выждала еще несколько дней и снова отправилась к Сильвии после обеда,
под вечер. Сильвия еще не вернулась домой, а может быть, снова вышла,
никто точно не знал. Каждый раз нервное нетерпение целый день держало
Аннету в напряжении, в ожидании; она возвращалась разочарованная, и ма-
лодушие втайне подсказывало ей, что лучше отказаться. Но она была из тех
людей, которые никогда не отказываются от принятого решения, не отказы-
ваются, как бы упорно ни было сопротивление и как бы ни страшились они
того, что может случиться.
И она снова пошла как-то на исходе мая, около девяти вечера. На этот
раз сказали, что Сильвия дома. Шестой этаж. Она поднялась одним духом -
не хотела, чтобы осталось время на раздумье, чтобы можно было чем-то оп-
равдать свое отступление. У нее захватило дыхание. Она остановилась на
площадке. Она не знала, что ждет ее.
Длинный общий коридор, без ковра, вымощен плитами. Справа и слева две
полуотворенные двери: жильцы громко переговаривались. На красных плитах
рдели лучи заходящего солнца - они падали из двери налево. За нею и жила
Сильвия.
Аннета постучалась. Не прерывая болтовни, ей крикнули: "Войдите!" Она
толкнула дверь: отблеск" золотистого заката ударили ей в лицо. Она уви-
дела - полураздетая девушка, в юбке, с голыми пухлыми плечами и босыми
ногами в розовых стоптанных шлепанцах ходит по комнате, повернувшись к
ней гибкой спиной. Она чтото искала на туалетном столике и болтала сама
с собой, припудривая пуховкой нос.
- Ну! В чем дело? - спросила она сюсюкая, потому что рот у нее был
полон шпилек.
И тут же ее отвлекла ветка сирени в кувшине с водой: она уткнулась
носом в цветы и замурлыкала от удовольствия. Подняла голову, взглянула
смеющимися глазами в зеркало и увидела Аннету, - озаренная солнечными
лучами, та нерешительно остановилась позади нее на пороге. Сильвия ахну-
ла, повернулась к ней, и, закинув голые руки, проворно заколола шпилька-
ми растрепанные волосы, потом подошла, протягивая объятия, но вдруг от-
дернула руки и любезным, гостеприимным жестом, но сдержанно, пригласила
Аннету войти. Аннета вошла; она пыталась что-то сказать, но не могла вы-
говорить ни слова. Сильвия тоже молчала. Предложила стул, накинула поно-
шенный халат в голубую полоску и села напротив, на кровать. Обе смотрели
друг на друга и выжидали - кто начнет...
Как они были различны! Они изучали друг друга проницательным, оцени-
вающим взглядом, без снисхождения, стараясь узнать, выпытать: "Какая же
ты?"
Перед Сильвией стояла Аннета - высокая, свежая, широколицая, чуточку
вздернутый нос, крутой лоб телки под копной вьющихся каштановых волос с
золотистым отливом, густые брови; широко раскрытые голубые глаза были
чуть навыкате и иногда как-то странно темнели от сердечного волнения;
рот большой, губы выразительные, со светлым пушком в уголках, обычно
сомкнуты, и в их выражении - что-то готовое к отпору, сдержанное, реши-
тельное, но какая же всепобеждающая, застенчивая и светлая улыбка преоб-
ражает все лицо, когда они раскрываются; подбородок и щеки полные, но не
толстые, словно литые, шея, плечи, руки - цвета густого меда; прекрасная
упругая кожа, омываемая здоровой кровью. Немного тяжеловата талия, чуть
грузен торс, а груди - широкие, пышные; опытный взгляд Сильвии, ощупывая
их под тканью, задержался на гармоничной линии прекрасных плеч и шеи, на
этой золотистой, округлой колонне, на самой совершенной линии тела Анне-
ты. Она умела одеваться, костюм был тщательно продуман, - по мнению
Сильвии, чересчур уж тщательно; волосы аккуратно заложены, ни одного за-
витка не выбивается, ни одной лишней прядки. И Сильвия спрашивала себя:
"А нутро у нее такое же?"
