преобразований. Их атмосфера пригодна для дыхания, есть вода, почва и
климат подходящие, существует жизнь. В самом деле, их атмосфера не могла
бы содержать свободного кислорода при отсутствии хотя бы океанского
планктона.
Почва в основном голая, но как только она и океан подвергаются
биологическому изменению, их сразу же завоевывают земной жизнью. Жизнь
расцветает и планету можно заселять.
Сотни таких планет были открыты и изучены, и примерно половина их уже
занята поселенцами.
Однако из всех открытых нами пригодных для обитания планет, нет ни
одной с такими огромными вариациями и избытком жизни, как на Земле. Нигде
нет ничего более сложного, чем беспозвоночные червеобразные или
насекомоподобные, а из растительного мира - папоротникообразные
кустарники. О разуме или о чем-то близком к нему нет и речи.
Амадейро слушал эти нудные сентенции и думал: шпарит наизусть. Вслух
он сказал:
- Доктор Мандамус, я не планетолог, но все, что вы говорите, мне
известно.
- Как я сказал, доктор Амадейро, я начал сначала. Астрономы все
больше и больше убеждаются, что все или почти все планеты Галактики,
пригодные для обитания, заметно отличаются от Земли. По каким-то причинам
Земля - планета необычная, и эволюция на ней происходила чрезмерно быстро
и полностью уродливым манером.
- Обычный аргумент, - сказал Амадейро. - Если бы в Галактике
существовали другие разумные, так же развитые, как мы, они знали бы о
нашем существовании и тем или иным путем дали бы о себе знать.
- Да, сэр. В сущности, будь в Галактике другие разумные существа,
более передовые, чем мы, у нас с самого начала не было бы шанса на
экспансию. Отсюда совершенно ясно, что в Галактике есть только одни
существа, способные путешествовать в гиперпространстве. Что мы вообще
единственный разум в Галактике, еще не вполне ясно, но за это очень
большой шанс.
Теперь Амадейро слушал со скучающей полуулыбкой. Молодой человек
дидактичен, подавлен тупым ритмом своей мономании. Парень с завихрениями,
и слабая надежда Амадейро, что у этого Мандамуса действительно есть
что-то, могущее повернуть поток истории, начала увядать.
- Вы продолжаете сообщать известные мне вещи, доктор Мандамус. Все
знают, что Земля уникальна и что мы, по всей вероятности, единственные
разумные существа в Галактике.
- Но никто не задавался простым вопросом: ПОЧЕМУ ? Земляне и
поселенцы не задают его. Они принимают факт. У них мистическое отношение к
Земле, они считают ее священным миром и необычные ее свойства принимают
как должное. А мы, космониты, тоже не спрашивали. Мы игнорируем этот
вопрос. Для нас куда лучше не думать о Земле вовсе, потому что иначе нам
придется считать себя потомками землян.
- Не вижу добродетели в этом вопросе, - сказал Амадейро. - Нам не
нужно искать сложных ответов на это "почему". Случайные процессы играют
важную роль в эволюции и в какой-то мере во всех вещах. Если есть миллионы
пригодных для жизни планет, эволюция может происходить на них по-разному.
На одних быстрее, на других медленнее, где-то исключительно медленно, а
где-то исключительно быстро. Земле повезло, что на ней эволюция
происходила исключительно быстро, и поэтому вы здесь. Так что, если мы
спрашиваем "почему", естественным достаточным ответом будет "случайность".
Амадейро ожидал, что Мандамус выдаст свое "завихрение" взрывом ярости
на выдающееся логическое утверждение, представленное в смешном виде,
которое полностью расшатывало его тезис. Однако Мандамус просто смотрел на
Амадейро некоторое время, а затем спокойно сказал:
- Нет, - и помолчав, продолжал: - Для многократного ускорения
эволюции нужно нечто большее, чем одна -две случайности.
На каждой планете, кроме Земли, скорость эволюции близко связана с
потоком космической радиации, производящей мутации в замедленном ритме.
