материализовалось.
Почему так возражали против человекообразных роботов? Амадейро
чувствовал слабый возврат раздражения, которое отравило ему жизнь много
десятилетий назад. Сам Фастольф, пусть неохотно, но согласился
поддерживать проект и, надо отдать ему справедливость, действительно
поддерживал его, хотя и не с тем красноречием, с каким он выступал в тех
делах, к которым лежало его сердце. Но и это не помогло.
И все-таки... все-таки... если у Мандамуса есть реальный проект,
могущий сработать и требующий роботов...
У Амадейро не было больших оснований для мистических криков типа "так
даже лучше, и так будет", однако он с трудом удерживался от таких мыслей,
пока лифт опускал их на нижний подземный уровень - единственное место на
Авроре, которое чуточку напоминало пресловутые Стальные Пещеры Земли.
Мандамус по знаку Амадейро вышел из кабины лифта и очутился в тускло
освещенном коридоре. Там было прохладно и дул мягкий вентилирующий ветер.
Мандамус слегка вздрогнул.
- Сюда мало кто ходит, - заметил Амадейро.
- Мы глубоко под Землей? - спросил Мандамус.
- Около пятнадцати метров. Здесь много уровней. На этом складированы
гуманоидные роботы, - Амадейро остановился, как бы задумываясь, но затем
твердо свернул влево. - Сюда.
- Никаких указывающих знаков?
- Я же сказал, сюда мало кто ходит. А те, кто ходит, знают где найти
то, что им нужно.
Они подошли к массивной двери. С каждой стороны ее стояло по роботу.
Обычные роботы, не человекообразные. Мандамус критически оглядел их.
- Простая модель.
- Очень простая. Не думаете же вы, что мы поставим что-то изысканное
для охраны двери, - он возвысил голос и произнес бесстрастно: - Я Келдин
Амадейро, Глава.
Глаза обоих роботов вспыхнули. Роботы отошли от двери, и та бесшумно
ушла вверх. Амадейро, проходя с Мандамусом мимо роботов, сказал спокойно:
- Оставьте дверь открытой и дайте освещение.
- Не думаю, чтобы любой мог сюда войти, - сказал Мандамус.
- Конечно, нет. Эти роботы знают мою внешность и голос и требуют того
и другого, прежде чем откроют дверь, - и добавил как бы про себя: - На
Внешних Мирах не нужно никаких замков и ключей. Роботы всегда верно
охраняют нас.
- Я иногда думаю, - задумчиво сказал Мандамус, - что если бы аврорец
позаимствовал один из тех бластеров, какие поселенцы вечно таскают с
собой, то здесь для него не было бы запертых дверей. Уничтожь роботов и
иди куда хочешь, делай что хочешь.
Амадейро метнул на него злобный взгляд.
- Какому космониту придет в голову пользоваться таким оружием на
Внешних Мирах? Мы живем без оружия и без насилия. Разве вы не понимаете,
что именно поэтому я посвятил свою жизнь уничтожению Земли и ее
отравленного племени? Да, конечно, у нас было когда-то насилие, но это
было очень давно, когда Внешние Миры только начали создаваться и мы еще не
избавились от земного яда, который привезли с собой, и еще не научились
ценить безопасность, даваемую роботами. Разве мир и безопасность не дороже
боев? Планеты без насилия! Планеты, управляемые разумом! Разве правильно,
что мы уступаем новые миры короткоживущим варварам, которые, как вы
говорите, повсюду таскают с собой оружие?
- Однако, - пробормотал Мандамус, - вы готовы на насилие, чтобы
уничтожить Землю.
- Это насилие кратковременное и целенаправленное, это цена, которую
мы заплатим за то, чтобы покончить с насилием навеки.
- Я достаточно космонит, - сказал Мандамус, - чтобы желать даже в
этом случае минимального насилия.
Они вошли в большое, действительно напоминающее пещеру помещение.
Стены и потолок тут же осветились рассеянным, неярким светом.
- Ну, вы этого хотели, доктор Мандамус? - спросил Амадейро.
Мандамус огляделся вокруг и остолбенел. Наконец он смог выговорить:
- Невероятно!
Там стоял добрый полк людей, чуть более живых, чем если бы это были
статуи, но много менее живых, чем казалось бы, например, спящие.
