стараясь скрыть дворцовый переворот, прикидывалась, будто любовь к отцу
она перенесла на сестру, что обретет ее в Сильвии. Но Аннета знала, что
с прежней любовью она простилась навеки.
Повелительно звала ее новая любовь, созидающая и разрушающая... Вос-
поминания об отце были безжалостно отброшены. Его вещи были почтительно
удалены в благоговейный полумрак комнат, - там уж некому было их тро-
гать. Халат спрятан в старый шкаф. Аннета запрятала его, потом снова вы-
тащила, постояла в нерешительности, прижалась к нему щекой и вдруг,
вспомнив все, отшвырнула. Нет логики в любви! Кто же из них изменил?
Она была поглощена только что обретенной сестрой. Она совсем не знала
ее! Но когда полюбишь, не известные тебе черты привлекают особенно. Пре-
лесть тайны примешивается к тому, что уже знаешь. Видела она Сильвию
мельком, и ей хотелось удержать в памяти лишь то, что ей понравилось.
Потихоньку от самой себя она допускала, что и это нечто весьма неопреде-
ленное. Но стоило ей попытаться беспристрастно воспроизвести то, что бы-
ло для нее сомнительным в облике Сильвии, как она тотчас же слышала то-
пот маленьких шлепанцев в коридоре и голые руки Сильвии будто обвивались
вокруг ее шеи.
Сильвия должна была прийти. Она обещала... Аннета готовилась к прие-
му. Куда она проведет ее? В свою милую комнату. Сильвия сядет вот тут,
на ее любимом месте, у растворенного окна. Аннета смотрела на все ее
глазами, радовалась, что покажет ей свой дом, безделушки, деревья, оде-
тые в нежную листву, и холмы, усыпанные цветами. При мысли, что Сильвия
теперь разделит с ней уют и комфорт, она наслаждалась ими, испытывая
свежее чувство новизны. Но вот она подумала, что Сильвия станет сравни-
вать свое жилье с булонским домом. Радость омрачилась. Неравенство в их
положении тяготило Аннету, будто в этом была и ее вина. Но ведь она в
силах все исправить, она заставит Сильвию воспользоваться благами, кото-
рые судьба предоставила ей, Аннете... Да, но, значит, за ней будет еще
одно преимущество. Аннета предчувствовала, что предстоит борьба. Она
помнила насмешливое молчание Сильвии в ответ на ее первое приглашение.
Надо было посчитаться с ее щепетильностью. Как же быть? Мысленно Аннета
перебрала несколько планов. Но ни один не годился. Раз десять она перед-
вигала мебель в комнате; с детским удовольствием выставила напоказ самые
ценные вещи, потом унесла и оставила лишь самые простые. Обдумала все до
мелочей: где поставить на этажерке цветы, где - портрет... Только бы
Сильвия не пришла, пока все не будет готово! Но Сильвия и не думала то-
ропиться, у Аннеты времени было вдоволь, и она ставила и переставляла,
передвигая все снова и снова. Она находила, что Сильвия очень медлит, и
пользовалась этим, кое-что исправляя в своих планах. Бессознательная ко-
медия! Она обманывала себя, придавая значение пустякам. Все это волне-
ние, расстановка и перестановка вещей были просто предлогом, чтобы отв-
лечься от иного волнения, от горячечных мыслей, нарушавших обычный поря-
док ее рассудочной жизни.
Предлог изжил себя. На этот раз все было готово. А Сильвия не шла. -
Аннета не раз уже принимала ее в своем воображения. Она устала от ожида-
ния... Однако нельзя же было снова идти к Сильвии! Ну вот, она придет и
вдруг прочтет в скучающих глазах Сильвии, что без нее прекрасно обходят-
ся! Уже самая эта мысль терзала гордую душу Аннеты. Нет, лучше никогда
не видеть ее, чем так унижаться! Однако... Она принимает решение, спе-
шит, одевается, - она пойдет за своей забывчивой Сильвией. Но не успела
она застегнуть перчатки, как решимость уже оставила ее, ноги у нее под-
косились, она села на стул в прихожей, сама не зная. что же делать...
И в тот миг, когда Аннета, не снимая шляпы, уныло уселась у двери, не
зная, идти ли, нет ли, в этот самый миг позвонила Сильвия!..
