подошвами у меня хрустели опавшие сухие листья.
Вначале я попытаюсь проникнуть в дом через дверь, решил я. Как
добропорядочный, цивилизованный человек. А если на мой звонок никто не
выйдет, я, как в прошлый раз, влезу в окно. Шофер, конечно, изведется от
любопытства, пытаясь понять, что я замыслил. Ну и черт с ним. Его дело
дождаться меня и отвезти обратно в город, а остальное его не касается.
Впрочем, подумал я, кто-то ведь закрыл окно, и сейчас оно может
оказаться запертым. Но это меня не остановит. Меня уже ничто не могло
остановить. Однако я сознавал, что, даже будь у меня время на
размышление, все равно я не сумел бы объяснить, почему так рвался
попасть в этот дом и зачем мне вдруг понадобилось встретиться с Этвудом.
Интуиция? - спросил я себя. Джой что-то говорила о человеческой
интуиции - или это говорил Этвуд? Я не мог вспомнить, кто из них.
Я поднялся по ступенькам, нажал на кнопку звонка и немного
подождал. Едва я протянул палец, чтобы позвонить еще раз, за дверью в
прихожей послышались шаги.
Тут я вспомнил, что, когда я приезжал сюда прошлой ночью,
звонок был испорчен. Он еле держался и завихлялся у меня под пальцем,
когда я пытался звонить.
Но сейчас он был в полной исправности, окно было закрыто, а в
прихожей звучали шаги, направлявшиеся к двери.
Дверь распахнулась, и на пороге появилась девушка в строгом
черно-белом одеянии горничной.
Я прирос к месту, вытаращив на нее глаза.
Горничная стояла неподвижно, выжидающе, с дерзким видом
смотрела на меня,
- Я надеялся увидеть мистера Этвуда, - наконец выдавил я.
- Не будете ли вы так любезны войти в дом, сэр? - спросила она.
Я вступил в вестибюль: тут тоже произошли большие перемены.
Прошлой ночью дом казался заброшенным, везде лежал толстый слой
пыли, а стоявшая здесь мебель была закрыта чехлами. Сейчас он приобрел
вполне жилой вид. Пыль исчезла, деревянные панели и кафельные плитки
пола сверкали чистотой. В сиротливом одиночестве стояла пустая
старинная вешалка для одежды, а рядом с ней - зеркало в рост человека,
блестевшее после недавнего мытья.
- Позвольте вашу шляпу и пальто, сэр, - сказала горничная. -
Мадам в кабинете.
- Но этвуд? Ведь это Этвуд...
- Мистера Этвуда здесь нет, сэр.
Она взяла у меня из рук шляпу и приготовилась принять пальто.
Я снял его и отдал ей.
- Пожалуйте сюда, сэр, - пригласила она.
Дверь была открыта, и, переступив порог, я очутился в комнате,
вдоль стен, которой с пола до потолка сплошными рядами поднимались
заставленные книгами полки. У окна за письменным столом сидела
блондинка, с которой я познакомился в баре, та самая, что вручила мне
карточку, на которой было написано: "Мы покупаем все".
- Добрый день, мистер Грейвс, - произнесла она. - Рада вас видеть.
- Этвуд сказал мне...
- К сожалению, мистер Этвуд нас покинул.
- И вы, конечно, замените его.
Ледяное спокойствие и запах фиалок. Белокурая богиня отлично
уживалась в ней с опытной секретаршей.
И вдобавок она была еще существом из другого мира и крошечной,
безупречно выполненной куколкой, которую я вчера держал в руках.
- Вас это удивляет, мистер Грейвс?
- Нет, - ответил я. - Сейчас нет. Возможно, раньше это меня
поразило бы. Но не теперь.
- Вы пришли поговорить с мистером Этвудом. Мы надеялись, что
вы придете. Нам нужны такие люди, как вы.
- Как рыбке зонтик, - заметил я.
- Вы не присядете, мистер Грейвс? И прошу вас, оставьте этот
шутливый тон.
Я опустился на стул как раз напротив нее, по эту сторону стола.
- Как же мне себя вести? - спросил я. - Что, по-вашему, я должен
потерять самообладание и зарыдать?
- От вас не требуется никакого особого поведения, - ответила она. -
Пожалуйста, будьте самим собой, и только. Давайте побеседуем так, словно
оба мы люди.
