ты, собственно, сбежал?
- С литературы, - отвечал Кис, пропуская дым носом.
- С литературы? Ты?! - Ёла искренно изумилась.
- Ну так что ж? - Кис пожал плечом. - Я наизусть знаю "Войну и мир",
к тому же всегда могу ее перечесть, comment on le veux** . Но я, ей-бо-
гу, отдам все три романа бессмертного старца за такое утро, как сегодня.
Ёла сделала ему приятную гримаску и скрестила ноги. Однако последняя
фраза вызвала в Кисе мысль о скоротечности времени, и он растрогался.
Как подобает поэту, он был чувствителен к таким вещам; к тому же и наст-
роения его легко менялись.
- Ох-ох, - посетовал он, подымая взгляд к потолку. - Чт(-то с нами
будет? - Он вздохнул задумчиво. - Кончится школа, ты уедешь... в свою
столицу. И только останется, что слать открытки к праздникам. - На лице
его выразилась вся безысходность такой перспективы. Ёла улыбнулась. -
Ба, кстати! - воскликнул он вдруг, отставив стакан и хлопая себя по лбу,
- ведь я, кажется, забыл тебя нынче поздравить?
- Кажется, - сказала Ёла скромно. - Но это не важно.
Однако Кис соскочил уже живо с дивана и, подступив к ней, изогнулся в
церемонном поклоне, держа сигарету за спиной и подставляя Ёле свою кур-
чавую шевелюру, в которой господствовал артистический бедлам. Ёла, улы-
баясь, поднесла ладонь тыльной стороной к его рту, он осторожно приложил
губы к самым кончикам ее пальцев, не упустив в этот раз из виду скрещен-
ные ёлины голые ноги, после чего, вероятно, остался доволен и собою и
Ёлой.
- Кстати еще: хочешь ли новость? - спросил он, выпрямляясь и удержи-
вая руку Ёлы в своей.
- Да?
В это время у дверей позвонили.
- Я открою, - сказал Кис, прерывая себя, отпустил Ёлу, положил сига-
рету на край пепельницы и пошел в переднюю открывать.
Новоприбывших было четверо - в том числе Маша, - и Кис от этого пере-
жил краткое, но сильное ощущение, подобное восторгу мазохиста. Он разде-
лял ошибку всех тайных влюбленных, волнуясь явно, но удерживаясь из ро-
бости от объяснений, и к тому же еще полагал, что секрет его чувств из-
вестен одному ему (Ёла в счет не шла как лицо доверенное). Сейчас он то-
же постарался скрыть трепет и теснение в груди, его одолевшие, и при-
ветствовал всех оживленно и беззаботно, то есть прямо наоборот в сравне-
нии с тем, что чувствовал на самом деле.
- А! вот и вы! - говорил он, принимая вид, будто действительно ждал
их. Ему пришлось отступить к трюмо, чтобы дать всем место, но из прихо-
жей он пока не уходил и даже лавировал еще как-то между всеми. - Что же
новость с собой не привели? Где Гаспаров? - прибавил он невзначай так,
словно они могли знать, о чем только что шла речь. У него было кое-что
на уме.
Хотя Кис сам далек был от того, чтобы смотреть на свои заигрывания с
Ёлой как на что-то постыдное, и во всяком случае оправдывал себя тонким
складом собственной души, небезразличной всегда к чувственному искусу
мира, - но это лишь при условии, что все останется строго меж ним и
Ёлой, tкte-а-tкte. Его пугала даже мысль, что Маша вдруг как-нибудь уз-
нает, чем он тут занимался. А между тем, это была вторая его ошибка. При
полном отсутствии собственного опыта, в чем он уж, конечно, не был вино-
ват, виной всему, пожалуй, следовало бы считать преждевременность его
образования. Кис знал Толстого (как и говорил), но не знал основ теории
чувств - Стендаля, к примеру.
- Вот тебе новость, - сказала Маша, коротко оглядев его и тем еще
усилив его тайный страх. - О тебе спрашивала Галина Георгиевна (учи-
тельница литературы).
- Пустое. Мы с ней друзья, - беспечно отвечал Кис, стараясь дышать
ровно. - Давай-ка твою шубу...
- Что, эта новость как-то связана с Гаспаровым? - спросила его Ёла,
подойдя к двери и здороваясь с остальными. Она тоже приняла свои меры, и
теперь ни ее тон, самый невинный, ни вид не могли бы навести на мысль, к
примеру, о длине ее халатика; она это отлично умела.
