враги, лишившие его всех других мест, тех мест, которые он уступал дру-
гим, которых он сторонился - и это было как раз то, что он еще мог изме-
нить. Он только пока не знал, как. Но главное в нем свершилось: он прос-
нулся.
С легким и едва ли не веселым чувством удачно выздоровевшего человека
он из одной только осторожности еще удерживал себя недели две на диете:
ему тут представлялось правильным слегка повременить. Но вот, внезапно
решившись, он вначале, еще утром, подал голос в классе (чего прежде не
делал по собственной воле никогда), а теперь, воодушевленный и волную-
щийся, с тайным чувством неизбежной удачи - все равно, в чем, это вовсе
не интересовало его - шел праздновать вместе с Патом восьмое марта в
гости к Ёле Орловской. Как бы там ни было, для него это был важный шаг.
Пату он, впрочем, успел надоесть своими страхами, будет ли он кстати
в гостях. Он в самом деле этого не знал: ему как-то казалось всё, что
все удивятся. Мужеподобный, широкоплечий Пат, рядом с которым Гаспаров
выглядел мальчиком, косо на него смотря, но добродушно ухмыляясь, отве-
чал ободрительно. Как раз стемнело, когда они подошли к дому Ёлы. В
подъезде лампочка горела только во втором этаже, и Гаспаров, остановясь
в полутьме у начальной ступени, замешкался было, стягивая с рук перчат-
ки. Впрочем, он тут же забыл о них и поспешил вслед за Патом, который
стал подыматься по лестнице вверх, не обратив внимания на заминку. Гас-
паров же сам не знал, чего боится больше - идти теперь к Ёле или отстать
от Пата, и, во всяком случае, был начеку.
Вопреки впечатлению, они с Патом были ровесники с разницей всего в
месяц. Но, из неблагополучной семьи, быв свидетелем развода, Пат (фами-
лия его была Патраков), как часто это случается, чувствовал себя и
действительно казался старше своих соклассников. То, что не дается ни
чтением книг, ни воспитанием, а происходит только от прямого действия
жизни, произошло с ним рано и теперь составляло в нем главную, к тому же
обаятельную при общем его характере черту. Хотя в классе он стоял в сто-
роне от всех, близко лишь к двум-трем таким же, как сам, но это его от-
щепенство не было, как у Гаспарова, невольным или трагическим. Он и по-
нимал себя и был во всем, что касалось действительности, выше, а не хуже
прочих. Такие, как Гаспаров или Кис, его забавляли. Он охотно прощал им
их заумь и неоперенность и к ним относился снисходительно, что им, по их
слабости, даже нравилось. Легко было видеть, почему из всех поклонников
Ёла выбрала себе именно его.
Когда, миновав площадку первого темного этажа, они с Гаспаровым пово-
ротили на второй, за спиной их стукнула квартирная дверь и их нагнала
Света.
- Привет, - сказала она. - Пропустите-ка. Вы так плететесь, что я тут
околею.
На лестнице в самом деле было холодно. Света же, пользуясь соседством
Ёлы и - заодно - отсутствием родителей, выбрала себе на вечер легкое, с
вызовом открытое повсюду платье, которое прекрасно шло ей, но в котором
даже и под шубой стало бы зябко на улице.
- Ты только скажи, за тобой мы и бегом, - улыбаясь ей и с удо-
вольствием ее оглядывая, отвечал Пат. Он посторонился, давая ей дорогу,
и она побежала вверх, перестукивая ступени каблуками узких вечерних ту-
фель на ремешках и покачивая полными, затянутыми в скользкую подвижную
ткань бедрами. Пат, сощурившись, проводил ее взглядом, затем подмигнул
Гаспарову, и Гаспаров тоже стесненно улыбнулся. У него вдруг как-то сра-
зу закружилась голова, словно в тепле после хмельного: совсем почти го-
лая Света была хороша.
Они наконец поднялись к пятому этажу.
Должно быть, Света сказала Ёле, что они идут следом: дверь на площад-
ку стояла открытой, и когда они вошли в прихожую, Ёла явилась сама им
навстречу. Очень возможно, что в отношении Гаспарова у нее был заранее
приготовлен и обдуман кое-какой свой план - тем более, что она, помнит-
ся, сердилась за что-то на Пата. Во всяком случае, теперь Пату она лишь
кивнула мельком, зато Гаспарова приветствовала очень радушно и, со сме-
хом глядя ему в глаза, тут же с порога заявила, что она его должница:
пусть решает сам, чем ей платить за удовольствие его у себя видеть.