Перед Аннетой стояла Сильвия - почти одного роста с ней (да, пожалуй,
не ниже), но тоненькая, с узкой талией, с маленькой, не по фигуре, го-
ловкой, в халате, накинутом на полуголое тело, с небольшой грудью, но
все-таки пухлая и плечи у нее полные, а бедра узкие, и сидит она, чуть
покачиваясь, сложив руки на округлых коленях. Подбородок и лоб у нее то-
же округлые, носик вздернутый, волосы светло-каштановые, очень тонкие и
растут низко на висках, на щеках кудряшки, а на затылке и на белой,
очень белой и изящной шее непослушные завитки. Комнатное растение. Про-
фили у нее были асимметричные: правый томный, сентиментальный - кошечка
спит; левый хитрый, настороженный - кошечка кусается. Разговаривая, она
вздергивала верхнюю губку, так что обнажались острые клычки. И Аннета
подумала: "Худо будет, если она вцепится!"
Как они были различны! И все же обе с первого взгляда узнали друг в
друге отца - его взгляд, светлые глаза, его лоб, складка в уголках
рта...
Аннета, оробевшая, напряженная, овладела собой и произнесла свою фа-
милию холодным от волнения тоном, Сильвия, не прерывая ее, не сводила с
нее глаз, а потом преспокойно сказала, вздергивая губку в недоброй улыб-
ке:
- Я и так это знала.
Аннета вздрогнула.
- Каким образом?
- Видела вас - и часто-с отцом...
Она запнулась перед последним словом. Может быть, из злорадного
чувства ей и хотелось сказать: "С моим отцом". Но она этого не сказала
из насмешливого сострадания к Аннете, читавшей по ее губам. Аннета все
поняла, отвела глаза, вспыхнула от унижения.
Сильвия ничего не упустила из виду: она смаковала ее смущение. Она
продолжала говорить с важностью, не спеша. Рассказала, что на похоронах
была в церкви, забилась в уголок и все видела. Она вела рассказ певучим
голоском, произнося слова чуть в нос и не обнаруживая никакого волнения.
Но если она умела видеть, то Аннета умела слышать. И когда Сильвия кон-
чила, Аннета подняла глаза и спросила:
- Вы очень любили его? Ласково посмотрели друг на друга сестры, но
это был лишь миг. Тень ревности скользнула в глазах Аннеты, и она про-
должала:
- Он очень любил вас.
Ей искренне хотелось доставить Сильвии удовольствие, но в голосе, по-
мимо воли, прозвучала досада. А Сильвии показалось, что она уловила пок-
ровительственную интонацию. Ее лапки выпустили коготки, и она сказала с
живостью.
- О да: он меня очень любил! Помолчала, а затем со снисходительным
видом выпалила:
- Вас он тоже очень любил! Он часто говорил мне об этом.
Руки Аннеты сильные, большие и нервные руки, дрогнули, пальцы сжа-
лись. Сильвия смотрела на них. Чувствуя, как подступает к горлу комок,
Аннета спросила:
- Он часто говорил с вами обо мне?
- Да, часто, - подтвердила Сильвия с невинным видом.
Вероятно, это была неправда. Но Аннета не знала, что такое лицемерие,
и верила людям; вот почему слова Сильвии ранили ее в самое сердце...
Итак, отец говорил с Сильвией о ней, они говорили о ней вместе! Она же
до самого последнего дня ничего не знала, была так уверена, что он дове-
ряет ей, а он обманул, он все утаивал от нее; она даже не знала о су-
ществовании сестры! Непостоянство, несправедливость подавили ее. Она по-
чувствовала, что побеждена. Но показывать это ей не хотелось; она поис-
кала оружие, нашла его и сказала:
- Вы очень редко видели его за последние годы.
- За последние годы - да, - поневоле уступила Сильвия. - Разумеется.
Он же болел. Его взаперти держали.
Наступило враждебное молчание. Обе улыбались, обе сдерживали досаду.
Аннета - суровая и надменная, Сильвия - двуличная, ласковая, жеманная.
