превращаются в озлобленность? Или, если человек умрет, как другой будет
переносить утрату в течение многих десятилетий? Поэтому человек учится не
иметь эмоциональных привязанностей и сам себя помещает в изоляцию.
С другой стороны, короткоживущие не могли бы так легко пережить
очарование в жизни. Когда поколения сменяются так быстро, клубок
очарования перебрасывается из рук в руки, даже не касаясь земли.
Она недавно говорила Д.Ж., что ей нечего делать или знать, что она
испытала все и передумала обо всем и ей осталось только скука. И ей
никогда даже не снилось, что она будет стоять перед толпой людей, говорить
перед морем голов и слышать ответ в бессловесных звуках, смешаться с этой
толпой, стать единым громадным организмом.
А сколько еще такого, о чем она не знала, не подозревала, несмотря на
свою долгую жизнь? Что еще можно испытать?
Дэниел мягко сказал:
- Мадам Глэдия, капитан Д.Ж. сигнализировал, что хочет войти.
- Впусти его.
Д.Ж. вошел.
- Я думал, что вас нет дома.
Глэдия улыбнулась.
- Можно сказать и так. Я погрузилась в размышления. Со мной это
иногда случается.
- Счастливая женщина. Мои мысли никогда не бывают столь широки, чтобы
я в них затерялся. Ну, вы примирились с возвращением на Аврору, мадам?
- Нет. И среди мыслей, в которых я потерялась, была и та, что я все
еще не могу понять, зачем вам ехать на Аврору. Дело ведь не только в том,
чтобы отвезти меня: это мог сделать любой грузовой корабль.
- Могу я сесть, мадам?
- Конечно. И нечего спрашивать, капитан. Я хотела бы, чтобы вы
перестали обращаться со мной, как с аристократкой. Это становится
утомительным. А если это ироническое указание на то, что я космонитка,
тогда еще хуже. Я даже предпочла бы, чтобы вы звали меня Глэдией.
- Вы, кажется, хотите отказаться от вашей космонитской сущности.
- Я просто хочу забыть о несущественных различиях.
- Несущественных? Ваша жизнь в четыре раза длиннее моей.
- Как ни странно, я считала это скорее досадной невыгодой для
космонитов. Скоро мы достигнем Авроры?
- На этот раз обходных маневров не будет. Через несколько дней делаем
Прыжок, а там два-три дня - и Аврора.
- А зачем ВАМ ехать на Аврору, Диджи?
- Я мог бы сказать, что просто из вежливости, но в действительности я
хотел бы воспользоваться случаем объяснить вашему Председателю или кому-то
из его подчиненных, что произошло на Солярии.
- Разве они этого не знают?
- В основном знают. Они перехватывают наши сообщения, как делаем и мы
в обратной ситуации. Однако они могут сделать неправильные выводы, и в
этом случае я хотел бы их поправить.
- Каков же правильный вывод?
- Как вы знаете, надзиратели на Солярии обучены считать кого-либо
человеком лишь в том случае, если он говорит по-соляриански. Это означает,
что не только поселенцы, но и все космониты-несоляриане не считаются
людьми. Точнее говоря, аврорцы, высадившиеся на Солярии, не были сочтены
людьми.
Глэдия широко раскрыла глаза.
- Невероятно! Соляриане не стали бы программировать надзирателей
относиться к Аврорцам так же, как к вам.
- Не стали бы? Они уже уничтожили аврорский корабль. Вы знаете об
этом?
- Нет, я не знала.
- Уверяю вас, что это так. Аврорский корабль приземлился примерно в
то же время, что и мы. Мы улетели, а они - нет. Видите ли, у нас были вы,
а у них - нет. Отсюда возможен вывод, что Аврора не может автоматически
считать союзниками другие Внешние Миры. При необходимости каждый Внешний
Мир будет сам по себе.
Глэдия затрясла головой.
- Нельзя так обобщать. Возможно, солярианам трудно было заставить
надзирателей реагировать благоприятно на пятьдесят акцентов и
неблагоприятно на все остальные. Легче приучить их к одному акценту.
Соляриане считали, что никто из Внешних Миров не высадится на их планете,
когда она будет покинута.
