молеты курите? А-яй-яй. Дай-кось сюда - да не мне, не мне: даме, - уве-
рил издевательски он его, ибо Кис что-то замешкался, протягивая ему си-
гареты. - Я слаботу не курю...
Он выхватил проворно у Киса пачку, запустил в нее корявые цепкие
пальцы с никотиновыми пятнами у суставов, вытянул за фильтр три сигареты
и, дурашливо кобенясь, подошел к своим, среди которых и в самом деле бы-
ла девица.
- Держи, моя звезда! - громко, с преувеличенной комической нежностью
объявил он ей, поднося веером сигареты и при этом, должно быть, в осмея-
ние хороших манер Киса, дернул ногой, шаркая. - Дыми на здоровье!
Все из компании, включая девицу, хмыкнули и гоготнули с особым значе-
нием над "звездой". Неловкость их сразу убавилась. Они, впрочем,
чувствовали еще некоторое стеснение, но видели хорошо, что Лёнчик не
этого от них ждет, и уже послушно переминались, привыкая как бы к обста-
новке. Взгляды их осмелели. Кис, который с самого их прихода не вымолвил
до сих пор ни слова и даже прятал зачем-то глаза, теперь через силу
взглянул в лицо девице, вдруг решив, что вежливость этого требует... Но,
странным образом, лицо ее рассмотреть ему почти не удалось. Правда, кру-
гом ее шеи намотан был толстый вязаный шарф, скрывавший подбородок, а
кроличья шапка, сильно сдвинутая вперед, придерживала челку над пере-
носьем, однако же и без того лицо ее, дурно подмалеванное и невырази-
тельное, ускользало как-то от внимания, не возбуждая памяти обыденностью
черт. Кис увидел только полуоткрытые, искривленные улыбкой губы и блеск
глаз, и поспешно отвернулся.
- Что, Корнилов, не забрили тебя менты? - неожиданно громко спросила
в это время из своего угла Света (фамилия Лёнчика была Корнилов). На ди-
ване подле нее на месте Киса сидела теперь Ира - Кис поднялся с приходом
гостей, - и Света, чуть обняв ее голою рукой за плечо и выглядывая из-за
нее, наклонилась даже слегка вперед, чтобы лучше видеть Лёнчика.
Как ни странно, и к общему удивлению, слова ее произвели свое
действие, имея, должно быть, вес.
Лёнчик вздрогнул, дернув головой в ее сторону, по лицу его прошла
тень и, остро прищурившись, он навел взгляд на Пата.
- А-а... Этот Иуда уже растрепался, - сказал он с угрюмой усмешкой,
от которой перекосилась его щека; щелочки его глаз недобро померкли, од-
нако Пат отвечал лишь равнодушным недоумением и даже улыбнулся, глядя на
него. Он, разумеется, не боялся Лёнчика, о чем тот сам всегда знал и ви-
дел и теперь, что злиться тут было бы напрасно.
- Так нет? - повторила Света, упрямо закусив губу. Во взгляде ее яви-
лось презрительное любопытство, еще усиленное общим вниманием, и Лёнчик,
не зная, что отвечать, тряхнул неловко плечом в надежде избегнуть по
крайней мере конфуза.
Что-то было в самой этой ситуации или, может быть, в истории с мента-
ми, что-то такое, что мешало ему говорить теперь. Пожалуй, дело тут было
в тех, кто пришел с ним. Пожалуй, он даже украдкой взглянул на них и
особенно на девицу "звезду", которая тем временем, спрятав две сигаретки
за пазуху, поместила третью меж накрашенных губ и от этого приобрела вид
особенно бравый.
Общее замешательство усилилось.
- Что ж: пройдете? - спросила Ёла, оборотясь к новым гостям и с инте-
ресом их оглядывая. Улыбалась она приветливо, как и прежде, и, было по-
хоже, звала искренне.
Однако планы Лёнчика изменились вдруг. От вопроса ли Светы, или же по
причинам более веским, но только он словно бы остыл внутренно и утих.
- А, нет, Ёлка, - проговорил он, растягивая, впрочем, рот до ушей и
обнаружив мелкие острые зубы, нетесно рассаженные; он был рад приглаше-
нию. В глазах его забегали опять искорки: Ёла ему нравилась, хотя он да-
же на каблуках - он носил при росте своем каблуки - был ниже ее вершка
на три. - Не, мы пошли. Чт( нам тут делать?.. - Он произнес "что" как
"чё", обведя studio пренебрежительным взглядом, из которого исключил од-
ну Ёлу. - Будь здорова. Я, может быть, загляну еще, - прибавил он в раз-
думье... - Ах да! - усмешка его сделалась еще шире. - С восьмым!
