его все время с собой до прихода Маши. Свету он застал притворно-обижен-
ной и веселой.
- Хамят, - лаконически объявила она ему, указывая в сторону Пата и
Тристана и при этом насмешливо, хотя и внимательно его оглядывая; у ней
кое-что было на уме, и она недаром позвала его.
- Ты ее не слушай, Кис, - печально воспротивился из-под стола Трис-
тан, копавший, как и прежде, розетку. - Мы были куртуазны.
- Да? гм, - на лице Киса явилось строгое выражение, вызванное, прав-
да, насмешливым тоном Светы, но которое сам он тотчас решил адресовать
Тристану. - Сейчас увидим, - посулил он. - Ну? чт( тут у вас?
Света перестала улыбаться и презрительно скривила рот.
- Орловской, оказывается, это можно, - сказала она, вытягивая голые
ноги и ставя их на острие каблучка так, чтобы ими удобно было вертеть из
стороны в сторону (Ёлу обычно она звала по фамилии). - А мне шиш, да?
Разве я плохо одета?
Пат хихикнул
- Изрядно, - признал Кис, смерив ее взглядом. - Это всё?
- Всё, - Света с серьезностью кивнула. - Ладно уж, хоть ты еще сооб-
ражаешь, - прибавила она, подумав. - Ну-ка: иди сюда. - Это она произ-
несла с чуть слышной интимной хрипотцой и похлопала по пружинам возле
себя.
- Эй, эй! Не говори так; он бог знает чт( вообразит, - заволновался
Пат, хрипотцу расслышавший.
- Тебе-то что?
- Как же: а репутация дома?
Кис плюхнулся на диван возле Светы и уложил руку на спинку вдоль све-
тиных плеч.
- Далась вам эта репутация, - сказал он сварливо, подгоняя по необхо-
димости тон к смыслу слов; строгость его уже исчезла. - С тетей Натой,
что ли, переобщались? Тут все свои, недоразумений не выйдет. Взять хоть
Тристана...
- Ага, - сказал Тристан, - возьми.
Он выполз из-под стола, ткнул что-то в магнитофоне, и тот вдруг взре-
вел с адским рокотом, гадко растянув первый звук. Кис поморщился. Трис-
тан, впрочем, тут же умерил басы, вообще выровнял частоты и, повернув-
шись к Кису и Свете, сделал рожу. Света в ответ высунула ему язык.
- I just want - to say - I love you* , - подпел магнитофону Пат, про-
износя "love" через о, по-американски, и обращаясь к Свете.
- Отвали, - сказала она. - Кис! Пошли потанцуем.
Кис, который только что присел, тотчас с готовностью и поднялся, по-
давая ей руку. Впрочем, после того, как они доплясали песенку до конца,
он заявил, что хочет курить. Танцевать он почти не умел, хотя с Светой
это было приятно, а курить его в самом деле давно тянуло. Studio вновь
обволоклась дымом: из кисовой пачки взяли по сигарете все, кроме Триста-
на, и даже отнесли Ёле и Гаспарову за шкаф. Выяснилось, что Гаспаров не
курит.
- Это напрасно, - заметил ему Пат наставительно. - Тебя, значит, не
удастся отучить.
Гаспаров вежливо согласился. Шутка Пата, на его взгляд, была глупа, а
кроме того он успел уже подпасть под действие ёлиных чар, так что теперь
робел перед всеми и Патом чуть ли не больше прежнего. Разумеется, он
первый отдал себе в этом отчет и постарался это скрыть, улыбаясь и
по-возможности отмалчиваясь. В отличие от Киса он в таких случаях не ис-
пытывал нужды говорить.
- Слушай-ка, Кис, - сказала между тем Света, когда они с Кисом, от-
танцевав, вернулись на диван; она неторопливо и глубоко затянулась и в
это время перестала улыбаться. - Что это ты нынче расфуфырился? На тебя
тяжело смотреть.
- На тебя тоже, - сказал Кис, слегка обидевшись и переполнясь тотчас
злой иронии; он наклонился к ней. - Я, можно сказать, трепещу, - прого-
ворил он трагически, с деланным пылом. - Ты же знаешь, я давно влюб-
лен...
- Я знаю, - кивнула Света, но так, что Кис вдруг осекся. Глядя мимо
него и выпуская одновременно со словами изо рта дым, она продолжала
странно-серьезно. - Если тебя это утешит, можешь сегодня поволочиться за
мной. Орловская все равно занята с этим противным Гаспаровым...
