- Там? не знаю. - Ёла задумалась. - Кажется, старуха какая-то...
- Ага! Ну вот, конечно: старушка. Божий одуванчик! - завеселился тот-
час Тристан. - Глухая, должно быть, карга, это уж как водится. Ее такой
штукой не проймешь, - он кивнул на магнитофон. - И вот скажи: разве это
справедливо? - Тристан криводушно усмехнулся. - Разве можно допустить,
чтобы бабуська осталась глуха к искусству?
После этого он перегнулся через хрустнувший подлокотник, подтянул
магнитофон к себе и, вынув из кармана копейку, стал раскручивать боковые
болты.
- Фигурной отвертки у тебя, конечно, нет? - спросил он Ёлу.
Прозвонил телефон. Ёла отошла к трюмо (телефонный аппарат стоял в
прихожей) и сняла трубку. Пока она разговаривала, поспел кофе. Маша вош-
ла в комнату, держа перед собой поднос, уставленный шестью пиалами - ко-
фейных чашек у тети Наты было только две, - и блаженно вдыхая густой ко-
фейный дух, столбом поднимавшийся с подноса. В темных ее глазах было
непритворное удовольствие: она любила кофе, сигареты и секс (последнее
тайно), и кроме того ей нравились тихие серые дни, такие, как сегодня,
когда впереди праздник и многолюдный вечер и можно не думать о лишних
вещах; в сущности, она любила тишину. Ей не мешали разговоры, но сама
она редко вставляла в них слово, приводя этим в отчаяние болтливого Ки-
са, который во всех случаях жизни привык полагаться на слова, а здесь
чувствовал их бессилие; просто ему не повезло: он был не во вкусе Маши.
Ира раздала всем пиалы, последнюю - вернувшейся из прихожей Ёле, Маша
отложила поднос на стол и присела на ручку кресла возле Тристана. Хотя
Кис прекрасно знал, что Тристан Маше безразличен, и к тому же взаимно,
он все-таки ощутил холод под сердцем, глядя, как Маша пьет свой кофий,
чуть облокотившись на мощное тристаново плечо. Тристан не бросил ковы-
рять "Sony" ради кофе - он только что отнял заднюю панель, - и его пиал-
ка стояла теперь попусту на столе. И когда Маша допила свою, он вежливо
уступил ей лишнюю порцию: к кофе он относился ровно, а с Машей был любе-
зен из дружбы к Кису. Кис, однако же, при этом случае пожалел, что не
понимает ничего в электронике. Зато он вспомнил о сигаретах: в общих
чертах - на две трети - он знал машины пристрастия. Пока пачка шла по
рукам, разговор снова вернулся к Гаспарову.
- Что, великий пустынник решил покинуть свою обитель? - спросил Трис-
тан, пользуясь своей осведомленностью. - Ох, господи! Ну и унылый же
клиент!
- Когда вы ржете на уроках, это не так заметно, - сказала Ёла.
- Что же делать, если с Кисом мне сидеть воспрещается? - полюбо-
пытствовал Тристан. - Я ведь должен как-то возместить утрату друга.
- На самом деле он ничего, - сказал Кис глубокомысленно. - Я когда-то
с ним даже дрался...
Тристан захохотал.
- То-то была, я представляю, картинка! - он поглядел на костлявого
Киса. - Два Геракла.
- Он не пишет ли стихов? - спросила Света.
- Стихов он не пишет, - проворчал Кис, пропуская мимо ушей ехидство.
- По крайней мере, я не слыхал. Но читает много и вообще не дурак.
- По нему это видно, - сказала Ёла с легкой досадой: Гаспаров принад-
лежал к тому меньшинству в классе, которое до сих пор по разным причинам
противилось ей. - Серьезный мальчик. Учимся вместе почти год, и хоть бы
слово когда вымолвил.
- Сегодня он вымолвил, даже не одно, - заметил Тристан. - Жаль, что
вас не было.
- Это верно, - подтвердила между прочим и Ира.
- И что он говорил? - заинтересовался сейчас же Кис, бросив укромный
взгляд в сторону Маши: она как раз отпила половину тристанова кофе и как
будто слушала разговор. Тристан поморщился.
- Много чего. Довел твою дорогую Горгону (Галину Георгиевну) до поси-
нения. То есть: мужик упрямый, как гвоздь. Им бы боженьку приколачи-
вать... Заистязал бедняжку.
- Что за чушь? Гаспаров? Горгону?.. - Кис изумился.