Это он произнес почти уже через плечо, и тотчас вся верховодимая им
компания зашевелилась и затолкалась прочь через прихожую к выходу. На
миг на лестнице стало опять очень шумно и людно, смех и говор раздались
вновь, затем хлопнула квартирная дверь и шум отдалился. Когда он затих
внизу, Кис перевел дух: он с ужасом вообразил себе, что проклятый Лёнчик
останется. Он так же, как и Гаспаров, не понимал, зачем Ёла звала его, и
постарался даже не заметить и выкинуть из головы то, что под конец
Лёнчик посулил еще при случае вернуться.
И в самом деле: после ухода Лёнчика не только Кис, но и все, было по-
хоже, вздохнули вольней. Переглядываясь украдкою так, словно восстанав-
ливали утраченное единство, впрочем, видя и то, что общий разговор еще
быть не мог (он, собственно, вряд ли был кому-нибудь нужен), все заня-
лись покамест каждый на свой лад. Тристан стал менять в магнитофоне лен-
ту, Ёла вспомнила кстати об обязанностях хозяйки и ушла на кухню греть
чай - время для пирога и торта давно уже приспело, - Пат выдвинул на се-
редину studio из угла круглый жестковатый пуф, редко вообще участвовав-
ший в хозяйственной жизни дома и потому пыльный, и, поместившись на нем
лицом к дивану, стал болтать со Светой и Ирой, Кис же, ища занятия, ог-
лянулся - и как раз вовремя, чтобы встретить взглядом Гаспарова, который
вышел наконец из-за шифоньера, неся злосчастные гвоздики стеблями вверх.
Пунцовый свет лампы осветил худую фигуру его: он попал в полосу света,
падавшего краем из-под стола, и, тотчас его заметив, Ёла тоже поспешно
явилась на пороге кухни.
- Ah, Serge! - с веселым раскаянием воскликнула она, лукаво вскидывая
округлившиеся брови. - Je l'oubliais completement... Excusez du peu, mon
ami!* - Она забрала у него цветы и, прихватив по дороге с трюмо тётушки-
ну вазочку (очень хорошенькую, из тех, что только и жди от мужчин), отп-
равилась набирать в ванной воду. Кис, наблюдавший всю сцену с немым
участием, оживленный, кроме того, французскою речью Ёлы и от нее сразу
повеселевший - Ёла заговорила по-французски не без расчета на его сно-
бизм, - благосклонно кивнул Гаспарову.
- А propos, - грассируя, произнес он. - Я тут узнал стороной, что,
кажется, в этот раз поторопился удрать с урока. Говорят, ты держал
речь?
Гаспаров слабо усмехнулся.
- Ну... если это можно назвать речью, - признал он скромно. Осведом-
ленность Киса ему польстила. Он, кстати же, был не прочь поговорить с
ним о чем-либо, хоть и об этом, в особенности еще потому, что остерегал-
ся слегка какой-нибудь новой заминки.
- Так-с. Однако ж, по слухам, Горгоночка сегодня окаменела наконец
сама, - продолжал неторопливо Кис, смакуя тонкость намека.
- Горгона? - Гаспаров взглянул на него с удивлением, отчасти, впро-
чем, деланным. - Может быть; но она, мне кажется, была довольна...
- Ха! - хмыкнул вдруг Пат, поворачиваясь в их сторону, и даже хлопнул
себя ладонью по колену. - Будет врать-то! Оттаскал за бороду Толстого -
так т(к и говори. "Была довольна"!! - Он вдруг весело и громко захохо-
тал.
- Я, по крайней мере, не этого хотел, - оправдался Гаспаров, еще
больше удивившись веселости Пата, а также и тому, что тот вообще проявил
интерес к участи классика: литература занимала его в последнюю очередь в
жизни.
- Ну-с, это тут не главное, положим, - заметил с важностью Кис, мно-
гозначительно сдвигая брови. - Тут, вот видишь ли, любопытен уже самый
предмет. Признаться, я пожалел даже... впрочем, я это уже говорил; да,
так вот: что, собственно, у тебя там вышло с Львом Николаичем?
- Подождите, не спорьте еще, - попросила Ёла, выходя из ванной с ва-
зочкой и цветами в руках. - Я тоже хотела слушать. - Вазочку она унесла
в "келью".
