раньше, чем понадобится. Все когда-нибудь умрут; этого не
избежишь, но сдаваться не обязательно".
Он повернулся к Бигмену. "Отправляйся в машинное отделение
и посмотри, что там неисправно. Мне нужно знать, можно ли
отремонтировать двигатель".
*****
В машинном отделении, работая с "горячим" микрокотлом
при помощи манипуляторов, которые, к счастью, не вышли из
строя, Бигмен чувствовал, как корабль ползет по дну, слышал
хрип моторов. Один раз он услышал удар, корпус "Хильды"
заскрипел, как будто большой снаряд ударил в дно в ста метрах
от корабля.
Корабль остановился, шум мотора перешел в хриплый шепот.
В воображении он видел, как выдвинулось удлинение входного
шлюза "Хильды", прижалось к корпусу другого корабля как раз над
шлюзом, плотно прилипло. Он слышал, как откачивается вода из
трубы, соединившей два корабля, увидел, как потускнел свет в
машинном отделении: вся энергия уходила к насосам. Лу Эванс
сможет перейти из своего корабля в "Хильду" без всякой защиты.
Бигмен вернулся в рубку и обнаружил там Лу Эванса. Лицо
его под светлой щетиной было измучено и осунулось. Он слабо
улыбнулся Бигмену.
-- Продолжай, Лу, -- сказал Лаки.
Эванс сказал: "Вначале была просто дикая догадка. Я собрал
сведения о всех людях, с которыми случались эти странные
происшествия. Единственное, что у них оказалось общего, --
любовь к м-лягушкам. Они есть у всех на Венере, но каждый из
этих держал их полный дом. Я не хотел выглядеть дураком,
об'являя о своей теории без надежных доказательств. Если бы они
у меня были ... Во всяком случае я решил поймать м-лягушку на
знании того, что знаю только я или еще несколько, возможно
меньше людей".
Лаки сказал: "И ты решил использовать данные о дрожжах".
-- Это было очевидно. Мне нужно было что-то неизвестное
другим, иначе как бы я мог быть уверен, что они узнали именно
от меня? Данные о дрожжах -- идеальный материал для этого.
Когда не удалось получить их законным путем, я украл их. Взял
одну из м-лягушек в штабквартре, посадил рядом со своим столом
и стал просматривать документы. Некоторые даже читал вслух.
Когда через два дня произошел несчастный случай именно с той
разновидностью, о которой я читал, я уверился, что за всем этим
стоят м-лягушки. Однако ...
-- Однако, -- подбодрил его Лаки.
-- Однако я был все же недостаточно умен, -- сказал Эванс,
-- я допустил их в свой мозг. Разложил красный ковер и
пригласил войти, а теперь не могу выгнать. Охранники пришли за
докуменатми. Было известно, что я побывал в помещении, поэтому
очень вежливый агент пришел расспросить меня. Я немедленно
вернул бумаги и попытался об'яснить. И не смог.
-- Не смог? Как это?
-- Не смог. Физически не смог. Нужные слова не
произносились. Я не мог ни слова сказать о м-лягушках. Я даже
испытывал побуждения к самоубийству, но поборол их. Они не
могли заставить меня сделать что-то настолько несвойственное
моему характеру. И тогда я подумал: если я только смог бы
вылететь с Венеры, уйти как можно дальше от м-лягушек, я
разорвал бы их хватку. Поэтому я сделал то, что должно было
вызвать мой немедленный отзыв. Послал обвинения себя в подкупе
и подписался именем Морриса.
-- Да, -- мрачно сказал Лаки, -- об этом я догадался.
-- Как? -- Эванс удивился.
-- Моррис рассказал нам твою историю, когда мы прибыли в
Афродиту. Закончил он словами о том, что подготовил отчет для
центральной штабквартиры. Он не сказал, что послал отчет,
только что подготовил его. Но послание было отправлено, это я
знал. А кто, кроме Морриса, знал код Совета и все
обстоятельства этого случая? Только ты.
Эванс кивнул и горько сказал: "И вместо того, чтобы
отозвать меня, прислали тебя. Так?"
