хорошая, добротная солнечная система, иначе они к ней и не притронутся.
- Короче говоря, - резюмировал я, - ты хочешь сказать, что они
торгуют солнечными системами.
- Ваша сообразительность, - изрек Пес, - не оставляет желать
лучшего. Но это всего только одна сторона вопроса. Воя же проблема
представляет собой сложный комплекс.
- Но для кого же они скупают эти солнечные системы?
- Вот тут мы уже начинаем углубляться в более сложные материи, -
произнес Пес. - Что бы я вам ни сказал, вы все равно попытаетесь сравнить
это с вашей собственной экономической системой, а ваша экономическая
система - прошу прощения, если я оскорблю ваши чувства, - самая
бестолковая из всех, которые я когда-либо встречал.
- Между прочим, мне известно, что они покупают эту планету, -
заметил я.
- О, разумеется, - сказал Пес, - и, как всегда, действуют самыми
нечестными путями.
Я промолчал - меня вдруг поразила вся несуразность этой
ситуации: подумать только, мне приходится беседовать с существом, как
две капли воды похожим на огромную собаку, и обсуждать с ним других
пришельцев, которые покупают Землю, действуя, по словам моего
инопланетного союзника, обычными для них методами обмана и
жульничества.
- Дело в том, - продолжал Пес, - что они могут стать кем угодно и
чем угодно. Они никогда не бывают собой. Вся их деятельность основана
на лжи.
- Ты сказал, что они твои конкуренты. Стало быть, ты тоже агент
по продаже недвижимости.
- О да, благодарю вас за такое понимание, - польщенно подтвердил
Пес, - причем агент наивысшего класса.
- Следовательно, если бы этим кегельным шарам, или как их там,
не удалось купить Землю, ты приобрел бы ее сам, так ведь?
- Никогда, - запротестовал Пес. - Это было бы неэтично.
Понимаете, именно поэтому я так в этом заинтересован. Настоящая
операция нанесет исключительной силы удар всей галактической торговле
недвижимостью, а этого ни в коем случае нельзя допустить. Торговля
недвижимостью - древняя и благородная профессия, и она должна
сохранить свою первозданную чистоту.
- Что ж, весьма похвально, - одобрил я. - Рад это слышать. И что
ты намерен предпринять?
- Честно говоря, сам не знаю. Ведь вы мне мешаете. От вас не
дождешься никакой помощи.
- Я мешаю?
- Нет, не вы. Вернее, не только вы. Я имею в виду вас всех. Ваши
идиотские правила.
- Но зачем им понадобилась Земля? Что они будут с ней делать,
когда купят?
- Я вижу, что вы не сознаете, - произнес Пес, - какое у вас в руках
богатство. Должен вас поставить в известность, что немного найдется таких
планет, как эта, которую вы называете Землей. Это нормальная, покрытая
плодородной почвой планета, а таких планет очень мало. И они
расположены далеко друг от друга. Утомленный может дать здесь отдых
измученному телу и утешить свой воспаленный взор изысканной красотой,
которая встречается отнюдь не на каждом шагу. В некоторых системах
были построены и выведены на орбиту конструкции, на которых
попытались создать условия, имеющиеся здесь у вас в естественном виде,
Но искусственное никогда не может до конца приблизиться к настоящему,
поэтому ваша планета имеет такую большую ценность как естественная
спортивная площадка и курорт. Надеюсь, вы понимаете, - извиняющимся
тоном добавил он, - что, исходя из вашего языка и ваших понятий, я все
упрощаю и употребляю грубое, приблизительное сравнение. На самом деле
это не совсем так, как я вам рассказал. Во многих аспектах это нечто
совершенно иное. Но вы ухватили основную идею, а на большее у меня нет
возможностей.
- Ты хочешь сказать, что, завладев Землей, эти существа откроют
на ней своего рода галактический курорт?
- О нет, - возразил Пес, - для этого у них слишком тонкие кишки.
Но они продадут ее тем, кто сумеет этим заняться. И хорошо на этом
заработают. В космосе выстроено много увеселительных заведений и
планет типа Земли, на которых самые разнообразные существа могут
устраивать пикники и проводить свои отпуска. Но в действительности
ничто не может заменить настоящую плодородную планету. Уверяю вас,
они могут получить за нее все, что попросят.