Румяная улыбающаяся Ёла в тугих джинсах, открытой блузке с рукава-
ми-крылышками и с двумя легкомысленными хвостиками, перевитыми ленточ-
кой, сделала на Гаспарова новое сильное впечатление. Он сам порозовел и
отвечал светски-развязно, она же, дождавшись, когда он снимет шапку и
пальто, взяла его без церемоний за руку и, взглянув быстро краем глаз в
сторону Пата, увела в studio.
Однако знавший цену женщинам Пат, как видно, не был нимало тронут та-
ким поворотом дела. Улыбаясь по-своему, вместе широко и задумчиво, а в
общем сердечно, он пошарил носком ноги под обувной стойкой, нашел там
"шлепанцы мужа", как они звались между ним и Ёлой (и отчасти еще между
ma tante) и, натянув их, отправился тоже следом за Ёлой в studio.
Ёла, завладев Гаспаровым, оставила всех прочих гостей, то есть Трис-
тана и Свету, развлекаться, как им угодно, Гаспарова же отвела в "келью"
- угол, отгороженный от остальной части studio тем самым шифоньером, чей
нафталиновый дух по утрам давал Ёле возможность судить о местопребывании
тети Наты. Тут, за шкафом, помещалась с трудом втиснутая сюда спартанс-
кая узкая тахта, укрытая пестрым ковриком, исполнявшая временами, как,
например, и теперь, роль второго дивана, а в остальное время служившая
Ёле кроватью. На тумбочке подле нее стояла в железном свечнике зажженная
свеча, и еще вторая свеча горела у комода ровным белым языком: по приня-
тому давно обычаю, studio в праздники, кроме огня, озарялась лишь каби-
нетной лампой в пунцовом абажуре. Лампа к тому же обыкновенно ставилась
под стол, отчего по всем стенам и потолку ложились багровые тени. Так
это было и теперь, и Гаспаров, который видел studio в первый раз, нелов-
ко огляделся в красном полумраке, различил кое-как Тристана на корточках
около лампы и кивнул ему. После того он ушел с Ёлой за шкаф, а из перед-
ней послышалось чирканье мужних шлепанцев. Явился Пат.
С Патом Тристан, не имевший тайных планов, поздоровался обстоятельнее
и теплей, чем с Гаспаровым. Он оторвался от магнитофона (он как раз при-
кидывал, как бы без тройника воткнуть его в ту же розетку, где уже тор-
чала лампа) и пожал широкую патову ладонь, не упустив при этом даже во
тьме ухватить цепкими глазками из-под очков выражение физиономии Пата.
- Знаешь новость? - спросил его Пат, безмятежно улыбаясь.
- Это вон ту, что ли? - Тристан кивнул на шкаф.
- А? - Улыбка удивленно сбежала было с уст Пата, он поглядел через
плечо, но тотчас и сообразил, и усмехнулся еще шире. - А, нет! Лёнчика
вчера менты загребли.
- Вот как? - сказал Тристан, не слишком, впрочем, изумляясь и отчасти
брезгливо. Он вернулся к занятию. - Почему?
- Хрен его знает, - проговорил Пат в раздумии. - Я его еще не видел с
тех пор.
- Туда ему и дорога, - заметила негромко Света, которая сидела, рас-
кинувшись, на диване в дальнем углу, где углом же падала тень, и следила
за ухищреньями Тристана.
- Ха! а я думал, ты его любишь, - простодушно удивился Пат, подмиги-
вая ей. В классе была сплетня, что Света влюблена в Лёнчика.
- Да, конечно, - Света фыркнула. - Придурок, такой же, как и ты.
Она, впрочем, не соврала: Лёнчик как раз принадлежал к тем немногим
одиночкам, из которых был Пат, и дружил с ним; его главная жизнь проте-
кала вне класса. Пат осклабился.
- Ну, извини, извини, - сказал он, кивая ей согласно. - Мало ли что
почудится! Ведь не всякий же дурак хуже умника... Да вот, кстати: легок
на помине! - отнесся он к двери, из которой вдруг всунулся в studio, пе-
регибаясь через порог, Кис. - Привет, дружище.
- Всем привет! а где Ёла? - выпалил с порога Кис, раздергивая молнию
на куртке и вглядываясь в пунцовую тьму. Под курткою, как стало видно,
на Кисе одет был новый холеный костюм с светлым галстухом, а сам Кис,
аккуратно причесанный и ради того всю дорогу шедший без шапки, был даже
побрызган духами.