Эта скорость вовсе не результат случайности. На Земле что-то произвело
много больше мутаций, чем на других планетах, и это что-то не имело
отношения к космической радиации, потому что она поражает Землю в
сколько-нибудь значительном количестве. Теперь вы, наверное, видите чуть
более ясно, почему это "почему" важно.
- Ну, доктор Мандамус, поскольку я все еще слушаю, и даже с большим
терпением, чем сам предполагал, ответьте на вопрос, который вы так
настойчиво поднимаете. Или у вас есть только вопрос, но не ответ?
- У меня есть ответ, - сказал Мандамус, - и он зависит от факта, что
Земля уникальна еще в одном смысле.
- Разрешите угадать. Вы имеете в виду большой спутник. Но вы же не
считаете, что это ваше открытие?
- Отнюдь, - сказал Мандамус, - но учтите, что большие спутники не
редкость. Все известные большие спутники, кроме одного, вращаются вокруг
газовых гигантов, но только спутник Земли - Луна - вращается вокруг
планеты, не намного большей, чем сам спутник.
- Осмелюсь ли я еще раз употребить слово "случайность", доктор
Мандамус?
- В этом случае, возможно, и случайность, но Луна остается
уникальной.
- Пусть так, но какая связь между сателлитом и изобилием жизни на
Земле?
- Это не совсем ясно, и связь может быть маловероятной, но куда более
невероятно, что два таких необычных примера уникальности у одной планеты
не были бы связаны между собой. И я нашел такую связь.
- Да? - быстро спросил Амадейро.
Теперь должен наступить безошибочный признак чокнутости. Амадейро
украдкой взглянул на часы. Прошло не намного больше времени, чем он считал
возможным потратить, но его любопытство росло.
- Луна, - сказал Мандамус, - медленно обходя вокруг Земли, производит
приливно-отливной эффект на Земле. Большие приливы на Земле - следствие
существования этого большого спутника.
Земное Солнце тоже производит приливы, но едва третью часть от лунных
- так же, как и наше солнце производит малые приливы на Авроре.
Поскольку Луна отдаляется из-за своих приливно-отливных действий, она
была гораздо ближе к Земле в ранней истории этой планетной системы. Чем
ближе Луна к Земле, тем выше приливы на Земле. Эти приливы производили два
важных эффекта: они сгибали земную кору, пока Земля вращалась, и замедляли
вращение Земли. От этого сгибания и от трения приливных океанских вод о
впадины морского дна вращательная энергия преобразовывалась в тепло.
Следовательно, кора у Земли более тонкая,чем у известных нам пригодных для
обитания планет.
- Но все это не имеет отношения к изобилию жизни на Земле,- сказал
Амадейро. - Я думаю, доктор Мандамус, вам пора либо перейти к делу, либо
уйти.
- Прошу вас, доктор Амадейро, потерпите еще немного. Важно понять
дело, как только мы подойдем к нему. Я сделал тщательную компьютерную
модель химического развития земной коры и мне стало ясно - я покажу вам
все нужные сведения, если пожелаете, - что уран и торий собраны в земной
коре и в верхней части мантии, и концентрация их в тысячу раз выше, чем в
любом другом мире.
Более того, они собраны неровно, и на Земле есть карманы, где уран и
торий сконцентрировались еще больше.
- И, как я понимаю, радиоактивность опасно высока?
- Нет, доктор Амадейро. Уран и торий очень слабо радиоактивны, и даже
там, где они относительно сконцентрированы, они не слишком
сконцентрированы в абсолютном смысле. Все это, повторяю, из-за наличия
большого спутника.
- Значит, эта радиоактивность, даже если она недостаточна сильна,
чтобы стать опасной для жизни, достаточна для увеличения степени мутации.
Так, доктор Мандамус?
- Так. Наверное, время от времени случалось более быстрое вымирание,
но и более быстрое развитие новых пород, что и дало огромное разнообразие
и изобилие жизни. И постепенно только на одной Земле развились разум и
цивилизация.
Амадейро кивнул. Пожалуй, молодой человек вовсе и не чокнутый. Он
может ошибаться, но он в своем уме. А может, он и прав. Амадейро не был
планетологом, так что ему нужно было заглянуть в книги, чтобы сказать
уверенно, что Мандамус, как многие энтузиасты, открыл общеизвестное.
