классификации. И даже, пожалуй, шел еще дальше...
Рокфеллеров, Фордов и Меллонов я на приеме не увидел, хотя, по рассказам
Силверса, они являлись его лучшими друзьями и должны были присутствовать
обязательно. Зато другие миллионеры пришли - очевидно, миллионеры в первом
поколении, а не во втором и тем паче в третьем. Они вели себя шумно и
благодушно, ибо находились сейчас на ничейной земле между царством
чистогана, где чувствовали себя очень уверенно, и царством живописи, где
чувствовали себя не очень уверенно. Все они считали себя коллекционерами, а
не людьми, случайно купившими несколько картин, чтобы повесить их дома. В
этом заключался самый главный трюк Силверса: он делал из своих клиентов
коллекционеров, то есть заботился о том, чтобы музеи время от времени брали
у них какую-нибудь картину для выставки и вносили ее в каталог с пометкой:
"Из собрания мистера и миссис X". Благодаря этому клиенты Силверса
подымались еще на одну ступеньку выше по вожделенной лестнице, ведущей в
светское общество.
Внезапно я увидел напротив себя миссис Уимпер. Она поманила меня пальцем.
- Что мы делаем здесь, среди этих акул? - спросила она. - Для чего меня,
собственно, пригласили? Ужасные люди. Не сбежать ли нам?
- Куда?
- Все равно куда. В "Эль Марокко" или ко мне домой.
- Я бы с удовольствием, - начал я. - Но не могу. Я здесь, так сказать, по
долгу службы.
- По долгу службы? А как же я? Ведь у вас есть долг и по отношению ко
мне. Вы должны доставить меня домой. Меня пригласили из-за вас.
Ее аргументация показалась мне весьма занятной.
- Вы, случайно, не русская? - осведомился я.
- Нет. А почему вы спрашиваете?
- Да потому, что некоторые русские дамы умеют возводить стройные
логические построения, основываясь на ложных посылках и ложных
умозаключениях, [250] а потом предъявлять претензии к другим. Очень
привлекательная, очень женственная и очень опасная черта. Миссис Уимпер
вдруг рассмеялась.
- У вас так много знакомых русских дам?
- Есть несколько. Эмигрантки. Я заметил, что они обладают гениальной
способностью предъявлять ложные обвинения ни в чем не повинным мужчинам. По
их мнению, это не дает угаснуть любви.
- И все-то вы знаете! - заметила миссис Уимпер, бросив на меня долгий
испытующий взгляд. - Когда же мы уйдем? Не желаю выслушивать фарисейские
проповеди этой Красной Шапочки.
- Почему Красной Шапочки?
- Тогда волка в овечьей шкуре.
- Это уже не из сказки о Красной Шапочке. Это из Библии, миссис Уимпер.
- Спасибо, профессор. Но и тут и там фигурирует волк. Скажите, неужели
вам не становится худо при виде этой стаи малых и больших гиен и волков,
которые шныряют взад и вперед с Ренуарами в пасти?
- Пока нет. Я воспринимаю это иначе, чем вы. Мне нравится, когда человек
серьезно рассуждает о материях, в которых он ничего не смыслит. Это звучит
по-детски и успокаивает нервы. Узкие специалисты нагоняют скуку.
- А ваш верховный жрец? Он говорит о картинах со слезами на глазах, будто
это его родные дети, а потом выгодно продает их. Впрочем, он продаст и мать,
и отца.
Я не мог удержаться от смеха. Она хорошо разбиралась в этой ярмарке
тщеславия.
- Нам здесь нечего делать, - сказала она. - Проводите меня домой.
- Могу отвезти вас домой, но потом я должен вернуться.
- Хорошо.
Я бы и сам мог догадаться, что у подъезда миссис Уимпер ждет машина с
шофером, но для меня это было почему-то неожиданностью. Она заметила мое
удивление. [251]
- Все равно, отвезите меня домой. Я не кусаюсь, - сказала она. - Шофер
доставит вас обратно. Ненавижу приходить домой одна. Вы не представляете
себе, какой пустой может казаться собственная квартира.
- Ошибаетесь, - возразил я, - представляю. Машина остановилась, шофер
распахнул дверцу. Миссис Уимпер вышла из машины и, не дожидаясь меня,
направилась к подъезду. Разозленный, я последовал за
ней.