От светиных слов внутри у Киса что-то болезненно ущемилось. Он по-
чувствовал боль под ребром, в области диафрагмы, но даже толком не ра-
зобрав, отчего могло это быть, понял вдруг, что Света говорит ему это не
так просто, что т(, о чем на самом деле она говорит, близится сейчас к
нему, Кису, и она это знает и видит, а он нет.
- П-почту за честь, - вымолвил он с запинкой, садясь тотчас прямо.
Света пока молчала. Однако же Кис, не зная точно, как понимать ее слова
и боясь, кроме того, конфуза, молчания тоже испугался. Ему стало нелов-
ко, хотя внешне он и ответил впопад, и для того, чтобы неловкость сгла-
дить, Кис спешно встрепенулся и заговорил обычным своим тоном, делая как
бы вид, что смеется над собой: он где-то читал, что в этом заключен
смысл романтической иронии. - А-а, да, кстати! - заговорил Кис. - Я тут
подумал: не покружить ли мне, часом, голову Ирке. (Он косвенно глянул в
сторону Тристана.) Ты чт( скажешь? она теперь одна; чем мы не пара?
Света в ответ надула было губы. Но тут же и рассмеялась - Кису в тон:
в ее планы не входило отнюдь упорствовать в своем предложении.
- Попробуй, - сказала она, смеясь и поводя красиво плечами. - Ирка-то
от тебя без ума... Ага! - прибавила она, взглянув на дверь, - вон, ка-
жется, сама она; сейчас спросим. ("Сейчас" она произнесла как "щас".)
Действительно, при этих ее словах в прихожей раздались шаги и голоса
- и в комнату вошло сразу целое общество. Но, к своему удивлению, дрог-
нувший сердцем Кис - он думал, что увидит Машу - увидел почти сплошь од-
ни только незнакомые лица. И, собственно, кроме Иры, которая в самом де-
ле вошла со всеми, но держалась особняком и, должно быть, как и Кис, ни-
кого не знала, - кроме нее Кису был тут знаком лишь пресловутый Лёнчик,
тот самый, о котором говорил Тристану Пат, и чего, к слову же, Кис не
слышал... Его, впрочем, едва ли бы и заинтересовало это, как не заинте-
ресовало и Тристана: они с Лёнчиком недолюбливали друг друга.
Лёнчик - маленький, верткий, с кривой ухмылкой и злыми глазками на
веснушчатом в желтую мелкую крапинку лице, с носом острым и хищным,
вздернутым решительно вверх, уже даже своим видом не мог бы понравиться
Кису. Все в нем говорило о том очень практическом, незамутненном чтением
и всякой побочной чепухою взгляде на вещи, который, правда, был и у Пата
- но, в отличие от того, не мягком и симпатичном, а, наоборот, во-
инственном. Каратышка-Лёнчик - это было видно - умел скалить зубы на
жизнь.
Сейчас, как и всегда, он был оживлен. Он тотчас пожал руки Тристану и
Пату, пропустив Киса, которого тоже, конечно, терпеть не мог и только
косо хмыкнул, его оглядев, - и сунул нос за шкаф.
- Эге, Гаспарыч! - заорал он тут же пронзительным смешливым голоском,
словно пересыпанным от звука к звуку сиплыми песчинками и потому подхо-
дившим ко всему его облику. - Ёлка, привет! Откуда ты его взяла?
Гаспарову он руку подал, хотя отличал про себя не более Киса, но го-
ворить больше ничего не стал и сразу вынырнул обратно в studio.
Между тем приход его и тон Гаспарову не понравился. Тем более был он
удивлен, заметив, что Ёла отвечала Лёнчику радушно и, должно быть, гля-
дела на него как на тесного и теплого приятеля, отношения с которым дав-
но установлены и обоюдно определены. Казалось, она даже была рада ему.
Так это было и на самом деле - по случаю, о котором Гаспаров не мог, ко-
нечно, догадаться, хотя отчасти дело было в нем самом.
