ной рукой державшего ее за руку выше локтя, а другой снимавшего офицерс-
кую форменную шапку с коротко остриженной красивой головы.
Сознание Киса судорожными наскоками пыталось теперь уловить, что же
именно говорил ему между тем Пат, и что он сам отвечал на это. Но каждое
слово, попав в беспорядок других слов, осадивших его разум, билось уже
напрасно, неспособное найти концы нужной связи. Мало того: бедному Кису
не только слов(, но и самые звуки предстали вдруг в их утомительной ве-
щественности, как это порой случается в болезни; и были среди них иные
колючими и шершавыми, другие округлыми и гладкими, и еще каждое - теплым
либо холодным, а между всеми имя "Гарик" горело угрюмым огнем раскален-
ной печи. Наконец он увидел явственно и отдал себе в том отчет, что лицо
Пата, и без того скуластое, раздвигается еще посредине незлой ухмылкой,
ему присущей, и, вдруг испугавшись этой ухмылки, Кис сжался весь, овла-
дел слухом и кое-как, в последний миг все же выхватил из слов их смысл.
- Что, братишка, - говорил Пат, оглядывая его, - к(к оно?
Киса тотчас же покоробило. "Господи, ну словечки! - простонал он в
унылом удивлении, невольно все же улыбаясь в ответ. - Какое еще оно?
(Братишка(!!"
- О чем ты? - смутно возразил он, решив, что должен утаить истинное
свое положение.
- Что, слаб(? - спросил Пат, усмехаясь опять, и на этот раз вторая
его улыбка, бог знает почему, лишила Киса надежды прикинуться равнодуш-
ным. Наоборот, остро и необъяснимо ему захотелось откровенности. Крохами
ума он не позволил себе этого, хотя глаза Пата поблескивали приглашающе,
и только мотнул уныло головой.
- Что делать... Зло насилием... - попытался неуклюже вышутиться он,
но тотчас сообразив и то, наконец, что перед ним не Гаспаров, смолк,
сдерживая излишнее подергивание губы..
- Всяко, - согласился Пат. - Это штучка острая.
"Острая? Какая еще: ревность?" - промелькнуло было в сознании Киса,
но так, словно он сам себе, а не Пат сказал это, да и говорил будто бы с
собою, а не с ним. Но жалкое слово, даже как тень, не передало ему того,
что он чувствовал, ибо казалось ему, что что-то огромное опустилось
вдруг на него, лишенное контуров и затемнявшее взор, и, слепо глянув еще
вскользь на Пата, Кис отвернулся и побрел прочь по комнате.
Пат, впрочем, посмотрел ему в спину без особого сожаления. Вся эта
история касалась его мало, потому, во-первых, что не он, Пат, ее "сочи-
нил", а во-вторых, едва ли бы и хотел в ней участвовать. Тут что-то
очень уж, на его вкус, отдавало сантиментами, чего он терпеть не мог, и
поняв это, он сразу же как-то вместе запрезирал про себя и Киса и Машу
(Машу - из рассуждения, что "сволочь, конечно: нахрена сюда было хахаля
тащить?"). Он скривился и с досадой цыкнул всухую сквозь зубы.
Кис прошел к столу. Тристан попался ему - и чуть не впервые за вечер
он заговорил с Тристаном, ощутив вдруг вместо тоски прилив внезапной
злобы. Злоба была безличной и почти случайной, так что уж и минуту спус-
тя он не смог бы воскресить в уме, что именно сказал Тристану. Но, долж-
но быть, это было что-нибудь не совсем пристойное, так как Тристан зако-
сил смущенно по сторонам маленькими своими под очками глазками, хотя и
заржал из деликатности и даже всколыхнулся привычно телом. Но Кис уже и
оставил его. Вновь время переменило ход в многострадальном его мозгу. Он
еще приметил Свету на краю очерченного им самим себе поля зрения, но те-
перь она была к нему безучастна и даже не высунула ему язык, хотя, каза-
лось бы, этого-то можно было от нее ожидать. И после того события в его
глазах, утратив ясность, вдруг вытянулись из отдельных жестов и слов в
скучные процессы, словно капли по стене, путаясь и сливаясь, и ему уже
трудно было бы решить, чт( в них следовало за чем и в каком порядке.