- Это он как раз и есть новость, - пояснил Кис, возясь около вешалки.
- Сегодня вечером он обещал быть у тебя в гостях.
Известие имело успех. Все, включая Машу, слегка приостановились и по-
вернули головы к Кису.
- Ты что? Правда? - поразился первым вслух Григорий Тритонов, называ-
емый Тристан, толстый молодой человек в очках с подвижным лицом, склон-
ным к мимике, и подвижным же острым взглядом под стеклами. В чертах его
не видно было добродушия - обычной привилегии толстых и массивных людей,
каким он был, - скорее напротив. Он, между тем, должно быть неплохо был
осведомлен в делах Гаспарова, так как сидел с ним за одной партой. Света
и Ира (вместе с Машей они составляли пресловутую троицу) тоже выказали
заинтересованность. Все прошли в комнату.
- Вот слушайте, - начал Кис, радуясь, что общее внимание отвлечено в
безопасную сторону и быстро оглядывая всех, чтобы убедиться, что его
действительно слушают (Маша в том числе). - Это целая история. Иду я тут
после алгебры между рядами к двери...
- Чтобы сбежать? - уточнила Света.
- Ну да, неважно, - Кис нетерпеливо кивнул. - Разумеется, прохожу ми-
мо первой парты и смотрю, сидит за нею, как обычно, наш Гаспаров, скуко-
женный, словно невыспавшийся, и этак тоскливо чертит что-то карандашиком
по листку. Я, понятно, останавливаюсь, заглядываю ему через плечо...
- Ты тактичен, - заметила опять Света, подняв бровь.
- Но ведь любопытно же! - оправдался Кис, хихикнув. - Гаспаров,
все-таки... Так вот. Заглядываю через плечо и вижу: на листке у него на-
малеван здоровенный кукиш, и он как раз только-только перешел к расту-
шевке: подводит сгибчики суставов и поправляет контур. Ого, думаю про
себя, дело-то неладно...
- Он по контрольной пару сегодня схлопотал, - сказал Тристан прозаи-
чески.
- При чем тут пара! - поморщился Кис. - Пару и я схлопотал. Однако
кукишей вот не рисую же! А там не просто кукиш, - повел он дальше, - а
прямо-таки громадная фига в профиль на пол листа... Подхожу я, нату-
рально, к нему и так мягко, как бы между прочим осведомляюсь: "Как, Гас-
парыч, дела? Собираешься сегодня вечером?" Он говорит: "Куда?" Я говорю:
"К Орловской; там наши все будут."
- А он говорит: "Фи, к Орловской!", да? - спросила Ёла.
- Ну что ты! Он учтив, - уверил ее Кис, сам сделав на миг благородное
лицо. - Наоборот, очень даже приветливо откладывает в сторону кукиш,
поднимает глаза и на свой лад, знаешь ли, проникновенно, с грустью улы-
бается: "Меня, говорит, не звали". Вот новость! "Тебе что же, говорю я,
по всей форме надо, дескать, je serai charm(e de vous voir* и все такое?
Туда и никого не звали.
- Это, кстати, идея, - заметила Ёла, смеясь. - И очень просто: ма-
ленькая карточка, два-три слова и виньетка. Виньетку можно самой нарисо-
вать; прелесть, надо будет попробовать
- В виде кукиша, - поддержал Тристан. - Специально для Гаспарова.
Ёла с укором оглядела его.
- Ты зол, Тристи, - сказала она затем тоном печального порицания.
Тристана она звала "Тристи" на английский манер, с ударением в первом
слоге и, может быть, не без намека на героя Стерна; она, как и Кис, была
отчасти начитанна.
- Ну, это там как угодно, - продолжал Кис меж тем. - Но сегодня-то
ведь без церемоний? Я ему сказал, чтоб он был.
- Конечно.
- И что он тебе ответил? - спросила Света.
- Говорит, мол, ладно, приду.
- И всё?
- Всё.
- Хм, я думала, будет интересней, - сказала Света строго.
- Почему? Насчет кукиша, в общем, недурно, - вздохнув, возразила Ёла.
- Только, конечно, все вранье?
- Что?
- Насчет кукиша.
- Ну вот, чего это мне врать? - обиделся Кис, надувая притворно губы.
- Сами его спросите, чт( он там рисовал... Я-то, положим, под руку ему
не смотрел, - добавил он, косвенно глянув в сторону Светы, - и это
только предположение... Но пари держу, что кукиш!
