никогда о ней не слыхала, но имя почему-то мне кажется знакомым. Могу
поспорить, что ей тоже пришлось надоедать людям, прежде чем ее согласились
посмотреть, хотя она такая милая и печальная и волосы вьются локонами. Ой,
что это?
Полина испуганно вскинулась.
- Что такое? Что там?.. Я ничего не видела.
С минуту они смотрели друг на друга. Потом Энн, с трудом переводя
дыхание, но очень тихо произнесла:
- Ничего... но... вы ничего не почувствовали?
- Нет, - сказала Полина смущенно. - Я думала, вы нарочно напугали меня.
- Извините, пожалуйста, - сказала Энн медленно и осторожно. - Но чуть
только я это сказала - ну, про Дженни Вильерс, - я вдруг почувствовала
легкое дуновение, очень холодное, и потом кто-то - или что-то - проскочил
мимо меня. Ай! - И она уставилась на пол.
Полина вскочила, вся дрожа от нервного напряжения.
- Что? Что там?
Энн указала. На полу, в нескольких футах от ближайшего стеклянного
шкафа, лежала старинная фехтовальная перчатка, оливково-зеленая с красным.
Энн Подняла ее.
- Ее тут не было, мисс Фрэзер. Клянусь вам, не было. Я бы заметила.
- Это от старого костюма, - сказала Полина, подходя ближе и
рассматривая ее. - Они тут хранят остатки старых костюмов и реквизита. - Она
кивнула на стеклянный шкаф. - Перчатка могла выпасть оттуда. И все. Вот вы и
почувствовали дуновение.
- Наверное, - сказала Энн медленно. - Только она не выпала. Она должна
была выпрыгнуть, чтобы так пронестись мимо меня. - Ой! - И она вытаращила
глаза.
- Перестаньте визжать! - закричала Полина, не в силах больше
притворяться спокойной. - Что там еще?
- Дверца шкафа, - ответила Энн виноватым тоном. - Видите, она закрыта.
Как могла перчатка...
- Дверца могла внезапно распахнуться, - запальчиво возразила Полина, -
а потом снова захлопнуться. Так часто бывает.
- Да, наверное. - Теперь она взглянула на Полину. - Только немного
странно, что перчатка так себя ведет, правда?
- Ничего тут нет странного, и ради бога перестаньте делать вид, что
произошло что-то из ряда вон выходящее. Мне тут предстоит провести еще
десять дней, а вам нет. Положите ее на место.
Энн направилась к стеклянному шкафу.
- Это она сделала, - прошептала она. - Эта самая Дженни.
- Какой вздор! Ну, будьте умницей. - Полина подошла к двери. - Мистер
Чиверел должен вернуться с минуты на минуту. - Она приоткрыла дверь, чтобы
слышать шаги всякого, кто станет подниматься по лестнице. - Я знаю, что он
не захочет говорить с вами. Я постараюсь убедить его. Вам лучше подождать за
дверью.
- Но если я буду еще здесь, ему поневоле придется поговорить со мной.
- Ничего подобного, - сказала Полина сердито. Славная девочка,
наверное, даже умненькая, но все-таки слишком назойливая. - Не забывайте,
что с ним постоянно ищут встреч, а он этого терпеть не может, особенно
сейчас. Делайте то, что я вам говорю, - это ваш единственный шанс.
Энн сразу сдалась.
- Да, вы правы. Только не считайте меня неблагодарной.
Полина все еще стояла возле приоткрытой двери, ловя каждый звук,
доносившийся снизу.
- По-моему, он уже поднимается. Постойте там и подождите. Я сделаю все,
что в моих силах.
- Вы прелесть, - сказала Энн, направляясь к другой двери.
Оставшись в комнате одна, Полина подошла к стеклянному шкафу, где
спокойно лежала перчатка, и некоторое время задумчиво ее рассматривала.
Потом подергала защелку шкафа, которая оказалась вполне надежной. Наконец
достала перчатку и осмотрела ее со всех сторон, словно предмет, извлеченный
из шляпы фокусника. Услышав за дверью шаги Чиверела, она быстро положила
перчатку на место, но шкаф закрыть не успела.
Чиверел нес пачку писем и рукопись своей пьесы.