Попросту все объяснялось тем, что Ёла, решив про себя соблазнить
слегка Гаспарова - это она решила еще тогда, когда услышала в первый
раз, что он будет у ней на вечеринке, - от некоторой неопытности своей
заключила сама с собой, что сделать это будет не так-то легко. Гаспаров
казался ей слишком уж себе на уме, нелюдимым и мрачным, и, думая так,
она сочла за лучшее взяться за него сразу, с порога. Но у нее было и
чувство меры. Она хорошо знала, как вреден может быть перебор, а потому,
добившись первого результата (добилась она его много быстрей, чем ожида-
ла), сейчас же стала отыскивать украдкой повод, чтобы изменить весь ход
дел: Гаспаров, в сущности, нужен был ей лишь для галочки, она не собира-
лась пополнять им список своих жертв. Лёнчик же, и сам по себе не вовсе
ей безразличный (в глубине души Ёла не скрывала от себя этого), к удо-
вольствию ее, явился как раз вовремя за шкаф, прервав их tкte-а-tкte так
именно, как это ей было надо.
Она тотчас воспользовалась этим. Улыбаясь невинно Гаспарову, она от-
дала ему подаренные Кисом цветы, попросив его куда-нибудь их пристроить,
поднялась вслед за тем с кушетки и, еще раз ему улыбнувшись - уже напос-
ледок, - ушла встречать новых гостей.
Гаспаров приуныл. Оставленный в одиночестве в "келье", с цветами на
руках, вначале попытался он объяснить себе, чем могла быть вызвана из-
лишняя, на его взгляд, приветливость Ёлы в отношении ее к Лёнчику. Одна-
ко, как он ни старался, кроме дружбы меж Патом и Лёнчиком с одной сторо-
ны и привязанности Ёлы к Пату с другой, на ум ему не шло. А между тем и
это его мало устраивало. Он вздохнул. За шкафом ему стало уже скучно. С
сомнением поглядел он вокруг, ища, как бы избавиться по крайней мере от
цветов: портфель Киса как раз попался ему на глаза. Но, решил он, сло-
жить туда цветы без ведома Киса было бы столь явной бестактностью, что
он даже поморщился, спешно выкинув это из головы, и поднял взгляд выше,
к свече, горевшей над тумбочкой.
Тут ему на миг показалось, что выход найден и что букет можно попрос-
ту оставить на толстом, переложенном закладкой томе Чехова (Ёла читала
вперед по программе). Эстетически цветы шли к ребристому корешку. Однако
сейчас же подумал Гаспаров и то, что Ёла, конечно, сделала бы это сама,
без него, если б хотела, ей незачем было отдавать ему букет... В затруд-
нении побарабанил он пальцами по колену. Теперь уж он ничего придумать
не мог и сам это видел. Явиться в studio с букетом цветов, к тому же чу-
жих, в руках он, разумеется, тоже не захотел. Пристроившись как мог
удобнее на кушетке, закинув ногу за ногу и положив цветы на ворс коврика
возле себя, решил он ждать, тем более что, судя по голосам в studio, но-
вые гости не собирались задерживаться долго. Он еще взглянул на часы -
было без малого десять, - и, не имея другого занятия и устремив рассеян-
но взгляд на огонь, он стал следить за тем, что было слышно в гостиной.
Вскоре он обнаружил, что без труда понимает порядок и смысл событий,
происходивших там.
Гости - те, что явились с Лёнчиком, предводительствуемые им, состав-
ляли, вероятно, его уличную команду и были знакомы Ёле не больше, чем
Гаспарову и всем прочим. Вошло из сразу человек пять или шесть, а потому
на пороге, как они ни толпились, все уместиться не смогли. Они к тому же
еще робели и не шли вперед, в studio, отчего задним поневоле досталось
только выглядывать из прихожей через спины передних. Все они были уже
слегка навеселе. С красноватыми от мороза лицами, в распахнутых настежь
каких-то черных полушубках или в клетчатых дешевых пальто, с длинными
шарфами навыпуск и в кромешных шапках с ушами, завязанными неплотно
вверх, они составляли жалкое и вместе грозное зрелище. Входя, они галде-
ли и пересмеивались, и так же, видно, галдели и пересмеивались на лест-
нице - в глазах их мерцало возбуждение от вина и сообщества,- но тут
вдруг затихли, став у порога и, непроизвольно-почтительно улыбаясь,
смотрели перед собой: чужой дом их смутил. Из всех них один Лёнчик
чувствовал себя здесь в своей тарелке. Но и он, конечно, не мог не заме-
тить общей принужденности; его оживление, его особое намеренное веселье
было вызвано именно этим: он попросту старался показать своим, как имен-
но следует тут себя держать. Сам он не церемонился и, на свой лад, был
злобно-весел.
- Фиу! - присвистнул он, выходя на подрагивающих молодцевато у колен
ногах из-за шифоньера в studio и увидав в руках у Киса пачку "Ту". - Са-