- А что они могут за нее запросить?
- Запах. Аромат. Благовоние, - ответил Пес. - Никак не могу найти
подходящее слово.
- Духи?
- Правильно, духи. Запах, который доставляет удовольствие. Запах
для них - это что-то необыкновенно прекрасное. Когда они бывают сами
собой, в своем естественном виде, он является их самым большим, может
быть, даже единственным, сокровищем. Ведь в своем естественном
состоянии они совсем не такие, как вы и я...
- Кажется, я имею представление об их естественном состоянии, -
проговорил я. - Это те штуки, которые сидят у тебя в мешке.
- Ну, тогда, может быть, вам понятно, - сказал Пес, - какие это
полнейшие ничтожества.
Он яростно встряхнул мешок, сбивая шары в кучу.
- Полнейшие ничтожества, - повторил он. - Лежат себе в мешке и
наслаждаются своими духами, для них это - вершина счастья, если
подобные твари вообще способны испытывать счастье. Обдумав его слова,
я решил, что все это просто возмутительно. У меня мелькнуло подозрение,
не пытается ли Пес меня одурачить, но я сразу же отбросил эту мысль. Ведь
если все это мистификация, то сам Пес неизбежно должен быть ее частью.
Хотя бы потому, что по-своему он был таким же гротескным и несуразным,
как те существа в мешке.
- Мне жаль вас, - проговорил Пес без особой грусти в голосе, - но
вы сами виноваты. Все эти идиотские правила...
- Я это слышу от тебя не в первый раз, - сказал я. - Что ты
подразумеваешь под "всеми этими идиотскими правилами"?
- Ну как же - это правила для каждого, кто владеет какими-либо
вещами.
- Иными словами - наши законы о собственности.
- Должно быть, так они называются по-вашему.
- Но ты же сказал, что кегельные шары собираются продать
Землю...
- Это совсем не то, - возразил Пес. - Я вынужден был так сказать,
потому что не мог выразить это иначе как в ваших понятиях. Но
убедительно прошу вас поверить, что это совсем другое.
А ведь верно, подумал я. Вряд ли две совершенно разные
цивилизации могут в своем развитии выработать одинаковый образ
действий. У них должны быть разные мотивы, разные методы, потому что
сами цивилизации всегда в корне отличны друг от друга. Даже их языки -
не только по словарному составу, но и по самой своей концепции - не могут
иметь ничего общего.
- Это средство передвижения, которым вы сейчас управляете, -
сказал Пес, - заинтриговало меня с самого начала, но у меня не находилось
возможности с ним ознакомиться. Как вы можете себе хорошо представить,
я был очень занят, собирая необходимую мне информацию другого рода.
Он вздохнул.
- Вы понятия не имеете - да и откуда вам это знать? - сколько всего
нужно изучить, когда без подготовки попадаешь в чужую цивилизацию.
Я рассказал ему о двигателе внутреннего сгорания и механизме
передачи, с помощью которого энергия, вырабатываемая двигателем,
приводит машину в движение, но сам я довольно-таки слабо в этом
разбираюсь. Объяснение получилось поверхностным и примитивным,
однако он вроде бы усвоил основной принцип. По его реакции я заключил,
что он впервые встретился с подобным устройством. Но у меня создалось
отчетливое впечатление, что это устройство поразило его отнюдь не
совершенством конструкции, а скорее своей явной, с его точки зрения,
бездарностью.
- Очень вам благодарен за столь четкое объяснение, - учтиво
проговорил он. - Я не стал бы вас беспокоить, но меня одолевало большое
любопытство. Быть может, было бы лучше и в некотором смысле полезнее,
если бы мы потратили это время на обсуждение дальнейшей судьбы этих
вот штук.
Он встряхнул мешок, давая мне понять, что он имеет в виду.
- Я уже знаю, что мы с ними сделаем, - сказал я. - Мы отвезем их к
одному моему другу, которого зовут Кэрлтон Стирлинг. Он биолог.
- Биолог?
- Биолог - это тот, кто изучает жизнь, - пояснил я. - Он вскроет эти
шарики и расскажет нам, что они из себя представляют.