- Я был на служебном подъезде. Вот, тебе два письма, - сказал он,
протягивая их Полине, - а эти все мне, в основном вздорные. С той сценой
теперь все в порядке. Мы сделали крошечную купюрку. Минуты через две тебя
позовут, Полина.
В нише возле двери стоял небольшой письменный стол, и Чиверел положил
на него свою корреспонденцию.
Полина медлила.
- Я уже иду. Мартин, здесь одна девушка из местного театра. Она
потратила целый день и приехала сюда только ради встречи с тобой.
Чиверел раздраженно передернул плечами и сел.
- Отли незачем было впускать ее. - Он вскрыл письмо и пробежал его
глазами. Его нисколько не интересовала эта девушка, но он понимал, что
говорить с Полиной, повернувшись к ней спиной, - просто свинство. Но даже
несколько минут работы на сцене вымотали его, и он мечтал, чтобы Полина
поскорее ушла и оставила его одного.
- Отли пытался задержать ее, но не смог, - объяснила Полина. - Это
очень решительная девушка, и я не удивлюсь, если она окажется совсем
неплохой актрисой. А теперь, раз уж она здесь, ты поговоришь с нею?
Не оборачиваясь, он резко ответил:
- Нет.
- Не злись, Мартин...
На этот раз он обернулся и взглянул на нее.
- Она не имела права врываться сюда. И я могу только сказать ей, что
мне до нее нет ровно никакого дела. Прости, Полина, но если даже она молодая
Дузе или Сара Бернар, мне это совершенно безразлично. Меня это уже не
интересует. И слава богу, мне больше не нужно искать многообещающих молодых
актрис. Чего ради я должен отдавать себя на растерзание?
- Мартин, ты неправ, - укоризненно сказала Полина. - Зачем ты так
говоришь?
- Мисс Фрэзер, на сцену, - позвал кто-то снизу.
Уже с порога Полина крикнула ему:
- Хоть бы с тобой что-нибудь случилось, Мартин! Не знаю что, но
что-нибудь такое удивительное, чего нельзя объяснить, а можно только
почувствовать. - И она хлопнула дверью.
Просматривая письма, Чиверел услышал, что другая дверь отворяется, но
не обернулся.
Затем молодой голосок произнес:
- Я актриса, мистер Чиверел. Меня зовут Энн Сьюард.
Он даже не взглянул на нее.
- Вы не имели права входить сюда. Прошу вас уйти.
- Я играла во многих ваших пьесах... и я люблю их.
Чиверел торопливо порвал два конверта и письмо от женщины, приславшей
ему пространную идиотскую заявку на пьесу о переселении душ.
- Но тем не менее я занят и не желаю вас видеть.
- И даже взглянуть на меня не желаете? - недоверчиво спросила девушка.
- Нет, - ответил он сердито, не оборачиваясь. - Прошу вас немедленно
уйти.
Последовала пауза - странная, недолгая пауза.
- Вы пожалеете, что сказали это, и очень скоро. - Она говорила с
необъяснимой уверенностью. Чудная девица; голос как будто неплохой; но он
все же не собирался замечать ее существование. Он слышал, как она ходит по
комнате, и не мог понять, что она собирается делать. Потом она сказала, к
его изумлению:
- Смотрите, перчатка опять на полу. Даже привидения за меня.
Берегитесь!
Он услышал звук закрывшейся за ней двери, но еще некоторое время сидел
неподвижно. А когда встал, то обнаружил, что она взяла фехтовальную перчатку
из шкафа, дверца которого была открыта, и швырнула ее на пол, словно бросая
вызов. Какая-нибудь давным-давно почившая и позабытая Розалинда носила эту
перчатку, и он рассматривал и разглаживал ее с меланхолической нежностью.