- Как ни жаль, но мне придется ехать обратно, - сказал я. - Вы, конечно,
понимаете, что иначе нельзя.
- Можно, - сказала она. - Но в этом вы опять-таки ничего не смыслите.
Спокойной ночи. Джон, отвези господина... Извините, забыла вашу фамилию.
Я оторопело взглянул на нее.
- Мартин, - сказал я без запинки.
Миссис Уимпер и бровью не повела.
- Господина Мартина, - повторила она.
Секунду я размышлял, не лучше ли мне отказаться. Потом сел в машину.
- Довезите меня до ближайшей стоянки такси, - сказал я шоферу.
Машина тронулась. Мы проехали две улицы, и я сказал:
- Остановитесь! Вон - такси.
Шофер повернулся ко мне:
- Почему вы хотите выйти? Для меня сущий пустяк довезти вас до места.
- А для меня не пустяк.
Он усмехнулся.
- Боже мой! Мне бы ваши заботы.
Мы остановились. Я протянул ему чаевые. Он покачал головой, но деньги все
же взял. Я поехал на такси к Силверсу. И вдруг сам покачал головой и
подумал: "Какой я идиот!"
- Отвезите меня, пожалуйста, не на Шестьдесят вторую улицу, а на
Пятьдесят седьмую, угол Второй авеню.
- Как угодно. Хорошая ночь, правда?
- Чересчур теплая. [252]
Я вышел у магазина братьев Штерн. Магазин был еще открыт. Несколько
гомосексуалистов с плотоядной улыбкой выбирали холодные закуски на ужин. Я
позвонил Наташе. Она ждала меня не раньше чем через два-три часа, поэтому я
не решился подняться к ней без звонка. День был и так богат неожиданностями,
и я хотел избежать новых. Наташа была дома.
- Ты где? - спросила она. - У своих коллекционеров? Краткая передышка?
- Я не у коллекционеров и не у миссис Уимпер. Я в магазине братьев Штерн.
Среди сыров и салями.
- Купи полфунта салями и серого хлеба.
- Масла тоже?
- Масло у нас есть. А вот против эдамского сыра я не возражаю.
Я вдруг почувствовал себя очень счастливым.
К тому времени, когда я вышел из телефонной будки, в магазине уже
резвились три пуделя. Я узнал Рене, а потом и его хозяина, рыжего Яспера.
Яспер поздоровался со мной - он был какой-то развинченный, как большинство
педерастов.
- Что поделываешь, незнакомец? Давно не виделись.
Я получил свои покупки: салями, сыр и шоколадный крем в тонкой жестяной
формочке.
- Вот как? - заметил Яспер. - Продукты для позднего ужина.
Я молча смерил его взглядом. На его счастье, он не спросил, буду ли я
ужинать с приятельницей. Иначе я увенчал бы его рыжую шевелюру формочкой с
кремом - чем не корона!
Но он ничего не сказал, молча последовал за мной на улицу.
- Может, прогуляемся немного? - предложил он, стараясь шагать со мной в
ногу.
Я огляделся. На Второй авеню царило оживление. Был, очевидно, час
вечернего променада. Улица буквально кишела гомосексуалистами с пуделями и
без оных. А также с карликовыми таксами, причем многих владельцы несли под
мышкой. Атмосфера была празднич[253] ная. Молодые люди здоровались,
перебрасывались шутками, останавливались, когда собаки справляли свою нужду
у края тротуара, рассматривали друг друга, обменивались взглядами. Я
заметил, что вызываю всеобщее внимание. Яспер шел рядом со мной, кивая
знакомым с такой гордостью, словно я был его новым приобретением. И все
обсуждали мою скромную особу. Потеряв терпение, я круто повернул назад.
- Почему вы так торопитесь? - спросил Яспер.
- Каждое утро я хожу в церковь и причащаюсь. Мне надо подготовиться к
этому. До свидания.
На секунду Яспер потерял дар речи. Потом за моей спиной раздался громкий
смех. Этот смех неожиданно напомнил мне прощание с миссис Уимпер. Я
остановился у газетного киоска и купил "Джорнэл" и "Ньюс".
- Сегодня вечером они, по-моему, в полном сборе, - заметил Ник и сплюнул.
- Здесь всегда так?