Не прошло и десяти секунд, как отзвучал звонок, а дверь уже распахну-
лась. Такая быстрота и восторженное выражение глаз Аннеты ясно показали
Сильвии, как ее ждали. И еще на пороге, не успели сестры обменяться сло-
вом, две рожицы прижались друг к другу. Аннета в порыве радости потащила
Сильвию через весь дом; она не выпускала ее руки, не сводила с нее глаз,
смеялась громко, без причины, как счастливый ребенок...
И все вышло не так, как она себе представляла. Ни одна заготовленная
фраза не пригодилась. Она не усадила Сильвию в свой излюбленный уголок.
Обе уселись спиной к окошку на диван, рядышком, глядя друг другу в гла-
за, болтали наперебой, а взгляды их говорили:
(Аннета): "Наконец-то! Да ты ли это?"
(Сильвия): "Вот видишь, я и пришла..."
Сильвия, разглядывая Аннету, спросила:
- Вы собрались уходить? Аннета мотнула головой: объяснять не хоте-
лось.
Сильвия все поняла, наклонилась и шепнула:
- Не ко мне ли ты собралась? Аннета привскочила и, прижавшись щекой к
плечу сестры, сказала:
- Злючка!
- Почему? - спросила Сильвия, целуя уголком губ золотистые брови Ан-
неты.
Аннета не ответила. Сильвии был известен ответ.
Она улыбнулась, лукаво следя за Аннетой, а та избегала ее взгляда.
Непокорная душа! Настроение у Аннеты упало. Вдруг путами ее связала ро-
бость. Они притихли, и старшая сестра прильнула к плечу младшей, очень
довольной, что так быстро удалось взять в свои руки власть...
Потом Аннета подняла голову, и обе, поборов волнение, стали болтать,
как закадычные подруги.
На этот раз враждебных намерений не было. Напротив, они жаждали из-
лить свои души... Впрочем, не до конца! Они знали, что у каждой есть
свое, сокровенное, - то, что нельзя показать. Даже когда любишь? Вот
именно, когда любишь! Да что же это, поточнее? Они чувствовали взаимное
доверие, но затаились, они прощупывали границы того, что любовь другой
могла бы вытерпеть. И не одно признание, сначала откровенное, посреди
фразы меняло русло и премило оборачивалось ложью. Друг друга они не зна-
ли, были друг для друга по многим чертам неразгаданной загадкой; два ха-
рактера, два мира, несмотря ни на что, чуждые. У сестры Сильвия (она ду-
мала об этом больше, чем хотела) пустила в ход все свое обаяние. А пле-
нять она умела. Аннета была ею очарована, и в то же время ее коробили
некоторые ужимки и манеры Сильвии, - ей было от них не по себе. Сильвия
это замечала, но и не думала вести себя иначе; старшая сестра, независи-
мая и наивная, бурная и сдержанная, привлекала ее и отпугивала (хотя,
слушая ее болтовню, никто не догадался бы об этом). Прехитрыми и пренаб-
людательными были и та и другая, они не пропускали ни взгляда, ни мысли.
Они еще не были уверены друг в друге. В них была и недоверчивость и го-
товность излить и отдать друг другу душу. Однако отдать, не получая ни-
чего взамен, не хотелось! В сестрах сидел бесенок гордыни. В Аннете он
был посильнее. Но и любовь двигала ею сильнее. И скрыть этого она не
могла. Она терпела поражение, отдавая больше, чем ей хотелось бы, и
Сильвии это нравилось. Так представители двух договаривающихся сторон,
горя желанием столковаться, действуют с мудрой осмотрительностью и, сле-
дя за поведением друг друга, осторожно идут к цели.
Поединок был неравен. Сильвия очень скоро поняла, какая властная и
жертвенная любовь владеет Аннетой. Поняла лучше, чем сама Аннета. Она
испытывала ее, играла мягкой лапкой как ни в чем не бывало. Аннета
чувствовала, что побеждена. Она была и пристыжена и обрадована.
Сильвия попросила показать ей весь особняк. Аннета не предложила это-
го сама - побоялась, что сестру уязвит благоденствие, которое ее окружа-
ло; у нее отлегло от сердца, когда она увидела, что Сильвия чувствует
себя здесь как дома. С довольным видом ходила она взад и вперед, смотре-
ла, трогала, будто была у себя дома. Аннета была озадачена изумительной
бесцеремонностью сестры, и в то же время ее любящее сердце радовалось.