- Она, наверное, тоже жалела, что тебя нет, - сказала ему Маша. У
края ее глаз, когда она улыбалась или щурила слегка глаза, явственней
проступали две тонкие черточки-складки, и они-то особенно больно резали
сердце Кису.
- Почему? - спросил он с излишней живостью, но тотчас отвлекся мыслью
о том, что может означать это "тоже". (Тристаново "жаль" он, конечно,
давно, забыл.) В глазах его явилась отрешенность и вместе усилие сосре-
доточиться, и он напряг лоб. Решительно: салонная болтовня плохо дава-
лась Кису в присутствии Маши.
- Он там плел что-то такое о Толстом, - небрежно сказала тем временем
Света, исподтишка следившая за ходом кисовых мук. - Дескать, тот убил
реализм и родил философию, и что писатель из него никакой; ну тут чт(
началось! Горгоночка подпрыгнула, стала вопить, что это Чехов, а не
Толстой убивал реализм и все такое...
- Чего, чего? - напряжение исчезло с лица Киса, и он даже провернулся
на диване. - Родил философию? Это как же?
- Вот ты бы сам сидел да слушал, - заметила Света сварливо. - Шут его
знает, к(к. Мы там балдели все.
- Уж это как всегда, - сказала Ёла.
- Нет, позволь: что значит "некудышний"? - Кис даже разгорячился. -
Толстой?!. - Внутренне радуясь, что речь зашла о предмете, где он может
и блеснуть, он позабыл, что всем остальным до этого нет дела.
- Он этого не говорил, - вмешалась Маша, виновато поглядев в сторону
Светы. - Он... другое имел в виду. Ты его лучше сам спроси.
- Вот вечером соберемся - и вы устроите диспут, - сказала Ира со спо-
койной насмешкой. Она передала Ёле сигареты, Ёла вытянула одну, бросила
пачку на диван и выжидательно наклонилась в сторону Киса. Пока Кис искал
спички и подносил ей огонь, разговор сам собой остановился.
Теперь все, кроме Тристана, неспешно курили, следя за движением дым-
ных струй. Света взяла со стола пепельницу, в которой лежал остывший
первый кисов окурок, и поставила ее на ручку дивана так, чтобы всем было
удобно дотягиваться. В молчании прошла минута или две. Кис не был дово-
лен исходом разговора о Толстом, но продолжать теперь у него не было ос-
нований, и к тому же он догадался наконец, что это было бы лишне. Он за-
думался. Где-то в глубине дома, у соседей - может быть, у той самой ста-
рухи внизу - запищало радио, и этот писк внезапно подхватил встроенный в
магнитофон приемник. Заиграла станционная музыка. Тристан с удовлетво-
ренным видом выслушал первую фразу и щелкнул переключателем - как раз
перед началом новостей.
- Починил неужто? - спросил Кис сумрачно.
- Там просто контакт отошел, - пояснил Тристан. - Хорошая машина. Но
старая. - Он похлопал ладонью по креслу вокруг себя, отыскивая выверну-
тые шурупы.
Вдруг оказалось, что радио скверно подействовало на всех и особенно
на Киса. С необычной остротой ощутил он всем своим телом холод жизни,
повел плечами и затосковал. Ему стало тяжело на сердце и как-то особенно
сонно и пусто. По традиции Кис предпочитал творческую ночь всегда бесп-
лодному дню, к тому же и весь его темперамент противился дневной сует-
ности. Но теперь - и это было ясно - предстоял день: утро кончилось, от
облаков в небе осталась лишь дымка, медленные капли падали за окном на
карниз, сигареты горели уже у самых фильтров и в studio было скучно и
светло. Надеясь отвлечься чем-нибудь, Кис поглядел вокруг. Но очевидно и
все чувствовали то же, что он. И, словно подтверждая общее уныние, в
глубине прихожей забренчал ключ.
Дверь хлопнула и на пороге появилась тетя Ната.
- Ага! - сказала она с интересом. - Сидите? дымите? Здравствуйте,
здравствуйте.
- Теть Нат, мы совсем немного! - весело вскрикнул Кис, гоня тоску. И
тотчас же соврал: - Это только первая сигаретка! - На правах домашнего
человека он называл Наталью Поликарповну запросто, хотя, разумеется, на
"вы".