- К которым вы, естественно, не относитесь.
- Совершенно верно, мистер Грейвс.
Мы сидели, глядя друг на друга, и мне было дьявольски неловко.
На ее бесстрастном лице не дрогнул ни один мускул: прекрасное каменное
лицо идола.
- Будь вы человеком иного склада, - произнесла она, - я попыталась
бы заставить вас забыть, что я не принадлежу к человеческому роду. Но
думаю, что с вами это не пройдет.
Я покачал головой.
- Мне тоже жаль, что это так, - сказал я. - Поверьте, я искренне
сожалею об этом. Мне больше всего хотелось бы считать вас человеческим
существом.
- Мистер Грейвс, если бы я была человеком, то из всех,
доставшихся на мою долю комплиментов этот был бы самым приятным.
- А разве вы не человек?
- Пожалуй, я все равно расцениваю это как комплимент.
Я пристально посмотрел на нее. Меня озадачили не только ее
слова, но и тон, которым она их произнесла.
- А вдруг в вас все-таки есть что-то человеческое?.. - проговорил я.
- Нет, - сказала она. - Не будем себя обманывать, ни вы, ни я. В
сущности, вы должны меня ненавидеть, полагаю, что так оно и есть. Хотя,
может статься, ваша ненависть не столь уж интенсивна. А мне, по идее,
полагалось бы испытывать к вам глубочайшее презрение, однако я погрешу
против истины, если скажу, что я вас презираю. И тем не менее я считаю,
что в нашей беседе мы оба должны по возможности проявить некоторое
благоразумие.
- А к чему вам быть благоразумной по отношению ко мне? Есть же
много других...
- Но вы ведь знаете о нас, мистер Грейвс, - сказала она. - Вы и еще
несколько человек. И таких людей очень, очень мало. Мы бы удивились,
узнав, как мало их наберется во всем мире.
- И я должен держать язык за зубами.
- Право, мистер Грейвс, уж кто-кто, а вы на этом собаку съели. На
сегодняшний день сколько нашлось человек, готовых выслушать вас?
- Один-единственный, - признался я.
И это наверняка девушка. Вы любите ее, а она любит вас.
Я кивнул.
- Вот видите, - сказала она. - Вам поверил только один человек - и
то ваша возлюбленная.
- Пожалуй, вы правы.
Я чувствовал себя последним идиотом.
- Тогда перейдем к делу, - сказала она. - Предположим, мы дадим
вам возможность заключить наивыгоднейшую сделку. Если б вы о нас не
знали, мы бы не обратились к вам с этим предложением, но, поскольку вы
достаточно осведомлены, нам терять нечего.
- Сделку? - тупо переспросил я.
- Ну конечно, - подтвердила она. - Вы получите... как это у вас
называется? Акции на правах с учредителями. Я правильно выразилась?
- Но, может, в подобной сделке...
- Послушайте, мистер Грейвс. У вас не должно быть никаких
иллюзий. Я подозреваю, что они еще сохранились у вас, но вам необходимо
с ними расстаться. У вас нет никакой возможности нас остановить. Нас
ничто не может остановить. Просто потому, что операция слишком далеко
продвинулась. Предположим, было время, когда вам удалось бы справиться
с нами. Но оно прошло. Уверяю вас, мистер Грейвс, уже слишком поздно.
- Но если уже слишком поздно, зачем вам тогда тратить на меня
энергию?
- Вы можете нам пригодиться, - ответила она. - Вы можете кое-что
для нас сделать. Когда в один прекрасный день люди разберутся в том, что
над ними сотворили, они возмутятся. Разве не так, мистер Грейвс?
- Милочка, - сказал я, - ты и на половину не представляешь, что
тогда поднимется.
- Но, как вы понимаете, мы хотим избежать неприятностей. Или, по
крайней мере, свести их до минимума. Что касается нравственной и
правовой стороны вопроса, то мы чувствуем под собой твердую почву,
неукоснительно соблюдая все законы, выработанные вашим собственным
обществом. Мы не нарушили ни одного предписания, и нам не хотелось бы,
чтобы нас вынудили прибегнуть к карательным мерам. Я уверена, что люди
тоже предпочли бы без этого обойтись, потому что, должна вам сказать, это
может принести им немало страданий. Мы хотим довести выполнение
своего плана до конца и заняться чем-нибудь другим. И насколько это в
нашей власти, мы хотим завершить операцию как можно спокойнее. В
этом-то вы и можете быть нам полезны.