Но тут был более важный пункт, который следовало проверить
немедленно. И он тихо спросил:
- Вы говорили о возможном уничтожении Земли. Какая связь между этим и
уникальными свойствами Земли?
- Уникальные свойства можно использовать уникальным образом и
способом, - так же тихо ответил Мандамус.
- Каким же - в этом конкретном случае?
- Прежде чем говорить о методе, доктор Амадейро, я должен объяснить,
что физическая возможность уничтожения Земли зависит от вас.
- От меня?
- Да, - твердо сказал Мандамус. - Иначе зачем бы я пришел к вам с
этим длинным рассказом? Я должен был убедить вас, что я знаю, о чем
говорю, чтобы вы захотели сотрудничать со мной, и это будет существенно
для моего успеха.
- А если бы я отказался, кто-нибудь другой мог послужить вашим целям?
- Я мог бы обратиться к другим, если бы вы отказались. Так вы
отказываетесь?
- Вероятно, нет, но я хотел бы знать, насколько я важен для вас.
- Я бы сказал, не так важны, как я важен для вас. Вы должны
сотрудничать со мной.
- Почему должен?
- Я бы хотел этого, если вы предпочитаете это слово. Но если вы
желаете торжества Авроры и космонитов сейчас и на вечные времена над
Землей и поселенцами, то вы должны сотрудничать со мной, нравится вам это
или нет.
- Скажите мне точно, что я должен делать.
- Для начала скажите, правда ли, что Институт в прошлом конструировал
гуманоидных роботов?
- Да. Мы сделали партию. Это было полтора-два столетия назад.
- Так давно? И что с ними случилось?
- Они не пригодились, - равнодушно ответил Амадейро.
Мандамус сел с выражением ужаса на лице.
- Их уничтожили?
Амадейро поднял брови.
- Кто же уничтожает дорогостоящих роботов? Они на складе.
Энергетические элементы вынуты, а специальные долгодействующие батареи
сохраняют минимальную жизнь в позитронных цепях.
- Их можно снова привести в полное действие?
- Уверен, что можно.
Правая рука Мандамуса стукнула по ручке кресла.
- Тогда мы победим!
Глава 12
ПЛАН И ДОЧЬ
46.
Амадейро давно уже не думал о человекообразных роботах. Это была
болезненная мысль, и он с некоторым трудом заставил свой мозг не
затрагивать эту тему. И вот теперь Мандамус неожиданно расшевелил ее.
Гуманоидный робот был крупным козырем Фастольфа в те далекие годы,
когда Амадейро был в миллиметре от того, чтобы перехватить игру, козыри и
все остальное.
Фастольф спроектировал и построил двух гуманоидных роботов (один из
которых существовал и поныне), и никто больше не мог этого сделать, даже
целый Институт Роботехники.
В своем великом провале Амадейро сумел спасти эту козырную карту.
Фастольф был вынужден опубликовать проект гуманоидного робота.
Это означало, что этих роботов можно было создать, и они были
созданы, но оказались нежелательными. Аврорцы не приняли их в свое общество.
Амадейро скривил рот от неприятного воспоминания. Каким-то образом
стало известно, что солярианка пользовалась одним из гуманоидных роботов
Фастольфа, Джандером, в сексуальных целях. В теории аврорцы не возражали
против такой ситуации, но на практике ни мужчины, ни женщины Авроры не
были в восторге от мысли, что их заменят роботы-мужчины и роботы-женщины.
Институт изо всех вил доказывал, что гуманоидные роботы
предназначаются не для самой Авроры, а для того, чтобы служить первой
волной пионеров, которая засеет и обустроит новые пригодные для жизни
планеты, а в дальнейшем, когда эти планеты станут комфортабельными, их
заселят аврорцы.
Это также было отвергнуто. Кто-то назвал гуманоидных роботов
"раскалывающим клином", выражение распространилось, и Институт вынужден был
отступить.
Амадейро упорно настаивал на сохранении "в нафталине" уже созданных
роботов для возможного употребления в будущем - употребления, которое так и не