Тетя Ната обвела компанию кратким оценивающим взглядом и, как подума-
лось Ёле, не упустила ничего. В умных глазах тетушки явилось вдруг нео-
жиданное и точное знание об всем, что тут без нее происходило, - также и
обо всех, а о Ёле в первую очередь. На Ёлу глянула она совсем уж
мельком, но, конечно, заметила и халатик, и голые ноги, и ясные выспав-
шиеся ёлины глазки, - а Ёла знала хорошо, как умеет делать выводы тетя
Ната.
- Да нет, пожалуйста, курите себе, вам же хуже, - говорила она между
тем. - Хотя тебе, Кис, меньше всех следовало бы: с твоими-то легкими!
(Кис и в самом деле был наклонен к простудам.)
- А я не намерен задерживаться на этом свете, - брякнул он. - Чт( я
тут забыл?
- Он ведь поэт, - наивно пояснила Света.
Кис, впрочем, тут же пожалел о сказанном. Взглянув случайно на Машу,
он примолк и стал раздумывать, слишком ли глупо было то, что он сказал.
Тетя Ната улыбнулась. Ёла, которая по одному случаю была сейчас особенно
внимательна к разговору, решила про себя, что миг настал, и подала го-
лос.
- У меня есть известие, тетечка, - сказала она с важным видом.
- Известие?
- Да, для тебя. Тебе звонил директор.
При этих словах все сразу повернулись к ней, придержав от любопытства
сигареты.
- Какой директор? Наш? - не поняла тетя Ната.
- Нет, наш: директор школы.
Тетя Ната сделала строгое лицо.
- Что же он хотел?
- Он хотел серьезно поговорить с тобой. Обо мне.
- И?
- И поговорил. Потому что принял меня за тебя.
Тут все разом захохотали и загалдели, и тетя Ната тоже усмехнулась,
но выжидательно, лица пока не смягчая.
- Что же ты ему сказала? - спросила она.
- Ну что ж: сказала, что приму это все к сведению и серьезно со мной
поговорю.
Хохот усилился, тетя Ната наконец тоже улыбнулась.
- Ох, Ёлка, смотри, - сказала она, качая головой. - Ты мое условие
знаешь; кажется, не много!
Ёла кивнула. Условие - это имелись в виду объективные показатели
(словечко из лексикона ее папы), "наказатели" в транскрипции Ёлы, или,
попросту, оценки. Конечно, ни о каком действительном наказании речи не
шло. Но, учитывая взгляды родителей, Ёла и сама следила за тем, чтоб
"показатели" были на высоте: ее не в чем было упрекнуть. Пока Кис по-
вествовал о кукише, Ира передала ей ее тетрадь с контрольной и подтверж-
дением этих ее забот. Впрочем, алгебру Ёла как будто и в самом деле зна-
ла...
- Все будет в порядке, ma tante, - сказала она покойно. - Условие в
силе.
- А! тем лучше. - Тетя Ната сама поспешила кончить разговор и ушла в
переднюю к гардеробу. Кис, сразу ожив среди общего веселья, увязался
следом, чтобы помочь ей снять пальто.
Все же звонок директора обеспокоил тетю Нату.
- Это, конечно, из-за прогулов? - спросила она еще, вернувшись в ком-
нату.
- Конечно, - сказала Ёла. - Я, оказывается, развратила весь класс.
Они только и ждут, чтобы сбежать ко мне с уроков.
- А, вот оно что, - тетя Ната оглянулась. - Само собою, Кис и тут то-
же первый?
- Само собой.
- Ну, Кис, жди, - она погрозила Кису, как раз явившемуся за нею сле-
дом. - Доберусь до тебя. Портишь девочке репутацию, а потом галантнича-
ешь в прихожих? Хорош!
- Что вы, как это можно! - лицемерно поразился Кис.
- Да-да, знаем: невинная овечка. Но мы еще с тобой поквитаемся... -
И, притворно сведя брови, она удалилась на кухню.
- Бездельники, эй! - раздался оттуда ее голос минуту спустя. - Кто
остается обедать - оставайтесь. Остальные марш по домам.
- C'est l'ordonnance de la femme, voila!* - сказал Кис, разведя рука-
ми.
Распоряжение было вскоре же исполнено. Всем и действительно пора было
расходиться. Кис ушел с Тристаном, вслед за ними Ира. Света, перекинув
через локоть шубу и прихватив портфель, спустилась к себе вниз. Обедать
осталась одна Маша.
Ни она, ни Ёла не чувствовали в себе того прилива сил, с которым тетя
Ната взялась за стряпню, и почти ей не помогали. Но тетя Ната вовсе и не
нуждалась в помощи. Она не думала долго оставаться дома, а к бодрому