Он, впрочем, видел, что, к облегчению его, свет в studio погашен, и
все танцуют обнявшись. Неспешная тяжкая музыка сотрясала studio, красный
свет из-под стола дробил вселенную на лучи и тени, зримые в сигаретном
дыму, и фигуры танцующих, сплетясь друг с другом, плыли в такт, меняя
узор этого ломкого прямолинейного мира. Кис видел, что Света танцует с
Гаспаровым, и тот рад, что Пат обнял Ёлу и целует ее, что Тристан, как и
хотел, заполучил Иру в свои пухлые лапки, и одна его ладошка с растопы-
ренными пальцами ловко устроилась на ирином бедре, а в ее взгляде инте-
рес, и ее рука, выгнув лебедя, лежит на плече Тристана... Но тут уже,
после этого, наступала пора смотреть в глаза правде, и Кис отворачивал-
ся, чтобы все-таки не видеть, как танцуют в стороне Маша и Гарик.
Но и, однако, сколько бы ни отводил он свой взгляд и сколько бы ни
прятал внимания, потусторонним тайным образом он все же видел их посто-
янно, не меньше, чем если бы глядел на них в упор или умышленно следил
за ними. Видел он и то, что по временам, в перерывах, Маша смотрела на
него долгим протяжным взором, словно бы чуть-чуть извиняясь и слегка
лаская его, и от этого боль в нем не утихала, но становилась простой и
доступной сознанию, хотя он всё равно не знал, куда ее девать... Нет,
определенно: Кису просто не повезло. Но теперь уже с этим ничего нельзя
было поделать.
Кис задыхался. Он ощутил остывшую сигарету у себя между пальцами и
покорно выпустил ее, не глядя, на пол. И тотчас же вслед за тем ему нес-
терпимо захотелось дыму и холодного воздуха. Он сунул руку в карман.
Пачка "Ту", опустошенная лишь на треть, лежала рядом со спичечным короб-
ком, и Кис, ободренный этим, двинулся было из studio к прихожей, однако
по пути новая мысль блеснула ему. Он торопливо вернулся, протолкался
кое-как среди танцующих к окну, юркнул за штору и, оттянув шпингалеты
балконных дверей, вышел на балкон. Была половина одиннадцатого.
Странно, но из тех, на чье участие Кис, как он думал сам, мог бы сей-
час рассчитывать, его ухода не заметил никто. Быть может, все просто
слишком смущались и опускали при нем глаза, а в душе не один Пат осудил
Машу; но потом, когда вдруг надобность таить взгляд сама собой исчезла,
никто и не подумал себе объяснить, что же именно произошло и по какой
причине внешний мир, на время утратив свое тайное равновесие, вдруг
вновь возвратил себе сносный прежний вид: никто не задался вопросом, от-
чего подобное превращение вообще могло быть, приняв, как и всегда это
бывает, желанную норму за естественный ход вещей. Да и кроме того в
studio к этому времени произошло несколько мелких внешне, но важных по
существу перемен.
Прежде всего: хотя не прекращалась музыка, Ёла и Света разлили на
кухне в пиалы чай, и пирог с тортом был опробован а la fourchette, между
танцами. Вслед за тем появилась откуда-то одна-другая бутыль вина, осто-
рожно вынырнув из тьмы чьей-то сумки, и уже Пат, плутовски усмехаясь,
осведомлялся у Ёлы о "рюмашках", поглядывая на сервант; кто-то помянул и
водку. Время потекло легко и быстро, и опять замаячил в studio невесть
как взявшийся Лёнчик (не он ли и принес ту бутыль?), хотя, правда, был
он уже без компании и без девиц. Снова все танцевали, Тристан болтал с
Ирой, держа перед нею на блюдечке ее пирог, за что сам себя вслух вышу-
чивал, Маша и Гарик ушли на кухню и погасили там свет, Гаспаров же вдруг
оказался как-то оттеснен Лёнчиком в сторону - перед тем, как Тристан за-
вел опять медленный танец, - но в этот раз уже слишком раздосадован не
был, ибо и сам устал танцевать. Пожалуй, он первый, оглянувшись, подумал
мельком о том, куда подевался Кис. Но и это его не тронуло нимало, он
вообще не хотел больше никаких забот.
- Ты какого чорта растрепалась про ментов? - говорил между тем Лёнчик
негромко Свете, танцуя с нею. Света с холодною улыбкою обратила к нему
лицо.
- Так это и есть твоя пассия? - проговорила она нараспев, не заботясь
о том, слышат ли другие, и не отвечая на его вопрос.
- Какая еще?...
Но Света молчала, прищурившись.
