некоторых случаях мы имеем не избушку и большой дом, как мы видели выше, а
большой дом, с особым помещением для инициации. Это и есть "тайная комната".
Название "тайная" комната не совсем удачно. Она представляет тайну только для
неофита до совершения обряда, после чего перестает быть тайной.
231
Обратимся теперь к сказке и спросим себя, где находится запретный чулан? Здесь
можно установить несколько случаев:
1) В огромном большинстве случаев он находится в "большом доме". Один пример уже
приведен выше. Приведем еще два-три примера. "Идут братья путем-дорогой и
подходят: дом стоит огромной-преогромной". Хозяин этого дома -- Ворон. "Сичас
обоех убил и в подвал опустил и закопал, наспиртовал, чтобы как живые". Через
несколько лет сюда же приходит третий брат. Его не убивают. "Ну, -- говорит, --
вот тебе ключи, всюду ходи, а не ходи только в первую конюшню, а в верхнем этажу
в задню комнату" (См. 11). "Стоит в лесу дом, большущий дом. Заходит в этот дом,
видит золотые ключи, а одна комната заперта" (См. 316). Здесь невозможно
выписать все случаи. Достаточно указать, что данное явление в сказке есть и
встречается очень часто. Оно показывает связь запретного чулана с большим домом.
2) Запретный чулан имеется в доме разбойников. Так, в белозерской сказке герой
попадает в дом разбойников. Старуха его прячет в особый чулан. Он слышит, что
они хотят его съесть. На полу комнаты он видит щит и подымает его. Там подполье,
подполье полно мертвых тел (Ск. 15). Здесь, правда, нет запрета, но есть особая
комната с мертвыми телами. Интересный случай такой особой комнаты имеем в
тобольской сказке. Девушка попадает в дом разбойников. Старик ведет ее в
подземелье. Там хрустальный пол. Там же три амбара. Один полон золота, другой --
серебра, третий -- трупов. "Здесь твоя смерть будет" (См. 344). Разбойники здесь
имеют зеленые липа. Что разбойничий дом есть разновидность большого дома, мы уже
видели выше. Таким образом и эти случаи подтверждают связь мотива запретного или
особого чулана с "большим домом".
3) Типичным, необходимым мотивом запретный чулан является в сказках типа "Синяя
Борода". Та форма, которая имеется у Перро, в русском фольклоре неизвестна.
Лесной жених здесь имеет животный вид. В вятской сказке он медведь. Медведь
говорит: "В две горницы ходи, а в третью не ходи -- лыком заперта которая" (3В
16). В запретной горнице в этих случаях обычно (в русских сказках) кипит смола.
Девушка опускает в нее палец, "он и отпал у ней" (Худ. 58). Русский материал не
дает надежных выводов для суждения об этой сказке. Но по материалам Гартленда и
Кречмера и для этой сказки можно собрать целый ряд деталей, указывающих на ту же
связь, что и в вышеприведенных случаях. Тут кроме потерянного пальчика мы
находим и птичий вид героини, и лицо, вымазанное сажей, и разрубленные тела, и
оживление мертвых. Характерной чертой этой сказки является также то, что жилище
жениха находится в глубине леса. Кречмер видел в Синей Бороде властителя смерти.
232
4) Реже мотив запретного чулана встречается в сказках типа "Хитрая наука". В
пермской сказке отец приводит сына в ученье в дом, где живет старик 500 лет. В
доме 7 комнат. В седьмую сыну не ведено ходить. Запрет этот нарушается (3П 1). О
мотиве "хитрой науки" говорилось выше (гл. III, 23).
5) Запретный чулан часто встречается на том свете (Гримм 3). В немецких сказках
легендарного характера тот свет прямо назван небом, в русских герой попадает в
церковь или в большой дом к крестному, и только постепенно выясняется, что он
попал к богу, что его крестный отец управляет миром (См. 28). Крестный отец
говорит: "По всем комнатам ходи, а в одну не заглядывай".
