- Я не боюсь встать. И не боюсь еще раз спросить: сколько вам лет?
Глэдия спокойно смотрела на нее и даже радовалась. Возможно ли это?
На протяжении первых трех десятилетий жизни ее настойчиво учили, что быть
в реальном присутствии людей и даже одного человека - непереносимо. А
сейчас она без всякого смущения видит перед собой тысячи. Она была слегка
ошеломлена и вполне довольна.
- Пожалуйста, мадам, оставайтесь стоять и поговорим. Как мы измеряем
возраст? В годах, прошедших после рождения?
Женщина спокойно сказала:
- Меня зовут Сандра Ламбет. Я член Законодательных Органов и,
следовательно, из тех, кого капитан (смех в зале). Отвечая на ваш вопрос,
я думаю, что число Галактических Стандартных лет, прошедших со дня
рождения, обычное для определения возраста особы. Мне пятьдесят четыре
года. А сколько вам? Вы можете назвать цифру?
- Могу. Со времени моего рождения пришло и ушло двести тридцать пять
Галактических Стандартных лет, значит, я больше чем в четыре раза старше
вас.
Глэдия держалась прямо и знала. что ее маленькая стройная фигурка
делает ее сейчас, в тусклом освещении, почти девочкой.
В зале послышалось смутное бормотание, откуда-то слева - стон.
Быстрый взгляд в ту сторону показал Глэдии, что Д.Ж. схватился за голову.
Глэдия сказала:
- Но это очень пассивный метод измерения времени. Здесь количество не
переходит в качество. Моя жизнь текла спокойно, можно сказать, тускло. Я
шла по проторенному пути, отгороженная от всех неприятностей гладко
функционирующей социальной системой, в которой нет места никаким переменам
и экспериментам, и моими роботами, которые стояли между мной и любыми
неприятностями. Всего два раза в жизни я испытывала дыхание волнения, и
оба раза были трагичными. Когда мне было тридцать два года - меньше, чем
многим из вас, слушающим меня сейчас - надо мной нависло обвинение в
убийстве. Но ненадолго. Два года спустя настал период - недолгий - когда я
была втянута в дело о другом убийстве. В обоих случаях следователь Илайдж
Бейли был на моей стороне. Я уверена, что многие из вас, а, возможно, и
все, знакомы с историей, написанной сыном Илайджа Бейли. Теперь я могу
добавить и третий случай, потому что в этом месяце я встретилась с великим
волнением, достигшим своего пика, когда от меня потребовали встать здесь
перед вами, а это явилось полной противоположностью тому, что я делала всю
жизнь. Должна признаться, что только ваша доброта и родственный прием
сделали это возможным.
Задумайтесь о контрасте всего этого с вашей жизнью. Вы - пионеры и
живете в новом мире. Он растет всю вашу жизнь и будет расти после вас. В
этом мире каждый день - приключение. Даже климат - приключение. Сначала у
вас холод, потом жара, потом опять холод. Климат, богатый ветрами и
грозами и внезапными переменами. Вы не можете позволить времени сонно
протекать, как в мирах, где перемены слабы или их вовсе нет.
Многие жители Бейли-мира - торговцы или могут стать торговцами;
половина их времени тратится на рысканье в космосе. А когда эта планета
станет ручной, многие ее обитатели перекинут сферу своей деятельности на
новые планеты или присоединятся к экспедициям, чтобы найти миры, где еще
не ступала нога человека, и сделать их пригодными для обитания.
Если мерить длину жизни событиями и делами, свершениями и волнениями,
то я - ребенок, моложе любого из вас. Большое число моих лет утомляет и
утомляет меня; меньшее число ваших лет обогащает и побуждает вас. Так что
скажите еще раз, мадам Ламбет, сколько вам лет.
Ламбет улыбнулась.
- Пятьдесят четыре ХОРОШИХ года, мадам Глэдия.
Ламбет села, и вновь начались аплодисменты.
Под их покровом Д.Ж. хрипло спросил:
- Глэдия, кто научил вас так управлять публикой?
- Никто, - шепнула она. - Я никогда этого не делала.
- Тогда закругляйтесь, пока вы на коне. Особа, которая уже встает -
наш ведущий ястреб. Вам нет нужды стоять против него. Скажите, что вы
устали, и сядьте. Со Стариком Бастермейном мы управимся и сами.