- А хотя бы и моя, - кинул зло Лёнчик, решив попробовать напролом, и
тоже нагло ухмыльнулся.
- Ну так и вали к ней, - отрезала Света. - Чего приперся?
К этому Лёнчик не был готов.
- Ведь ты же знаешь, - произнес он вкрадчиво, тотчас умеряя пыл, и
постарался плотней притянуть ее к себе. - Причем тут... - он смолк в
затруднении.
- Что? Она не ревнива? - Света вдруг громко расхохоталась, однако
глаза ее вспыхнули недобрым огнем. - Полегче на поворотах, малыш. Уши-
бешься. - Она отвернулась от него и больше не сказала с ним ни слова.
...- Вот же с-сука, - говорил минуту спустя себе под нос Лёнчик, стоя
в стороне возле Пата, но глядя на Свету, которая опять тем временем тан-
цевала с Гаспаровым, утащив его с дивана, где тот думал было перевести
дух. "Малыша" Лёнчик запомнил и был оскорблен - жестоко и, как он пони-
мал сам, преднамеренно.
- Что? Не дает? - спросил его Пат с веселым сочувствием.
Скосив глаза, Лёнчик посмотрел на него.
- Но, - сказал он потом. - А манит...
Вечер продолжался. Однако вскоре был доеден пирог, затем надоела му-
зыка. Покупной торт оставил жирные пятна на своей коробке, разговоры
вспыхивали там-сям, но незначительные; паузы затягивались. Не помогло и
вино. Собственно, кроме Пата и Лёнчика, никто пить не хотел, а после
препирательств со Светой Лёнчик опять куда-то исчез, причем Света наобо-
рот почему-то оживилась от ссоры с ним, сделалась еще веселей и распу-
щенней. Пока не было музыки, она болтала с Патом и Гаспаровым, усевшись
на диван и высоко закидывая ногу на ногу, причем разводила колени совсем
уже решительно (так, что Пат утверждал потом даже, что у ней под платьем
больше не было ничего), и, наконец, в одну из пауз вдруг громко осведо-
милась у всех собравшихся, не хотят ли пойти сейчас все вместе к ней,
вниз, на первый этаж: "там, кстати, печенье и хрусты". Это был ее давний
план.
Потехи ради все согласились с охотой. Ёла тоже была непрочь, рассудив
про себя, что studio не повредит проветрить перед приходом тети Наты:
действительно, накурено было сильно. Тут ей кстати же пришло на ум, что
она давно уже как-то не видит Киса и, постаравшись не привлекать к себе
внимания всех, а особенно Гарика и Маши, она спросила на этот счет тай-
ком у Пата, отведя его в сторону. Пат тотчас предположил, что Кис поп-
росту удрал и, чтобы проверить свою догадку, отправился в прихожую смот-
реть, на месте ли кисова куртка. Куртка, однако, была на месте. Выглянув
еще зачем-то за дверь, на лестничный пролет, Пат вернулся в гостиную и,
успокоив Ёлу, что Кис где-то поблизости, тут же весело объявил всем, что
в подъезде кромешная темь - "как в аду, даже, наверно, во втором этаже
полетела лампочка". Неизвестно почему, эта новость тотчас всех приятно
обеспокоила. Раздались возгласы, что "пойдем в темноте", кто-то предло-
жил захватить свечи, мысль понравилась, закричали, что нужно много све-
чей. Маша захлопала в ладоши, Ёла одобрительно усмехнулась, и все как-то
сразу кинулись искать свечную коробку, так что Кис был окончательно за-
быт.
Свечи вскоре нашлись в ящике древнего резного комода, того самого, на
котором обитал и будильник. Срочно они были извлечены и зажжены от уже
горевших, горевшие вынуты из подсвечников, и вся компания, прикрывая бе-
режно ладонями огонь, смеясь и переговариваясь, поползла гуськом вон из
медленно темневшей от выносимых свечей комнаты через прихожую на лестни-
цу - мимо Ёлы, которая, отключив везде свет и открыв для воздуха форточ-
ку (ей пришлось в виду этого отодвинуть с окна половину штор), стояла
теперь в дверях, ожидая, пока все выйдут, чтобы закрыть за ними и за со-
бою дверь. Последним мимо нее прошествовал Пат, с мнимой торжествен-
ностью шаркая шлепанцами и скрючив пальцы вокруг своего фитилька, очень
слабо еще разгоревшегося. Ёла остановила его.