Все данные 5 типов явно родственны друг другу и так или иначе могут быть
возведены к кругу явлений, связанных с большим домом. На небесах точно так же,
как в разбойничьем доме, теряется, а чаще -- золотится, пальчик. Девушка,
возвращенная с того света за нарушение запрета на землю, до известного срока
теряет дар речи, и т. д. Однако это еще не означает, что мотив запретного чулана
как таковой непременно возводится к комплексу лесных домов. Есть формы, которые
явно не имеют ничего общего с этим комплексом. Эти формы следующие:
6) Запретный чулан имеется с самого начала сказки в родительском доме. Тайна
этой комнаты хранится до самой смерти отца героя. Умирая, отец передает сыну или
верному слуге ключи от всех комнат, завещая не открывать одной из них. Там герой
видит портрет необычайной красавицы (Гримм 6).
7) Иногда мотив запретного чулана следует за мотивом женитьбы. В этом случае в
чулане помещается змей или Кощей. Он улетает и уносит с собой жену героя (Аф.
159).
Здесь приведены только наиболее важные, часто встречающиеся группы. При
специальном исследовании (особенно, если выйти за русский материал) можно будет
установить еще некоторые группы. Тем не менее картина уже выясняется.
Историчность последних двух случаев пока не может быть доказана, и остается
предположить, что они -- результат художественного творчества, выражающегося в
переносе мотива на другое место, к началу сказки, и в использовании его в
качестве мотивировки для завязки: видя портрет, герой отправляется в поиски.
Начало сказки, в особенности мотивировка, очень неустойчивая часть ее. То же
можно сказать о горнице в дворце жены. Нарушение запрета освобождает змея, тот
уносит жену, и этим вызваны поиски ее героем, т. е. создается осложнение, новая
завязка, создается исчезновение жены и поиски ее. Однако это -- лишь
предположение. Возможно, что здесь кроется нечто иное, связанное с брачными
запретами, подобными запретам в "Амуре и Психее".
Мы рассмотрим теперь вкратце другую сторону дела, а именно
233
-- содержимое комнат. Между типом этой горницы со стороны ее локализации и между
ее содержимым не всегда имеется стабильная связь, и эта сторона должна быть
рассмотрена отдельно. Привлекая материалы Гартленда, можно составить
предварительный список того, что обнаруживается в этом чулане.
Кроме животного-помощника (обычно коня, собаки, орла, ворона) в чулане находятся
скованный змей, всяческие ужасы, разрубленные тела, полуживые люди (не вполне
убитый атаман разбойников), кости, отрубленные руки и ноги, кровь, кровавый таз,
плаха и топор и т. д. В сказках легендарного типа эти ужасы превращаются или в
муки грешников (герой видит свою мать на огненном колесе и пр.) или в муки
божества (живой распятый). Возможно, что огонь, солнце, небесная троица, которые
иногда видит герой, также имеют большую древность. Мы видели, что в мужских
домах в запретных помещениях хранились изображения солнца и луны. Все же
остальное нам уже известно. Связь обряда посвящения с мотивом разрубания нами
уже рассмотрена. Кстати укажем, что разрубленные в этих случаях часто
оживляются, так как в чулане одновременно находятся мази.
Наконец, особую группу представляют чуланы, в которых находятся женщины
(красавицы, лишенные крыльев, или платьев, связанные, просящие пить, или просто
красавицы или портрет). Никакой непосредственной связи с мужскими домами здесь
пока установить нельзя, так как нет соответствующих этнографических материалов.
Однако напомним, что, по материалам Фрэзера, женщины в мужских домах находились
в особых помещениях, куда мужчины не входили. Здесь могут быть отражены еще не
вполне изученные брачные запреты. Обычно герой, обнаруживший в запретном чулане
женщину, вступает с ней в брак. Временный запрет на брак кончается вступлением в
брак. Таким образом этот случай, хотя и не подтверждает гипотезы о связи
сказочного мотива запретного чулана с институтом мужских домов, но и не
противоречит ей.
19. Заключение.
Как мы видим, совпадение между обрядом посвящения и пребывания в мужском доме и
тем, что делается в лесной избушке и "большом доме", поразительно. Сказка здесь
может оказаться весьма ценным историческим материалом. Она сохранила часть
внутреннего механизма этого обряда.