- Да мы, может быть, вовсе спорить и не станем, - возразил Гаспаров.
- И к тому же, - он неуверенно посмотрел вокруг, - всем наверное... не
интересно?
Всем и в самом деле не было интересно. Мало того: увидав действи-
тельную опасность попасть на литературный спор, слишком уже напоминавший
продолжение урока, все еще скорей оживились посторонними делами, приняв
вид равнодушия к разговору между Гаспаровым и Кисом. Исключение, правда,
составил Пат и с ним вместе вежливая Ёла, озабоченная вообще необходи-
мостью занять гостей; но и со стороны Пата это уже было странно. Он,
очевидно, имел в виду какой-то свой интерес, вмешиваясь в ход беседы, и
слишком явно преследовал цель, далекую от Толстого, так что Гаспаров от-
метил это про себя мимоходом, присматриваясь к нему. Как ему показалось
- может быть, не напрасно, - он понял Пата вполне.
Пат, между тем, предпочитавший всегда быть в курсе чужих дел, нежели
докучать кому-либо своими, наделен был, действительно, чертой, хотя и
тайной - во всяком случае оберегаемой от лишних глаз, - но известной
тем, кто близко знал его. При общей своей веселости и безвредности нра-
ва, а также при внешнем добродушии Пат иногда намеренно, но словно бы
невзначай любил стравить кого-нибудь друг с другом и после посмотреть,
что из этого выйдет. Сегодня эта его черта разыгралась уже в полной ме-
ре. Ему удалась штука (как он ее про себя называл) с Лёнчиком и Светой,
и теперь он, увлекшись было мыслью напустить еще Гаспарова на Киса, при-
нялся как раз раскидывать в уме план, когда увидел, что толку не выйдет.
Прежде всего, "самый предмет", вопреки кисовым уверениям, не вызывал
должного задору. К тому же и Гаспаров, по всему судя, никакой охоты спо-
рить не имел, а, напротив, вгляделся в Пата с таким любопытством, что
тот тотчас же махнул в душе на все рукой, рассудив за лучшее подождать
до следующего раза; у него и вообще были вкус и сноровка. Кис же, разу-
меется, по простоте своей ничего этого не заметил.
Однако внутренние силы, те самые, чье посредство, может быть, равно
движет народами в истории и горсткой людей, собравшихся вместе на чай, -
эти силы решительно были теперь не на кисовой стороне. Тристан как раз
сменил ленту в магнитофоне, зашипев, она побежала под валёк, и тотчас
звон, грохот и визг, отмеренные ровными долями ритма, наполнили studio.
Света и Ира вскочили. Из всей компании порядочно танцевать умели одни
они, к тому же и места было мало; Гаспаров с фальшивой улыбкой посторо-
нился, Пат разулыбался искренне, хотя его и принудили уйти с пуфа в сво-
бодное кресло, а более всех завеселился сам Тристан, который под шумок,
поднятый им, стащил с блюда угол ёлиного пирога, взобрался задом на стол
и принялся жевать в такт, роняя на брюки крошки; ему было приятно, что
музыка имела успех, и он подмигнул Ёле, вернувшейся из "кельи" и тоже с
удовольствием отметившей, что вечер пущен и все идет своим чередом. Тут,
кстати же, мелкое, но примечательное событие произошло между нею и Па-
том, придав ходу вечера отчасти уже иное направление и задев за живое
Гаспарова, отвлекшегося было своей мыслью... Случилось это так:
Выйдя из "кельи" в зал и остановившись в стороне у шкафа чтобы не ме-
шать танцующим, Ёла поискала глазами, куда бы присесть, но не нашла. И
вот, вопреки ее воле, даже, пожалуй, застав ее врасплох, уверенной и
твердою рукой Пат вдруг привлек ее к себе и, как она ни противилась -
она под конец даже молча ткнула его кулачком в плечо, - усадил ее себе
на колени. При этом он так же все продолжал улыбаться, глядя мимо нее на
Иру и еще больше на Свету, и с прежним искренним любопытством следил,
как у той подрагивают от танца груди. Ёла смирилась. Собственно, это и
было то, что требовалось ей: чуя твердую ладонь Пата, она могла, конеч-
но, позволить себе строить глазки на стороне кому угодно и даже думать
излишне тепло о Лёнчике, не беспокоясь вовсе за свой душевный уют. Ее не