Все рассмеялись. Последовало общее небольшое перемещение и рассажива-
ние по стульям, на диван и в кресло.
- Ёлочка, солнышко, - спросила Ира, - у тебя есть что-нибудь пить?
- Вон там на кухне пиво и холодный кофе, - сказала Ёла.
- Пиво тоже еще холодное, - добавил Кис. - Будешь? - спросил он Трис-
тана.
Они с Тристаном были закадычными друзьями, и совместная их приязнь
доходила до такой степени, что Тристан даже слушал кисовы стихи, хотя
вообще-то поэзию не любил. Область его интересов в этом мире по видимос-
ти ограничивалась электроникой и современной музыкой, однако в душе он
был не меньший сибарит, чем Кис, только с трезвым взглядом на вещи. Киса
он понимал хорошо и за это прощал ему его пиитический эгоизм, из-за ко-
торого, к слову, сам Кис ничего, кроме себя, вокруг не видел и вообще
скверно разбирался в людях. Тристан, напротив, был неожиданно-наблюдате-
лен и зорок в мелочах.
Что касается Светы и Иры, то о них трудно было сказать что-либо опре-
деленное. В школе они держались обыкновенно рядом и потому считали себя
подружками, при этом вряд ли питая на деле друг к другу слишком уж теп-
лые чувства. Они обе были красивы, каждая на свой лад, и умели дать это
заметить. У них, помимо школы, была, кажется, еще другая жизнь...
В классе между мальчиками время от времени появлялись о них смутные и
соблазнительные слухи. Тут речь шла об университетских общежитиях, ка-
ких-то дискотеках, а также о взрослой спортивной секции, куда Света
действительно два вечера в неделю ходила играть в большой теннис. Однако
наверняка ничего не было известно. Кое-кто предполагал даже, что и сама
их дружба имела под собою расчет: они составляли удобный контраст друг
другу. Правда, темная, замкнутая в себе и злая на язык Ира как будто
проигрывала светловолосой и светлоглазой, смешливо-иронической Свете, но
так это было лишь на первый, малоопытный взгляд: сама она, конечно, точ-
но знала свою цену. В классе она одна из всех девочек носила кольца и
понимала толк в косметике и духах.
...Тристан выпил остатки пива, а Ира и Маша принялись варить свежий
кофий, потому что холодного никто не хотел.
- Итак, что ж: сегодня гуляем? - сказал Кис, присаживаясь опять на
диван несколько ближе к краю, чтобы дать место Свете. Новый разговор по-
ка еще не возник, но Кис, очевидно, не в силах будучи совладать с беспо-
койным движением своих чувств, ощущал в нем сильную потребность.
- Можно у меня, - сказала Света. - Сегодня мои куда-то слиняют... -
Она жила в том же подъезде, но на первом этаже.
- Ёл, где сахар? - спросила из кухни Маша.
Ёла пошла отыскивать сахар, и Тристан, до этих пор сидевший на стуле,
тотчас за спиной у нее улегся в ее кресло. Он встретил ее ласковой улыб-
кой, когда она вернулась, даже помигал ей обоими глазами так, чтобы из
бестактности вышла шутка. Он был в самом деле мил с своей круглой стри-
женой головой и маленькими глазками, еще уменьшенными очками.
- Никогда не могла понять: почему я его терплю до сих пор? - сказала
Ёла задумчиво, как бы себе самой, глядя на Тристана. - Тристи, - приба-
вила она мрачно, - вон там у тебя под рукой магнитофон, в нем что-то
сломалось. Это твой последний шанс. Если мы к тому же еще по твоей ми-
лости останемся вечером без музыки, я буду просить тетю Нату отказать
тебе от дома.
- Э, э! позволь, - встрял Кис. - Он, разумеется, мерзавец, это уже
научный факт. Но как же без него? Невозможно!
Тристан, однако, не выглядел ничуть смущенным. Благодушно ворочаясь в
кресле, он перевел взгляд с Ёлы на тумбочку, где в углу стоял портатив-
ный "Sony", прищурился еще больше, даже придержал рукой очки, всматрива-
ясь, и в самом деле скроил под конец комическую физиономию.
- Вот это он-то и мнит себя магнитофоном? - спросил он уничижительно.
- Это я его мню, - сказала Ёла.
- Я лучше свой принесу, - заявил Тристан. - От этого даже соседи не
проснутся... Кт( у вас там живет? - он постучал пяткой в пол.