Не ожидая ответа, он сейчас же опять исчез в прихожей, повозился там
и вышел уже неспешно, ровным шагом, сняв куртку, с школьным своим порт-
фелем в руках, в котором, правда, теперь вместо пива лежали два заботли-
во свернутых гвоздичных букета, выторгованные им у грузинца. Цветы на-
полняли сердце Киса волнением и гордостью, распуская к тому же ему язык:
он чувствовал, что был в ударе и лишь сдерживал себя. Несмотря на тьму,
он тотчас оценил ситуацию - он приметил свечу за шкафом - и, готовя
улыбку и расстегивая на ходу портфель, вступил за шкаф.
- Ба! ба! да тут и Гаспаров! - раздались сейчас же вслед за этим его
восклицания и болтовня: - Ёлочка, детка, вот это тебе цветочки, поз-
воль... м-м! (он звучно чмокнул Ёлу куда-то.) С восьмым. Ну, мой доро-
гой, рад тебя видеть. - Кис пожал Гаспарову руку. - Comment la
trouves-tu cette chambre infernale?* - при этих словах он повел головой,
имея в виду багровое свечение.
- Affrexe en effet** , - отвечал Гаспаров, который знал претензию Ки-
са говорить по-французски, хотя на деле у того никогда не доставало тер-
пения выучить язык: на уроках он плавал.
- M. Gasparoff est tres aimable*** , - заметила, усмехаясь, Ёла. - Он
уже сожалел, что раньше ему не случалось бывать тут.
- Ну да, да, ведь ты тут впервые, - заговорил Кис с чувством и видом
человека, знающего жизнь. - Это, впрочем, неважно. И все, конечно, это
пустяки - лампа и так далее. Проказы. Но, во-первых, - Кис значительно
вздернул бровь, - тут есть магнит и по-притягательней... - Он поглядел
на Ёлу, сам в тайне обрадовавшись цитате, которая только что пришла ему
в голову. Ёла вежливо потупилась, ожидая, чт( дальше. - А потом, во-вто-
рых, - заключил Кис, - свобода: без гегельянства, вот видишь ли, нату-
ральная. Гм... - Тут он удостоверился еще, что Гаспаров понял сказанное
и, по своему обыкновению довольный собою и им, смолк.
- Mersi, - сказала Ёла светски, подымая взгляд от букета, который
держала пока на коленях. - Ты забыл о ma tante.
Кис тотчас смутился. Он в самом деле упустил из виду, когда строил
планы, что нужно будет поздравлять Наталью Поликарповну, и, собственно,
вовсе не ждал, что застанет ее. Правда, в словах Ёлы заключен был двой-
ной смысл, а с другой стороны, у Киса был и второй букет; но он предназ-
начался Маше, и Кис как раз раздумывал, удастся ли ему так же беспечно
поздравить Машу и болтать с нею - по крайней мере, при ней с другими, -
как он это делал теперь.
- Ох, ну разумеется! - воскликнул он поспешно, пряча смущение. - Где
же ma tante?
- Ее теперь нет, - ответила Ёла с невинным видом. - Что ж: она в са-
мом деле нужна тебе? - Вместо "в самом деле" Ёла слегка выделила "она",
насмешливо сощурясь.
- Позволь, позволь, - запротестовал Кис, который, конечно, хорошо
очень понял намек, и у которого вместе с тем отлегло от сердца. - Я, мо-
жет быть, еще не решил, за кем приударить - за тетушкой или племянницей.
Ёла и Гаспаров рассмеялись. Кис между тем, болтая, действительно ста-
рался прикинуть в уме, когда именно может явиться Маша. Пока что его и
печалило и вместе радовало ее отсутствие: по примеру многих в его поло-
жении, Кис в сердце своем боялся своего кумира.
- Эй, Кисонька! - позвала Света с дивана. - Поди сюда: они тут все
обнаглели.
- Вот н(! Это с чего бы? - важно спросил Кис, прежде отвесив извини-
тельный поклон Ёле и кивнув Гаспарову и затем выходя из "кельи" в общую
часть studio. Портфель со вторым букетом он оставил за шкафом, прислонив
его неприметно к тумбочке и рассудив про себя, что тут он едва ли попа-
дется кому-нибудь некстати под руку, а между тем глупо было бы таскать