Читателю, незнакомому с подобного рода обрядами, может даже показаться, что.
совпадение здесь слишком полное, подозрительно полное. Не следует ли это
сходство отнести больше за счет изложения, чем за счет сходства по существу? Не
выбраны, не выхвачены ли здесь некоторые черты обрядов посвящения со специальной
целью сделать их похожими на сказочные мотивы? Такое подозрение вполне уместно,
когда сходство слишком вели-
234
ко. Однако совпадение здесь касается не деталей, оно касается самой сути
процесса обряда посвящения и его внешних атрибутов и аксессуаров.
Но, конечно, сказка и обряд не вполне покрывают друг друга. Так, в сказке есть
некоторые частности, которые не находят себе объяснения в данном обряде. К таким
частностям относится мотив: герой меняется местом с дочерью яги или людоеда,
вследствие чего она принимает на себя смертельный удар, а герой бежит. Другой
необъяснимой деталью является мотив молчания девушки, чем возвращается юноше
человеческий облик.
С другой стороны, обряд, конечно, шире, чем сказка, и сказка здесь также
отразила не все. Так, например, сказкой как будто совершенно не отражена та
политическая роль, которую некогда играли мужские союзы. Однако надо сказать,
что там, где уже выработалась роль вождя, мужские союзы играли уже только
служебную роль и не имели власти как организация. Здесь сказка опять-таки дает
исторически правильную картину. В сказке кроме "братьев" (политически
бессильных) имеется еще "царь", т. е. положение, имевшееся и исторически.
Несомненно, что здесь еще не все связи найдены, не все еще обнаружено. Однако
найдено направление, в котором надо продолжить поиски, и эти поиски могут дать
еще богатый сбор.
II. Загробные дарители
20. Умерший отец.
Мы рассмотрели весь комплекс явлений, связанных с институтом посвящения и
мужских домов.
Но, конечно, неправильно будет предполагать, что данный институт -- единственная
база для создания сказки. Институт этот отмирал, а образование сюжета
продолжалось. Изменившаяся историческая обстановка вносила изменения и в жизнь
создающегося сюжета.
Яга -- древнейший, но далеко не единственный даритель сказки. Вместе с дарителем
меняются и предмет и обстановка передачи. Но тем не менее связь все еще не
окончательно утеряна. Это сказывается, во-первых, в том, что и новые дарители
дают тот же дар, что и яга: они дарят помощника -- но уже не лесное животное, а
коня, что затем задним числом приписывается и яге. Во-вторых, и новые дарители
имеют связь с царством смерти, с миром предков.
Даритель -- лесной дух становится уже непонятным. На смену ему приходит мужской
даритель и предок. Что и яга уже связана с тотемными предками, мы видели. Но
тотемный предок, часто связанный еще, как мы видели, с преемственностью по
женской линии, с переходом на мужскую преемственность, заменяется отцом, дедом и
прадедом. Так, на смену яги приходит
235
мертвый отец, который уже не в лесу, не в избушке, а из могилы дарит герою коня.
С другой стороны, меняется и объект дара. Настоящая, подлинная яга распоряжается
лесными зверями. Она -- отражение охотничьего быта и строя. Это мы видим в
сказке:
она кличет волков, медведей, птиц, она дает их в помощники герою. На смену
лесным зверям приходят другие и прежде всего то животное, которое и в быту
начинает играть такую большую роль в жизни воина -- конь. Так, яге приписывается
награждение конем. Но конь -- моложе яги. Он детище не леса, он -- детище
открытого поля, где не из-за кустов во врага стреляют, а в открытом бою
встречаются богатыри-воины с мечом в руках.
Можно обнаружить, что у сына с отцом глубокая, таинственная связь.
Таинственность этой связи сказывается в том, что прочна и необходима для Ивана
связь не с живыми родителями, а связь с родителями умершими или умирающими.
Живые родители играют в сказке довольно жалкую роль. Их бессилие и заставляет
отправляться Ивана. Тем могущественнее в сказке фигура умершего отца.
Ярче всего эта фигура отложилась в сказке "Сивко-Бурко". Здесь говорится: "Отец
