразим.
Мы просто обязаны что-нибудь придумать. Ведь необходимо наконец
поставить людей в известность о том, что происходит. И мы должны
обмозговать, в какой это сделать форме, так чтобы они поняли и поверили
нам.
Мы выехали на шоссе, и впереди блеснули огни заправочной
станции.
Я подъехал к ней и затормозил перед колонкой.
Появился заправщик.
- Наполните бак, - сказал я ему. - У вас есть здесь телефон?
Он ткнул большим пальцем назад, в сторону здания станции.
- Там, в углу, рядом с сигаретным автоматом.
Я вошел в помещение станции, набрал номер и по просьбе
телефонистки опустил в прорезь монету. Раздались длинные гудки.
Мне ответил чей-то голос - резкий официальный голос, который не
принадлежал Стирлингу.
- Кто вы? - спросил я. - Мне нужен Кэрлтон Стирлинг.
Голос оставил мой вопрос без ответа.
- А вы кто? - в свою очередь, спросил он.
Я возмутился. Меня всегда бесят подобные штучки, но сейчас я
подавил свое возмущение и назвал себя.
- Откуда вы звоните?
- Послушайте...
- Мистер Грейвс, - перебил меня голое, - с вами говорит
представитель полиции. Нам нужно с вами побеседовать.
- Полиции!? Что там стряслось?
- Кэрлтон Стирлинг мертв. Около часа назад сторож обнаружил его
труп.
23.
Я затормозил перед зданием биологического факультета и вылез из
машины.
- Ты уж лучше останься здесь, - сказал я Псу. - Сторож тебя не
очень-то жалует, да и я предпочел бы не объяснять полицейским, откуда
вдруг взялась говорящая собака.
Пес порывисто вздохнул, продув в усах пробор.
- Пожалуй, моя персона их несколько ошеломила бы, - проговорил
он, - хотя биолог, ныне покойный, воспринял меня очень спокойно.
Намного спокойнее, смею заметить, чем вы сами.
- У него было передо мной большое преимущество, - объяснил я. -
Он рассматривал все с истинно научной точки зрения.
А секундой, позже я с недоумением спросил себя, как мог я сейчас
позволить себе хотя бы намек на шутку - ведь Стирлинг был моим другом,
и вполне возможно, что именно на мне лежала вина за его смерть, хотя в
тот момент мне не были известны обстоятельства его кончины.
Я вспомнил, как в то утро, развалясь в кресле, он спал в комнате
радиопрослушивания, а жить-то ему оставалось меньше суток; вспомнил,
как он легко проснулся, не рассерженный, не удивленный, и завел разговор
в своем обычном сумасшедшем стиле, к которому давно привыкли те, кто
его хорошо знал.
- Подожди нас, - сказал я Псу. - Мы не очень задержимся.
Мы с Джой поднялись по ступенькам, и я собрался было
забарабанить в парадное, но дверь оказалась незапертой. Мы одолели
лестницу - дверь в лабораторию Стирлинга была открыта настежь.
Двое мужчин, поджидая нас, сидели на лабораторном столе. Они о
чем-то разговаривали, но при звуке наших шагов в коридоре разом
замолчали - мы слышали, как они прервали свою беседу, - и уже молча
ждали нашего появления.
Один из них был Джо Ньюмен - тот самый малый, который
позвонил мне по поводу катившихся по дороге кегельных шаров.
- Привет, Паркер, - сказал он, спрыгнув со стола, - Привет, Джой.
- Привет, привет, - отозвалась Джой.
- Это Билл Лиггет, - представил второго мужчину Джо Ньюмен. -
Он из отдела по расследованию убийств.
- Из отдела по расследованию убийств? - переспросил я.
- Конечно, - ответил Джо. - Они ведь считают, что Стирлинга кто-
то прикончил.
Я круто повернулся к сыщику.