Когда там внизу, на сцене, впервые надели эту перчатку, зеленую с алым,
Арденнский лес, где "время они проводили беззаботно, как, бывало, в золотом
веке"{1}, не казался таким далеким, таким безвозвратно потерянным, каким он
кажется сейчас ему, равнодушному, утомленному человеку в полуразрушенном
мире. В этой нелепой перчатке было что-то бесконечно женственное, она словно
светилась отраженным светом того Театра, который некогда очаровал его, а
теперь казался унылой площадкой для игр. Он собирался отнести ее на место,
туда, где ей полагалось быть, но вместо этого неожиданно для себя положил на
стол, а сам дочитал письма, написал короткую записку приятелю и длинное,
нудное письмо своему агенту; часть писем он отложил в сторону, а остальные
порвал и выбросил. Перчатка снова и снова притягивала его взор, и в ее
ало-зеленом великолепии ему чудилась какая-то насмешка.
4
Чиверел опять услышал звук отворяемой двери и на этот раз стремительно
обернулся, готовый растерзать наглую девчонку. Но это был Отли.
- Пришел доктор Кейв, мистер Чиверел.
- Отлично! Зовите его сюда. - Чиверел встал из-за стола. - Да,
постойте, если после приема у вас осталась капля спиртного, спросите
доктора, что он выпьет.
Отли ухмыльнулся.
- Само собой разумеется. Он не откажется от виски с содовой. А вы,
мистер Чиверел?
- Нет, увольте. Но стакан воды мне может понадобиться, так что если вам
не трудно...
Быстро вошел доктор Кейв, крупный, добродушный человек.
- Я подумал, что мне надо бы заглянуть сюда и потолковать с вами,
прежде чем вы примете это лекарство. - И он достал небольшой флакончик белых
таблеток с тем торжествующим видом, который многие доктора напускают на себя
в таких случаях, словно они сию минуту сотворили чудодейственное лекарство
прямо из воздуха.
- Очень вам признателен. Садитесь, пожалуйста, доктор, выкурите со мной
сигарету и выпейте чего-нибудь.
Доктор Кейв хлопнул себя по колену и улыбнулся.
- Я сказал Отли, что, пожалуй, рискну выпить стаканчик виски с содовой.
- Он взял предложенную сигарету и закурил. - Я бы хотел, чтобы вы, если
можете, посидели в этом чудном большом кресле еще часок-другой.
Отли принес виски с содовой и стакан воды.
- Прошу вас, джентльмены. Я послежу, чтобы вам не мешали.
- Спасибо, - сказал Чиверел. - А потом загляните сюда ненадолго - после
того, как доктор уйдет.
- А это будет очень скоро, - сказал доктор Кейв. - Ведь я занятой
человек. - Он подождал, пока Отли выйдет из комнаты, и поднял свой стакан. -
За успех вашей пьесы! Хм, это, пожалуй, лучше того виски, которое мне
удается добывать - правда, не часто. Вы, театральные люди, знаете, где его
берут. Славный малый этот Отли, верно? Иногда я его вижу в здешнем маленьком
клубе. Он лихо управляется с нашим старым театром, как вы находите?
Чиверел сказал, что и он того же мнения. Потом он откинулся назад и на
секунду закрыл глаза, неожиданно почувствовав себя опустошенным и
измученным; это сразу же снова превратило его посетителя во врача.
- Итак, мистер Чиверел, - заговорил он профессиональным тоном, - я
помню ваши слова о том, что в течение ближайших нескольких дней вы не
сможете отдыхать столько, сколько полагается. У вас очень низкое давление.
Не хочу сказать - опасно низкое, я недостаточно хорошо вас знаю, чтобы
говорить так; но все же оно съехало порядком, и вот вам результат:
депрессия, упадок сил. Впрочем, тут могут быть и другие факторы...
- Какие именно?
- Нервные или психические, - ответил доктор. - Потеря энергии -
любопытная штука. Но я не психолог, - поспешно добавил он. - Все, что я
действительно знаю, - это то, что переутомление может вызвать у вас
серьезное нервное расстройство. Вы ведь уже не молоды, и стоит ли убеждать
самого себя, что это не так?
- Я и не убеждаю, - честно сказал Чиверел и нетерпеливо заерзал в
кресле.
Доктор Кейв показал ему таблетки.
- Я вам уже говорил утром, что это средство новое. Не буду делать вид,
что я много о нем знаю. Но я думаю так: вам сейчас надо принять две таблетки
и тихо посидеть часок в этом кресле; расслабьтесь, ни о чем не беспокойтесь,
и увидите, как спокойно пройдет у вас вечерняя репетиция. А утром примете