- Каждый вечер. Парад звезд. Если это будет продолжаться, в Америке
снизится рождаемость
Я поднялся на лифте в квартиру Раташи С тех пор как она здесь жила, наши
отношении вступили в новую фазу. Раньше мы встречались от случая к случаю,
теперь я проводил у нее все вечера.
- Я должен принять ванну. У меня такое чувство, будто я испачкался с ног
до головы.
- Давай! Грех удерживать человека от мытья. Хочешь ароматическую соль?
Гвоздику фирмы "Мэри Чесс"?
- Лучше не надо! - Я подумал о Яспере и о том, что произойдет, если,
встретившись с ним, я буду благоухать гвоздикой.
- Каким образом ты так скоро вернулся?
- Я отвез миссис Уимпер домой. Силверс пригласил ее без моего ведома.
- И она так быстро отпустила тебя? Браво!
Я слегка приподнялся в теплой воде.
- Она не хотела меня отпускать. Но откуда ты знаешь, что вырваться от нее
нелегко?
Наташа рассмеялась.
- Это известно каждому. [254]
- Каждому? Кому именно?
- Каждому, кто с ней сталкивается. Она чувствует себя одинокой, не
интересуется мужчинами своего возраста, поглощает в большом количестве
коктейли "Мартини" и вполне безобидна. Бедный Роберт! А ты испугался?
Я схватил Наташу за подол пестрого, разрисованного вручную платья и
попытался втащить ее в воду. Но она закричала:
- Пусти! Платье не мое! Это модель!
Я отпустил ее.
- А что в таком случае наше? Квартира - не наша, платья - не наши,
драгоценности - не наши...
- Вот и прекрасно. Никакой ответственности! Это ведь то, о чем ты мечтал.
Правда?
- Сегодня у меня плохой день, - сказал я. - Сжалься надо мной!
Наташа встала.
- И ты еще собираешься осуждать меня за Элизу Уимпер. Ты со своим
пресловутым пактом.
- Каким пактом?
- О том, что мы не должны причинять друг другу боль. И о том, что мы
сошлись лишь для того, чтобы забыть старые романы. О Боже! Как ты мне все
это преподнес! И мы, дрожа как овцы после урагана, укрылись под сенью этой
ни к чему не обязывающей любвишки, укрылись, чтобы зализать раны, которые
нам нанесли другие.
Она заметалась по ванной. А я с удивлением смотрел на нее. Почему она
вдруг вспомнила все эти наполовину забытые дурацкие разговоры, с которых
всегда начинается сближение? Я был уверен, что не говорил всего этого - не
такой уж я дурак! Скорее она сама так думала... И, наверное, именно потому
она прибилась ко мне. В голове у меня промелькнуло множество мыслей; да, я
понимал, что отчасти она права, хотя и не хотел в этом признаться. Меня
удивляло только, что она все так ясно сознавала.
- Дай мне рюмку водки, - сказал я осторожно, решив перейти в наступление.
Когда у человека совесть не чиста, это самое верное средство. [255]
- Здорово мы друг друга обманули! Не так ли?
- По-моему, это обычная история, - сказал я, радуясь тому, что увидел
какой-то просвет.
- Не знаю. Я потом каждый раз все забываю.
- Каждый раз? С тобой это часто случается?
- Тоже не знаю. Я ведь не счетная машина. Может, ты - счетная машина, а я
- нет.
- Я лежу в ванне, Наташа. Исключительно невыгодная позиция. Давай
заключим мир.
- Мир! - повторила она язвительно. - Кому нужен мир?
Схватив купальное полотенце, я встал. Если бы я мог предположить, чем
кончится этот разговор, я бежал бы от ванны, как от холеры.
Наташа начала обличать меня не то всерьез, не то в шутку, но потом
взвинтила себя и пришла в воинственное настроение - я заметил это по ее
глазам, по движениям и по голосу, который вдруг стал звонче. Мне надо
смотреть в оба! И прежде всего потому, что она была права. Вначале я решил
сам наступать, используя миссис Уимпер. Но неожиданно все повернулось
по-другому.
- Прелестное платье, - сказал я. - А ведь я хотел выкупать тебя в нем!
- Почему же не выкупал?
- Вода была слишком горячая, а ванна слишком тесная для двоих.
- Зачем ты одеваешься? - спросила Наташа.
- Мне холодно.