- Но я не устала, - возразила Глэдия. - Мне самой интересно.
Человек, вставший теперь перед ней почти у самой сцены, был высок и
крепок, с нависшими над глазами седыми бровями. Редкие волосы были белыми.
Одежда - тускло-черная; белые волосы сбегали вниз по рукавам и по штанинам
брюк, как бы устанавливая резкие границы его тела. Голос его был низким и
музыкальным.
- Меня зовут Томас Бастермейн, и я известен еще и как Старик,
наверное, потому, что кое-кто не хочет, чтобы я слишком долго заживался.
Не знаю, как обращаться к вам, поскольку у вас вроде бы нет фамилии, а я
не так хорошо знаком с вами, чтобы звать вас по имени. Честно говоря, я и
не хочу быть хорошо знакомым с вами.
Похоже, вы помогли спасти наш корабль на вашей планете от ловушки и
оружия, поставленных вашим же народом, и мы вам за это благодарны. А вы в
ответ принялись болтать насчет дружбы и родства. Чистое лицемерие!
Когда ваш народ считал себя родным нам? Когда космониты чувствовали,
что имеют какое-то отношение к Земле и ее народу?
Конечно, космониты - потомки землян. Мы этого не забываем. И мы
помним, что в ы забыли это. Больше двух столетий космониты правили Землей
и относились к землянам, как к отвратительным короткоживущим больным
животным.
Теперь, когда мы становимся силой, вы протягиваете нам руку дружбы,
но рука эта в перчатке, как и ваши руки. Вы, небось, не забыли вставить в
нос фильтры! Правильно!?
Глэдия подняла руки.
- Возможно, люди в зале и тем более те, кто видит меня по гиперволне,
не знают, что я в перчатках. Их не заметно, но они есть, я не отрицаю. И
носовые фильтры, чтобы при дыхании попадало меньше пыли и микроорганизмов.
И моюсь я чаще, чем это требуется для чистоты. Этого я тоже не отрицаю.
Но это результат моих недостатков, а не ваших. У меня слабая иммунная
система. Моя жизнь слишком комфортабельна, и я подвергалась очень малому
риску. Не я это выбирала, но я должна платить за это.
Что сделал бы любой из вас, окажись он в моем положении? Что сделали
бы в частности вы, мистер Бастермейн?
Бастермейн угрюмо ответил:
- Сделал бы то же, что и вы, я рассматривал бы это как признак
слабости, признак непригодности к жизни, а, следовательно, обязан был бы
уступить дорогу более сильным.
Женщина, вы говорите о родстве с нами. Вы мне не родня. Вы из тех,
кто пытался уничтожить нас, когда имели силу, а ослабев, заискивают перед
нами.
В зале началось движение, явно недружелюбное, но Бастермейн держался
твердо. Глэдия мягко спросила:
- Вы помните зло, которое мы причинили вам, когда мы были сильны?
- Не думайте, что забудем. Мы помним об этом всегда.
- Прекрасно! Значит, вы знаете, как этого избежать. Вы знаете, что
очень плохо, когда сильные подавляют слабых. И значит, когда вы сильны, а
мы слабы, вы не будете подавлять нас.
- Ну-ну, я слыхал такие аргументы. Когда вы были сильны, вы знать не
знали о морали, а теперь хватаетесь за нее.
- Однако вы, когда были слабы, все знали о морали и были потрясены
поведением сильных, а теперь, став сильнее, вы забываете о морали.
- Вы получите то, что заслужили, - сказал Бастермейн, подымая кулак.
- Вы хотели бы дать то, что вам кажется заслуженным, - сказала
Глэдия, протянув как бы обнимающие руки. - Поскольку каждый может думать о
мести за какую-то прошлую несправедливость, ваши слова говорят о праве
сильного давить на слабого. И если вы так говорите, вы оправдываете
космонитов прошлого, так что теперь вам не на что жаловаться. А я говорю,
что давление несправедливо, когда мы применяли его в прошлом, и так же
несправедливо, если вы примените его в будущем. К сожалению, мы не можем
изменить прошлое, но пока мы можем решать, что должно быть в будущем, -
Глэдия сделала паузу и, поскольку Бастермейн сразу не ответил, продолжала:
- Кто из вас хочет новую Галактику, а не бесконечно повторяющуюся дурную
старую?