-- Я настоял на этом, Лу. Я не мог поверить в обвинения
тебя в подкупе.
Эванс обхватил голову руками. "Хуже ты ничего не мог
сделать, Лаки. Когда ты сообщил, что летишь, я попросил тебя
держаться подальше. Почему -- я не мог сказать. Физически был
неспособен. Но м-лягушки, должно быть, поняли по моим мыслям,
кто ты такой. Они прочли мое мнение о твоих способностях и
попытались убить тебя".
-- И почти преуспели, -- прошептал Лаки.
-- Преуспеют на этот раз. Мне жаль, Лаки, но я ничего не
мог сделать. Когда они парализовали человека у шлюза, я не мог
сдержать импульс сбежать в море. И, конечно, ты последовал за
мной. Я послужил наживкой, а ты жертвой. Опять я попытался
удержать тебя, но ничего не мог об'яснить...
Он глубоко, с дрожью вздохнул. "Но теперь я могу об этом
говорить. Блок с моего мозга снят. Они, вероятно, решили, что
не стоит тратить умственную энергию, потому что мы захвачены,
потому что мы все равно что мертвы и им нечего нас опасаться".
Бигмен, слушавший до сих пор с выражением недоверчивого
изумления, сказал: "Пески Марса, что происходит? Почему мы все
равно что мертвы?"
Эванс. все еще закрывая лицо руками, ничего не ответил.
Лаки, нахмурившийся и задумчивый, сказал: "Мы под
оранжевым пятном, огромным оранжевым пятном из венерианских
глубин".
-- Такое большое пятно, что может накрыть корабль?
-- Пятно двух миль в диаметре! -- ответил Лаки. -- Две
мили в ширину. Нас ударило в первый раз и почти разбило вторым
ударом, когда мы двигались к кораблю Эванса, потоком воды.
Только и всего! Потоком воды с силой взрыва глубоководной
бомбы.
-- Но как мы могли попасть под него, не видя его?
Лаки сказал: "Эванс предполагает, что оно находится под
умственным контролем м-лягушек, и я думаю, он прав. Оно может
погасить флуоресценцию, сжав светящиеся клетки. Может
приподнять край полога, чтобы впустить нас, -- и вот мы под
ним. И если мы попробуем двинуться или пробиться наружу, пятно
снова ударит нас, а оно не промахивается".
Лаки подумал, потом внезапно добавил: "Нет, промахивается!
Оно промахнулось, когда "Хильда" шла к твоему кораблю и всего
лишщь на четверти скорости. -- Он повернулся к Бигмену, глаза
его сузились. -- Бигмен, можно ли отремонтировать основной
двигатель?"
Бигмен почти забыл о машинах. Он пришел в себя и сказал:
"О ... блок микрокотла не задет, его можно поправить, да и с
остальными машинами я справлюсь, если понадобится".
-- Сколько это займет времени?
-- Вероятно, часы.
-- Тогда принимайся за работу. Я выхожу в море.
Эванс удивленно взглянул на него. "Что ты хочешь сказать?"
-- Отправляюсь к пятну. -- Он уже был возле шкафа с
костюмами, проверяя запас энергии и кислорода.
*****
Абсолютная темнота вызывала обманчивое ощущение
безопасности. Опасность казалась далекой. Но Лаки хорошо знал,
что под ним океанское дно, а во все стороны и вверх от него
находится двухмильная перевернутая чаша живой резиноподобной
плоти.
Двигатель костюма отбрасывал воду вниз, и Лаки, подготовив
свое оружие, медленно поднимался. Он не переставал удивляться
подводному бластеру. Как ни изобретателен был человек на своей
родной планете, чуждое окружение Венеры, казалось, в сотни раз
усилило эту изобретательность.
Некогда новый континент -- Америка -- расцвел так ярко,
как никогда не могла расцвести древняя Европа; теперь же Венера
показывали Земле свои способности. Например, купола городов.
Никогда на Земле силовые поля не вплетали так искусно в сталь.