- А это болезненно? - поинтересовался он.
- В некотором смысле, пожалуй, да. - Тогда все в порядке, - решил
Пес. - А что касается этого биолога - я, кажется, уже слышал о существах,
которые занимаются чем-то похожим.
Но, судя по его тону, он, несомненно, имел в виду нечто
совершенно иное. Оно и понятно, подумал я, ведь жизнь можно изучать по-
всякому.
Некоторое время мы ехали молча. Мы уже приближались к городу,
и движение постепенно усиливалось. Пес напряженно застыл на сиденье, и
я видел, что его тревожит длинная полоса надвигавшихся на нас городских
огней. Я попытался представить, будто сам вижу эти огни впервые, и
понял, какой они могут внушить ужас сидевшему рядом со мной существу.
- Давай-ка послушаем радио, - предложил я.
Я протянул руку и включил приемник.
- Связь на расстоянии? - спросил Пес.
Я кивнул.
- Как раз время вечернего выпуска последних известий, - заметил
я.
Передача только началась. Захлебываясь от счастья, диктор бодро
рекламировал какое-то изумительное моющее средство.
Потом раздался голос радиообозревателя:
- Час назад при взрыве, происшедшем на автомобильной стоянке
позади жилого дома "Уэллингтон Армз", погиб какой-то мужчина.
Предполагают, что погибший - научный обозреватель "Ивнинг геральд"
Паркер Грейвс. Полиция считает, что в машину Грейвса подложили бомбу,
которая взорвалась, когда Грейвс включил мотор. В настоящее время
полиция пытается окончательно уточнить личность погибшего.
И он перешел к следующему сообщению.
С минуту я сидел словно оглушенный, потом протянул руку и
выключил радио.
- В чем дело, друг мой?
- Тот человек, который погиб. Ведь это был я, - объяснил я ему.
- Вот чудеса-то, - заметил Пес.
19.
Увидев свет в окне лаборатории на третьем этаже, я понял, что
Стирлинг работает. Я принялся барабанить в парадную дверь, пока по
коридору не прихромал разгневанный сторож. Он жестом приказал мне
убираться вон, но я упорно продолжал стучать. В конце концов он все-таки
отпер дверь, и я назвал себя. Недовольно ворча, он впустил меня. Вслед за
мной в дом проскользнул и Пес.
- Оставьте собаку на улице, - возмущенно потребовал сторож. -
Сюда собакам вход запрещен.
- Это не собака, - возразил я.
- А что же?
- Подопытный экземпляр, - объяснил я.
И пока он переваривал это, мы успели юркнуть мимо него и
подняться на несколько ступенек. Я слышал, как, сердито бормоча себе что-
то под нос, он заковылял обратно в свою каморку на первом этаже.
Склонившись над лабораторным столом, Стирлинг что-то
записывал в тетрадь. На нем был неописуемо грязный белый халат.
Когда мы вошли, он оглянулся на нас с таким видом, будто наш
приход был в порядке вещей. Сразу было видно, что он не знает, который
сейчас час. Его ничуть не удивило, что мы явились в такое неурочное
время.
- Ты пришел за пистолетом? - спросил он.
- Нет, кое-что тебе принес, - сказал я, показывая мешок.
- Тебе придется вывести отсюда собаку, - заявил он. - Собакам
сюда вход запрещен.
- А это вовсе не собака, - сказал я. - Я, правда, не знаю, как он там
себя величает и откуда он, но это пришелец.
Явно заинтересовавшись, Стирлинг повернулся к нам всем телом.
Прищурившись, посмотрел на Пса.
- Пришелец, - без особого удивления повторил он. - Ты
подразумеваешь под этим существо со звезд?
- Именно. это он и имеет в виду, - вставил Пес.
Стирлинг наморщил лоб. Помолчал. Было почти слышно, как
лихорадочно заработали его мысли.
- Когда-нибудь это должно было случиться, - наконец проговорил
он, словно давая авторитетное заключение по какому-то важному вопросу. -
Но никто, конечно, не мог предугадать, как это произойдет.
- Поэтому тебя это нисколько не удивило, - констатировал я.
- Нет, почему же? Разумеется, я удивлен. Но скорее внешностью