Начались аплодисменты, но Бастермейн вскинул руки и зычно закричал:
- Подождите! Подождите! Не будьте дураками! Прекратите!
Медленно воцарилось спокойствие, и Бастермейн заговорил:
- Неужели вы думаете, что женщина верит тому, что говорит? Неужели вы
думаете, что космониты хотят сделать нам что-то доброе? Они все еще
думают, что они сильны, они по-прежнему презирают нас и намерены
уничтожить... если мы первыми не уничтожим их. Эта женщина приехала сюда,
и мы, как дураки, приветствуем ее. Нет, давайте проверим ее слова. Пусть
кто-то из вас попросит разрешения посетить Внешний Мир, и посмотри,
получит ли он его. Если за вами стоит планета, если вы можете быть
угрозой, как был капитан Бейли, тогда вам позволят высадиться, но как с
вами будут обращаться? Спросите капитана, отнеслись ли к нему по
-родственному?
Эта женщина - лицемерка, несмотря на все ее слова; нет, именно из-за
ее слов. Они как раз и доказывают лицемерие.
Она скулит тут насчет своей плохой иммунной системы и говорит, что
должна защищать себя от опасности заражения. Но, конечно, она делает это
не потому, что считает нас всех грязными и заразными, такая мысль не
приходила ей в голову!
Она жалуется на свою пассивную жизнь, защищенную от всяких бед и
неудач слишком хорошо организованным обществом и толпой чрезмерно
заботливых роботов; как она, наверное, ненавидит их!
Но что угрожает ей здесь! Какие беды могут настигнуть ее на нашей
планете? Однако она привезла с собой двух роботов. Вы собрались в этом
зале, чтобы почтить ее, а она привела даже сюда своих роботов, они сидят с
ней на возвышении. Теперь, когда всюду свет, вы их видите.
Один - имитация человека - Р.Дэниел Оливо, а другой - бесспорный
робот - Р.Жискар Ривентлов. Приветствуйте их, мои соотечественники! Вот
они-то и есть родня этой женщины!
- Шах и мат! - шепотом простонал Д.Ж.
- Еще нет, - сказала Глэдия.
Все стали вытягивать шеи, словно всех сразу одолел зуд, и слово
"робот" шепотом прокатилось по всему залу.
- Вы можете увидеть их без затруднения, - сказала Глэдия. - Дэниел,
Жискар, встаньте!
Оба робота встали позади нее.
- Встаньте рядом со мной, чтобы я не заслоняла вас собой. А теперь
позвольте мне кое-что пояснить вам всем. Эти два робота приехали со мной
не для того, чтобы прислуживать мне. Да, они помогают вести мой дом на
Авроре вместе с пятьюдесятью другими роботами, и я не делаю сама то, что
могут сделать для меня роботы. Такой обычай в том мире, где я живу.
Роботы различны по сложности, по способностям, и эти два - особо
высоки в этих отношениях. В особенности Дэниел, разум которого очень
близок к человеческому в тех областях, где такое сравнение возможно.
Я взяла с собой ТОЛЬКО Дэниела и Жискара, но они не так уж много
служат мне.
Если хотите знать, я одеваюсь сама, сама пользуюсь столовыми
приборами, когда ем, и хожу сама, не заставляя себя носить.
Пользуюсь ли я ими для личной защиты? Нет. Они защищают меня, это
верно, но так же будут защищать любого человека, нуждающегося в защите.
Совсем недавно на Солярии Дэниел сделал все, что мог, защищая капитана
Бейли, и готов был отдать свое существование, чтобы защитить меня. Без
него корабль не был бы спасен.
Конечно, на этом возвышении мне не нужна защита: здесь во всю его
длину протянуто силовое поле. Оно здесь не по моему требованию, но оно
здесь и дает мне необходимую защиту.
Тогда зачем же здесь мои роботы?
Те из вас, кто знает историю Илайджа Бейли, освободившего Землю от
космонитских правителей, положившего начало новой политике Поселенчества,
и его сына, который привел людей на Бейли-мир - иначе почему бы так
назвали эту планету - знают, что еще до знакомства со мной, Илайдж Бейли
работал вместе с Дэниелем. Он работал с ним на Земле, на Солярии и на
Авроре, в каждом из своих трех великих дел.Для Дэниела Илайдж Бейли был