Проходя мимо постели Аннеты, Сильвия легонько шлепнула по подушке. Вни-
мательно осмотрела туалетный столик, зорким взглядом пробежала по всем
флаконам, рассеянно заглянула в библиотеку, пришла в восторг от занаве-
сок, разбранила одно кресло, присела на другое, сунула нос в полуоткры-
тый шкаф, пощупала шелковое платье и, проделав круг, вернулась в спальню
Аннеты, уселась в низенькое кресло около кровати, болтая без умолку. Ан-
нета предложила ей чаю, но Сильвия предпочла глоток сладкого вина. Силь-
вия сосала бисквит и поглядывала на Аннету, а та чтото хотела сказать,
но все не решалась, и Сильвия чуть не выпалила:
"Да говори же!"
И вот Аннета порывисто и резко, оттого что сдерживала свои чувства,
предложила Сильвии поселиться у нее. Сильвия молча улыбнулась, проглоти-
ла бисквит и, обмакивая в малагу вместе с пальцами последний кусочек,
снова мило улыбнулась, поблагодарила глазами и полным ртом, покачала го-
ловой, будто разговаривая с малым ребенком; потом уронила:
- Душечка...
И отказалась.
Аннета твердо стояла на своем, повелительно, чуть не силой вынуждала
ее согласиться. Теперь отмалчивалась Сильвия. Она извинялась - полунаме-
ками, вкрадчивым голоском, даже застенчиво, но не без лукавства. (Она
ведь горячо полюбила старшую сестру - порывистую, нежную, правдивую!..)
Она твердила:
- Не могу.
Аннета спрашивала:
- Да почему же? И, наконец, Сильвия сказала:
- У меня есть друг! Анкета в первую секунду ничего не поняла. А потом
поняла все и были сражена. Сильвия, посмеиваясь, наблюдала за сестрой, а
немного погодя тихонько поднялась и ушла, расцеловав ее и прощебетав
что-то ласковое.
Воздушный замок Аннеты рухнул. На душе было тяжело. Смутно от сумяти-
цы чувств. В иные она предпочитала не вникать - они жгли ее и порою ком-
ком подступали к горлу. Она считала себя свободной от предрассудков, но
мысль, что милая ее сестра... Да, все это было слишком тяжело! Сколько
слез она пролила... Отчего? Как все глупо! Не ревность ли это снова? Да
нет же!
Она передернула плечами и встала. Не хотелось больше ни о чем думать.
И она думала без конца... Она мерила большими шагами комнаты, чтобы отв-
лечься. Заметила, что проделывает по квартире тот круг, который продела-
ла сестра. Думала лишь о ней. О ней и о том, другом... Ревность это яс-
но. Нет, нет, нет, да нет же! Она сердито топнула ногой. Не желала до-
пускать ревность... Но допустила, нет ли, а на душе было скверно. Она
пыталась все объяснить с точки зрения нравственности. И объяснила. Уязв-
лена была ее чистота. В ее сложной натуре, богатой противоречиями, кото-
рым не доводилось еще сталкиваться, была и пуританская строгость. Впро-
чем, не религиозное ханжество мешало ей. Воспитана она была отцом-скеп-
тиком и вольнодумкой-матерью вне всяких влияний религии и привыкла все
обсуждать. Бесстрашно подвергала критике любые социальные предрассудки.
Свободную любовь допускала в теории, допускала - и получалось отлично.
Рано, разговаривая с отцом или однокурсниками, она защищала права сво-
бодной любви, и к требованиям этих прав даже почти не примешивалось же-
лание, свойственное молодости, - казаться передовой: она вполне искренне
считала, что свобода в любви законна, естественна и даже благоразумна.
Никогда ей не приходило в голову осуждать хорошеньких девушек-парижанок,
которые живут, как им хочется: она смотрела на них куда доброжела-
тельней, чем на дам своего, буржуазного круга... Что же ее сейчас так
огорчило? Ведь Сильвия пользоваласо своим правом... Правом? Нет, не ее
это право! Пусть другие, но только не она! Позволительно это тем, кто
стоит не так высоко. К своей сестре и к самой себе Аннета предъявляла -
правильно ли, нет ли, - да, правильно! - более строгие требования. Полю-
бить на всю жизнь - вот что казалось ей высшим благородством сердца.
Сильвия пала, и сестра сердилась на нее за это! "Полюбить на всю жизнь?