Тот самый костюм, в котором он находится, не выдержал бы
давления многих тонн воды, если бы не микрополя, тонко
вплетенные в его ткани ( конечно, если это давление будет
возрастать медленно). Во многих других отношениях костюм был
чудом инженерного искусства. Его двигатель для передвижения под
водой, снабжение кислородом, приборы управления -- все это
восхитительно.
А оружие!
Тут же мысли Лаки перешли на чудовище над ним. Это тоже
венерианское изобретение. Изобретение планетарной эволюции.
Может ли такое существо возникнуть на Земле? Конечно, не на
суше. Живая ткань не выдержить давления свыше сорока тонн в
земном тяготении. У гигантских бронтозавров мезозойского
периода ноги были как древесные стволы, и тем не менее им
приходилось погружаться в болота, чтобы вода помогала им своей
под'емной силой передвигаться.
Вот ответ: под'емная сила воды. В океанах могут возникнуть
существа любого размера. Киты на Земле больше любого когда-либо
жившего динозавра. Но Лаки подсчитал, что чудовищное пятно над
ним должно весить двести миллионов тонн. Два миллиона больших
китов, взятые вместе, едва ли перевесят это чудовище. Лаки
подумал, сколько ему лет. Сколько лет нужно расти, чтобы
достичь такого веса? Сто лет? Тысячу? Кто может сказать?
Но размер может означать и гибель животного. Даже в
океане. Чем оно больше, тем медленнее его реакции. Нервным
импульсам для прохождения нужно время.
Эванс считал, что чудовище не стало больше бить по ним
струей воды, потому что, лишив из возможности передвигаться,
потеряло к ним интерес -- вернее, потеряли интерес м-лягушки,
управлявшие движением гигантского пятна. Но, возможно, это и не
так. Просто чудовищу нужно время, чтобы снова наполнить свой
гигантский водный мешок. И время, чтобы прицелиться.
Больше того, чудовище сейчас вряд ли в лучшей форме. Оно
приспособлено к глубинам, к толще воды в шесть и более миль над
собой. Здесь его эффективность снижается. Во второй попытке оно
промахнулось по "Хильде", вероятно, потому, что не полностью
оправилось от первого удара.
Но теперь оно ждет; его водный мешок медленно заполняется;
и насколько может в мелких водах, оно собирается с силами. И вот
он, Лаки, человек, весящий сто девяносто фунтов, должен
остановить махину в двести миллионов тонн живого веса.
Лаки посмотрел вверх. Но ничего не увидел. Он нажал
контакт на левой перчатке, и из металлического конца пальца
вырвался столб ослепительно белого света. Свет пробил туманную
пустоту и закончился ничем. Достиг ли он в конце чудовища?
Или просто иссякла сила света?
Трижды чудовище ударило потоком воды. Первый раз, когда
был разбит корабль Эванса. Второй раз -- поврежден корабль
Лаки. (Но не так тяжело; может, чудовище слабеет?). В третий раз
оно ударило преждевременно и промахнулось.
Лаки поднял оружие. Неуклюжее, с толстой рукояткой. В этой
рукоятке сотни миль провода и крошечный генератор, дававший
очень высокое напряжение. Лаки направил оружие вверх и сжал
кулак.
На мгновение ничего -- но он знал, что проволока толщиной
в волос прорезает сейчас насыщенный углекислотой океан...
Затем она ударила, и Лаки увидел результат. В тот момент,
как проволока коснулась препятствия, по ней со скоростью света
устремился электрический ток и ударил, как разряд молнии.
Проволока раскалилась и начала испарять воду. Ее окружил не
просто пар -- вода закипела, высвобождая двуокись углерода.
Лаки почувствовал, как его раскачивает течением.
А вверху, над испаряющейся кипящей волной, над раскаленной
проволокой расцвел огненный шар. Там проволока коснулась живой
плоти и высвободила чудовищную энергию. Она прожгла в живой
горе дыру в десять футов шириной и такой же глубиной.
Лаки мрачно улыбнулся. По сравнению с огромным телом