- Они стоят, - прошептал Мандамус.
- Так они занимают меньше места.
- Но они стоят около полутора столетий. Они НЕ МОГУТ остаться в
рабочем состоянии. Их сочленения наверняка застыли, а органы разрушены.
Амадейро пожал плечами.
- Возможно. Но даже если сочленения испорчены, никаких проблем, их
можно заменить. Вопрос - будет ли для этого причина.
- Причина должна быть, - сказал Мандамус и оглядел всех по очереди.
Все роботы смотрели чуть-чуть в разных направлениях и, казалось, будто они
готовы нарушить строй. - У каждого своя внешность, - сказал он. - Они
различны по росту, сложению и прочему.
- Да. Вас это удивляет? Мы же планировали сделать их в последующем
пионерами в освоении новых планет. Именно поэтому мы хотели, чтобы они
были по возможности как люди, и мы делали их индивидуумами, как жители
Авроры. Вам это не кажется сентиментальностью?
- Отнюдь. Я рад, что они такие. Я прочел все, что мог, о двух первых
гуманоидных формах, созданных Фастольфом - Дэниеле Оливо и Джандере
Пэнеле. Я видел их голограммы, и они казались одинаковыми.
- Да, - нетерпеливо сказал Амадейро, - не только одинаковые, они
практически были карикатурой на идеального космонита. Это уж романтизм
Фастольфа. Я уверен, что он создал бы расу взаимозаменяемых гуманоидных
роботов обоих полов с этаким неземным добрым взглядом, который делал бы их
полностью нелюдьми. Фастольф, может, и блестящий роботехник, но человек
невероятно упрямый.
Амадейро покачал головой. Быть побитым таким невероятно упрямым
человеком, подумал он и тут же отогнал эту мысль. Его побил не Фастольф, а
тот проклятый землянин. Погрузившись в мысли, он не услышал вопроса
Мандамуса.
- Простите, - сказал он с легким раздражением.
- Я спросил, вы сами проектировали их, доктор Амадейро?
- Нет, по странному совпадению, их проектировала дочь Фастольфа,
Василия. Она столь же блестящий роботехник, как и он, но гораздо умнее, и
это, наверное, одна из причин, почему они не ужились.
- Я слышал историю насчет них... - начал Мандамус, но Амадейро
прервал его.
- Я тоже слышал историю, но она не имеет значения. Достаточно того,
что Василия прекрасно делает свою работу, и можно не опасаться, что она
когда-нибудь станет симпатизировать человеку, который хоть и является ее
отцом, но навсегда останется для нее чужим и ненавистным. Она даже
зовется, как вам известно, Василией Алиеной.
- Да, я знаю. У вас есть записи рисунка этих гуманоидных роботов?
- Конечно.
- Для КАЖДОГО?
- Конечно.
- И я могу их получить в свое распоряжение?
- Если для этого будет основание.
- Будет, - твердо сказал Мандамус. - Итак, поскольку они
предназначены для пионерской деятельности, могу ли я считать, что у них
есть экипировка для исследования планеты и работы в примитивных условиях?
- Это само собой разумеется.
- Отлично, но могут потребоваться некоторые модификации. Как вы
полагаете, Василия Фас... Алиена сможет помочь мне в этом в случае
необходимости? Она явно лучше знакома с рисунком мозга.
- Бесспорно. Но я не знаю, захочет ли она помогать вам. Знаю только,
что в данный момент это физически невозможно, потому что ее нет на Авроре.
- Где же она, доктор Амадейро? - спросил Мандамус удивленно и
разочарованно.
- Вы увидели эти гуманоидные формы, и я не хочу оставаться в их
довольно-таки мрачном окружении. Вы заставили меня ждать достаточно долго,
поэтому не сомневайтесь, что теперь ваша очередь потерпеть. Если у вас
есть еще вопросы, вы зададите их в моем кабинете.
47.
Войдя в кабинет, Амадейро продолжил отсрочку разговора, сказав почти
властно:
- Подождите здесь, - и вышел.
Мандамус напряженно ждал, когда вернется Амадейро и вернется ли.
Может его, Мандамуса, арестовали или просто выкинули? Может Амадейро
надоело ждать сути дела?