- Да, я уверен, что аврорское руководство согласится с этим,
поскольку людям всегда легче сделать приятный вывод. Но я хочу показать им
также возможность и неприятного вывода, и пусть им станет действительно
неуютно. Простите мое самомнение, но, по-моему, никто не сделает это лучше
меня и, следовательно, именно я должен ехать на Аврору.
Глэдия как бы разрывалась. Она не хотела быть космониткой, она хотела
быть человеком и забыть о том, что она называла "несущественными
различиями". Но когда Д.Ж. с явным удовлетворением говорил о том, как он
поставит Аврору в унизительное положение, она почувствовала себя все-таки
космониткой.
- Думаю, что Поселенческие Миры тоже имеют свои особенности. Разве
каждый из них не сам по себе?
Д.Ж. покачал головой.
- Вам может показаться, что это именно так, и я не удивляюсь, когда
какой-нибудь Поселенческий Мир иногда ставит свои интересы выше общего
блага, но у нас есть то, чего не хватает космонитам.
- А именно? Большее благородство?
- Конечно, нет. Мы не более благородны, чем космониты. Но у нас есть
Земля. Это наш мир. Каждый поселенец посещает его по возможности часто.
Каждый поселенец знает, что есть большой развитый мир с невероятно богатой
историей, по культуре и экологической сложности отличающийся от того мира,
к которому принадлежит поселенец. Поселенческие Миры могут ссориться друг
с другом, но ссора не может кончиться насилием или разрывом отношений,
потому что Земное Правительство немедленно призовет их к порядку, а
решения Земли достаточны и не обсуждаются. Вот наши три преимущества,
мадам Глэдия: отсутствие роботов, позволяющее нам строить новые миры
своими руками; быстрая смена поколений, дающая постоянную перемену; и,
самое главное, Земля, дающая нам центральный стержень.
- Но космониты... - начала было Глэдия и замолчала.
Д.Ж. улыбнулся с легкой горечью.
- Вы хотели сказать, что космониты тоже потомки землян и Земля тоже
их планета? Фактически правильно, но психологически неверно. Космониты
сделали все, чтобы отмежеваться от своего наследства. Они не признают себя
выходцами с Земли. Будь я мистиком, я бы сказал, что космониты,
оторвавшись от своих корней, долго не просуществуют. Но я не мистик,
поэтому не выскажусь в такой форме, но все равно они долго не
просуществуют, я уверен. - Он помолчал и добавил с некоторым смущением,
как бы осознав, что его экзальтация задела Глэдию за живое: - Но,
пожалуйста, думайте о себе, как о человеке, а не поселенце. Человечество
выживет то ли в виде поселенцев, то ли в виде космонитов, то ли в виде тех
и других вместе. Думаю, что в виде поселенцев, но, может, я и ошибаюсь.
- Нет, - сказала Глэдия, стараясь не выражать эмоций, - я думаю, что
вы правы... если только люди не перестанут отличать космонитов от
поселенцев. Это и есть моя цель, - научить их не различать.
- Но я задерживаю ваш обед, - сказал Д.Ж., взглянув на часы. - Могу я
поесть с вами?
- Конечно.
Д.Ж. встал.
- Тогда я пойду и принесу. Я бы послал Дэниела или Жискара, но не
хочу привыкать приказывать роботам. Кроме того, хотя команда и обожает вас,
ее обожание вряд ли распространяется на ваших роботов.
Глэдии в сущности не хотелось есть, когда Д.Ж. принес еду. Она еще
не могла привыкнуть к недостатку тонкости во вкусе пищи, приготовление
которой было, видимо, унаследовано от земного. Но особо неприятной еда не
была, и Глэдия флегматично ела. Д.Ж. заметил недостаток энтузиазма в ней и
спросил:
- Надеюсь, пища не вредна вам?
- Нет. Видимо, я привыкаю. Сначала было несколько неприятных
эпизодов, но ничего серьезного.
- Рад этому. Но вот что, мадам...
- Да?
- Можете ли вы представить причину, по которой аврорское
правительство столь настойчиво желает вернуть вас? Дело не в вашем
обращении с надзирательницей и не в вашей речи. Требование было выслано до
того, как они могли узнать об этих событиях.
- В таком случае, - грустно сказала Глэдия, - я вовсе не нужна им. Я
никогда не была нужна.
- Но что-то должно быть. Я не говорил вам, что письмо было от имени
Председателя Совета Авроры.