Они считали очки, прежде чем продолжать игру. Аннету утешало, что она
все же получила преимущество - хоть и незначительное, но в глубине души
ей было стыдно за свои дурные мысли, и она постаралась повести разговор
более сердечным тоном. Она сказала, что ей хотелось бы сблизиться с той,
в ком возродилась "частица" отца. Но, помимо своей воли, она установила
различие между ними, подчеркнула, что она - в привилегированном положе-
нии. Рассказала Сильвии о последних годах Рауля и не могла удержаться -
дала ей понять, что была ближе отцу. Сильвия воспользовалась паузой и
удружила Аннете - вспомнила, как был к ней привязан отец. И одна не-
вольно завидовала роли другой и старалась похвастаться своей ролью. Го-
воря или слушая (не желая слушать и все же слыша), они осматривали друг
друга с головы до ног. Сильвия снисходительно сравнивала свои длинные
голени, тонкие щиколотки, босые ножки, болтавшие шлепанцами, с грузными
ногами и широкими щиколотками Аннеты. Аннета, рассматривая руки Сильвии,
отмечала, как заросли лункп ее слишком розовых ногтей. Встретились не
просто две девушки; то были две семьи-соперницы. И хотя казалось, что
они непринужденно ведут беседу, взгляд их и язык разили мечом, они с
неприязнью следили друг за другом. Звериным чутьем ревности каждая сра-
зу, с первого же взгляда, вызнала всю подноготную другой, обнаружила
тайные изъяны ее души, пороки, о которых та, быть может, и не подозрева-
ла. Сильвия видела в душе Аннеты сатанинскую гордость, упрямство, взбал-
мошность, которые, вероятно, еще не проявили себя. Аннета видела в душе
Сильвии черствость и улыбающуюся двуличность. Позже, полюбив друг друга,
сестры старались забыть то, что тогда увидели. А сейчас неприязнь зас-
тавляла их все рассматривать через увеличительное стекло. Временами они
ненавидели друг друга. Аннета, чуть не плача, думала: "Как все это дур-
но, как дурно! Я должна показать пример".
Она оглядела скромную каморку, посмотрела на окно, на тюлевую зана-
веску, на крышу и трубы соседнего дома, залитого лунным светом, на ветку
сирени в кувшине с отбитым краем.
Холодно, хотя душа ее пылала, Аннета предложила Сильвии дружбу и по-
мощь... Сильвия выслушала с рассеянным видом, усмехнулась недоброй ус-
мешкой, промолчала... Аннета была смертельно оскорблена, и, с трудом
скрывая, как уязвлена ее гордость и какая нежность зарождается в ее ду-
ше, она внезапно поднялась. На прощание они обменялись пустыми любезнос-
тями. И Аннета вышла, опечаленная, разгневанная.
Она уже миновала коридор, выложенный плитками, уже спустилась с пер-
вой ступени лестницы, когда Сильвия, потеряв по дороге одну туфельку,
подбежала к ней сзади и обхватила руками ее шею. Аннета обернулась,
вскрикнула от душевного волнения. В порыве чувства сжала Сильвию в
объятиях. Сильвия тоже вскрикнула и засмеялась оттого, что Аннета с та-
кой силой обняла ее. Они горячо поцеловались. Слова любви. Нежный шепот.
Благодарность, обещание скоро увидеться...
Наконец они расстались. Аннета, смеясь от счастья, очутилась внизу -
она не помнила, как спустилась. Услышала наверху мальчишеский свист,
будто кто-то звал собаку, и голосок Сильвии:
- Аннета! Она подняла голову и на самом верху в круге света увидела
рожицу Сильвии, крикнувшей со смехом:
- Лови! И в лицо Аннете полетели брызги воды и мокрая ветка сирени -
ее бросила Сильвия вместе с воздушными поцелуями...
Сильвия убежала. Аннета, закинув голову, все искала сестру глазами,
но ее и след простыл. Она сжала в руках мокрую ветку сирени и поцеловала
ее.
До дома было далеко, да и не совсем безопасно ходить по иным улицам в
такой поздний час, но Аннета все же вернулась пешком. Ей хотелось танце-
вать. А дома она не легла, пока не поставила сирень в вазу у своей кро-
вати, - так была она счастлива, так возбуждена. Вскочила и переставила
ветку в кувшин с водой, совсем как было у Сильвии. Затем опять улеглась,
но лампу не загасила, потому что ей не хотелось расставаться с нынешним
днем. А часа через три она вдруг проснулась среди ночи. Цветы были на
месте. Ей не приснилось, в самом деле она виделась с Сильвией... И она
снова заснула с милым образом в душе.
Дни покатились в жужжании пчел, строящих новый улей. Так вьется рой
вокруг молодой царицы. Вокруг милой своей Сильвии Аннета создавала новое
будущее. Старый улей был заброшен. Его царица мертва. Восторженная душа,