Мандамус отказывался этому верить. Он проник в желание Амадейро
рассчитаться за старые раны. Казалось очевидным, что Амадейро не устанет
слушать его до тех пор, пока останется хоть малейший шанс, что Мандамус
сделает месть возможной.
Рассеянно оглядывая кабинет, Мандамус задумался, не хранится ли здесь
какая-либо информация, могущая помочь ему. Полезно было бы не зависеть во
всем от Амадейро, но сама эта мысль была бесполезной. Мандамус не знал
входного кода записи, а кроме того, несколько роботов Амадейро, стоявших в
нишах, немедленно остановили бы его при первом шаге к чему-то
недозволенному. И даже его собственные роботы...
Амадейро был прав: роботы были настолько полезными, эффективными и
неподкупными стражами, что сама концепция какого-либо преступления,
незаконного действия, даже простой хитрости никому не приходила в голову.
Такая тенденция попросту атрофировалась - во всяком случае, среди
космонитов.
Интересно, как поселенцы обходятся без роботов? Мандамус пытался
представить себе, как сталкиваются человеческие личности, не имея
роботов-амортизаторов, смягчающих взаимодействие, как эти люди, не имея
роботов для защиты, вынуждены создавать правильную модель морали, не
понимая ее сознательно. При таких обстоятельствах поселенцы просто не
могут быть ничем, кроме как варварами, и Галактику нельзя оставить им.
Амадейро был прав в этом отношении и всегда был прав, а Фастольф был в
корне неправ.
Мандамус кивнул, как бы еще раз убедив себя в правильности того, что
он планировал. Он вздохнул, желая, чтобы это не было необходимо, но снова
построил цепь рассуждений, доказывающих, что это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО необходимо.
Тут вошел Амадейро.
Амадейро был все еще видным мужчиной, хотя прожил уже двести
восемьдесят лет. В нем было очень много от идеального космонита, если не
считать неудачного бесформенного носа.
- Простите, что заставил вас ждать, но у меня были неотложные дела.
Быть Главой Института - большая ответственность.
- Не могли бы вы сказать, где доктор Василия Алиена? - спросил
Мандамус. - А затем я, не откладывая, опишу вам свой проект.
- Василия в турне. Она посещает поочередно все Внешние Миры, чтобы
установить, в каком состоянии там исследования по роботехнике. Видимо, она
думает, что, поскольку Институт Роботехники был основан для координации
исследований только Авроры, интерпланетная координация может продвинуть
дело. Вообще-то идея хорошая.
Мандамус хихикнул.
- Ей ничего не расскажут. Сомневаюсь, что какой-нибудь Внешний Мир
захочет дать в руки Авроре большую власть, чем она уже имеет.
- Напрасно вы так уверены. Ситуация с поселенцами тревожит всех нас.
- Вы знаете, где она сейчас?
- У нас есть ее маршрут.
- Верните ее, доктор Амадейро.
Амадейро нахмурился.
- Не думаю, что это можно сделать. Я уверен, что она хочет быть
подальше от Авроры, пока ее отец не умрет.
- Почему?
Амадейро пожал плечами.
- Не знаю. И не интересуюсь. Но зато знаю, что ваше время истекает.
Вы понимаете? Выкладывайте суть или уходите.
Он угрюмо показал на дверь, и Мандамус понял, что терпение Амадейро
лопнуло.
- Прекрасно. Так вот, есть еще и третий пункт, по которому Земля
уникальна...
Он говорил легко и свободно, словно заранее спланировал и отполировал
свою речь, чтобы представить ее Амадейро. И тот жадно впитывал ее.
Так вот оно что? Сначала Амадейро испытал громадное облегчение. Он
правильно поставил на то, что этот парень не чокнутый. Да, он полностью в
своем уме.
Затем пришло чувство торжества. Это наверняка сработает. Правда,
точка зрения молодого человека в том виде, в каком она была изложена,
несколько отступала от тропы, по которой, по мнению Амадейро, она должна
была следовать, но это дело поправимое. Изменения всегда возможны.
И когда Мандамус закончил, Амадейро сказал как можно спокойнее:
- Василия нам не нужна. Соответствующая экспертиза в Институте
позволит сразу же начать. Доктор Мандамус, - в голосе Амадейро зазвучала