- В данном случае именно этого Председателя можно рассматривать как
подставное лицо.
- Да? И кто же стоит за ним? Келдин Амадейро?
- Точно. Значит, вы его знаете?
- О, да, - мрачно ответил Д.Ж. - Центр неизменного фанатизма.
Человек, который был политически стерт доктором Фастольфом два столетия
назад, но выжил и угрожает нам снова. Вот пример долголетия мертвой руки.
- Но тут такая странность: Амадейро - человек мстительный. Он знает,
что причиной его поражения, о котором вы упоминали, был Илайдж Бейли, и
уверен, что я тоже принимала в этом участие, и его крайняя неприязнь
распространяется и на меня. Если Председатель хочет видеть меня, то потому
лишь, что этого хочет Амадейро, а зачем я нужна Амадейро? Он должен быть
рад, что избавился от меня. Наверное, именно поэтому он и послал меня с
вами на Солярию, рассчитывая, что ваш корабль погибнет, и я вместе с ним.
Это ничуть не огорчило бы Амадейро.
- Не стал бы оплакивать, да? Но вам, надо полагать, никто не сказал:
"Поезжайте с этим дураком-поселенцем, и мы порадуемся, что вас там убьют?"
- Нет. Мне сказали, что вы страшно нуждаетесь в моей помощи, что в
настоящее время не существует политики сотрудничества с Поселенческими
Мирами, и для Авроры будет великим благом, если я по возвращении сообщу
обо всем, что происходит на Солярии.
- Да, конечно, они должны были сказать так. Но когда, вопреки их
ожиданиям, наш корабль вернулся, а аврорский погиб, им, конечно, хотелось
узнать из первых рук о происшедшем. Следовательно, когда я увез вас на
Бейли-мир, вместо Авроры, они взвыли и потребовали вашего возвращения. Так
вполне могло быть. Но сейчас-то им известна вся история, так зачем вы им?
Хотя они это знают из гипервидения Бейли-мира и, может быть, не принимают
на веру. Но все-таки...
- Что все-таки, Диджи?
- Все-таки инстинкт мне говорит, что в их послании сквозят не только
желание выслушать ваш рапорт. За настойчивостью требования, мне кажется,
скрывается что-то другое.
- Но ничего другого не может быть. НИЧЕГО, - сказала Глэдия.
- Хотел бы я знать, - сказал Д.Ж.
41.
- Я тоже хотел бы знать, - сказал ночью Дэниел из своей ниши.
- О чем, друг Дэниел? - спросил Жискар.
- Об истинном значении послания с Авроры, требующего возвращения
мадам Глэдии. Мне, как и капитану, желание получить рапорт кажется не
вполне достаточным мотивом.
- У тебя есть альтернативное предположение?
- Есть одна мысль.
- Могу я узнать ее?
- Мне думается, что в требовании Совета Авроры содержится нечто
большее, чем говорится, и они, возможно, желают видеть не мадам Глэдию.
- Кого же они еще получат, кроме мадам Глэдии?
- Друг Жискар, мыслимо ли, чтобы мадам Глэдия вернулась без нас?
- А зачем мы с тобой нужны Совету Авроры?
- Я им не нужен, а ты уникален, потому что можешь чувствовать мозги.
- Так-то так, друг Дэниел, но они этого не знают.
- А не может ли быть, что после нашего отъезда они каким-то образом
обнаружили этот факт и горько пожалели, что отпустили нас?
- Нет, этого не может быть, - без колебания сказал Жискар. - Откуда
им это узнать?
- Я размышлял в этом отношении, - осторожно сказал Дэниел. - Ты во
время своего давнего визита на Землю с доктором Фастольфом ухитрился
исправить несколько земных роботов и дал им ограниченные умственные
способности,достаточно для того, чтобы продолжать твою работу - влиять на
правительство Земли в смысле благоприятного отношения к заселению планет.
Ты сам однажды так говорил мне. Таким образом, роботы на Земле способны к
исправлению мыслей.
Затем, как мы недавно предположили, Институт Роботехники Авроры
послал гуманоидных роботов на Землю.
Мы не знаем точной цели, с какой это сделано, но, во всяком случае,
можно считать, что такие роботы наблюдают за событиями на Земле и сообщают