- С какой это стати я буду вам помогать?
- Мистер Грейвс, - произнесла она, - вы окажете этим услугу не
только нам, но и всему человеческому роду, любые ваши действия, которые
помогут сгладить трения во время завершения операции, пойдут на пользу
не только нам, но и вашим соплеменникам. Потому что, как бы они себя ни
вели, в конечном итоге судьба их от этого не изменится. А какой им смысл
подвергать себя бесполезным мучениям, если они все равно обречены?
Теперь рассмотрим следующий момент: вы специалист по
распространению разного рода информации...
- Не такой уж я специалист, как вам кажется, - перебил я.
- Но вы знакомы с методами и технической стороной дела. Вы
можете убедительно писать...
- Есть люди, которые пишут гораздо более убедительно.
- Но у нас в распоряжении именно вы, мистер Грейвс.
Тон, которым это было сказано, мне не понравился.
- Стало быть, вы хотите, чтобы я успокаивал людей, убаюкивал их
колыбельными песенками.
- Да, и еще в меру своих возможностей вы будете советовать нам,
как следует реагировать на ту или иную ситуацию. Можете назвать это
должностью консультанта.
- Но вы ведь сами все знаете. Не хуже меня.
- Вам, наверно, кажется, мистер Грейвс, что мы усвоили
человеческие взгляды во всей их полноте. Что мы можем думать и
действовать, как люди. А ведь дело обстоит совсем не так. Мы, конечно,
разбираемся в том, что вы называете бизнесом. И мы изучили его весьма
досконально. Мы отлично поднаторели в вашем законодательстве. Однако
многое осталось неизученным из-за недостатка времени. Мы знаем только
одну сторону человеческой натуры - то, как она реагирует на торговые
сделки. А в остальном наши сведения о людях очень ограничены. Мы, к
примеру, отчетливо не представляем себе реакцию людей, когда они узнают
правду.
- Что, страшновато, да? - спросил я.
- Нет, мы ничего не боимся. Мы готовы при случае проявить
необходимую жестокость. Но на это потребуется время. А мы хотим
закончить все как можно быстрее.
- О'кэй. Предположим, я буду писать для вас. А что это даст? Кто
напечатает мои статьи? Каким образом они дойдут до людей?
- Вы только пишите, - произнес этот белокурый айсберг. - А
остальное мы берем на себя. Мы донесем ваши статьи до людей. Мы
сумеем их распространить. Это уже не ваша забота.
Меня охватил страх. Пожалуй, с легкой примесью злобы. Но в
основном это был страх. Потому что только сейчас я по-настоящему
осознал, насколько неумолимы и беспощадны эти пришельцы. Они не
знали, что такое мстительность, они не знали ненависти. Едва ли их можно
было считать врагами в нашем понимании этого слова. Они были
губительной, злой силой, и их не могли пронять никакие мольбы. Просто-
напросто их ничто не трогало. Земля для них была не более чем предметом
собственности, а люди - пустым местом.
- Вы предлагаете мне стать предателем своего племени, - сказал я.
Впрочем, произнося эту фразу, я прекрасно сознавал, что слово "предатель"
для них лишь бессмысленное сочетание звуков. И хотя, по всей
вероятности, им известно, что оно означает, они абсолютно не способны
понять его истинного смысла. Потому что их этика не может иметь ничего
общего с этикой человеческого рода; возможно, что у них есть свои
нравственные установки, но они так же недоступны нашему пониманию,
как наши недоступны для них.
- Давайте рассмотрим этот вопрос с практической точки зрения, -
произнесла она. - Мы предлагаем вам выбрать одно из двух. Либо вы
остаетесь с людьми и делите с ними их общую судьбу, либо вы переходите
на нашу сторону с куда большей для себя выгодой. Если вы отклоните наше
предложение, мы не очень от этого пострадаем. Если же вы его примете, вы
в значительной степени облегчите существование самому себе и - правда, в
несколько меньшей степени - своим соплеменникам. Лично вы от этого
выиграете, а род человеческий, поверьте мне, ничего не потеряет.
- А где гарантия, что вы не нарушите слова?
- Сделка есть сделка, - отрезала она.
