предсказала судьбу первой супруге
Наполеона, императрице Иозефине, тогда,
когда Наполеон и не помышлял еще о
разводе?
- Я имел честь лично познакомиться с
госпожою le Normand в бытность мою в
Париже. Иозефина была еще в свежей
памяти у парижан, и я точно помню, что
носились слухи, будто бы le Normand ей
предсказывала, что она умрет на соломе.
Вы знаете, что пророчество это не
сбылось. Между тем ворожея лет десять
после того воспользовалась давно
забытыми слухами и напечатала, что она
когда-то предсказывала Иозефине участь,
ее постигшую... В то время новые и
важнейшие происшествия занимали
французов и изгладили из памяти их
бедную Иозефинус мнимым предсказанием
le Normand; и никто не счел за нужное
противоречить ее хвастовству. Что ка
сается до меня, то, познакомившись с
нею, я удостоверился в том, в чем и
прежде не сомневался, а именно что она
не что иное, как обыкновенная
шарлатанка. Я опишу вам в подробности
наше знакомство.
В одно утро я на площади Лудовика XV
взял фиакр и приказал ему ехать к le
Normand. Жилище ее известно всем
извозчикам в Париже, и потому фиакр
мой, не требуя дальнейших объяснений,
привез меня прямо к ее квартире. При
входе в переднюю горничная встретила
меня с таинственным видом и спросила,
что мне угодно? Я отвечал, что желаю
посоветоваться с знаменитою ее
госпожою.
- Покорнейше прошу подождать немного, -
сказала она, отворяя дверь в гостиную,
- барыня теперь занята.
Я вошел в гостиную и, подходя к
окну, увидел, что горничная уже успела
выбежать на улицу и весьма прилежно
разговаривает с моим кучером, который,
вероятно, не мог доставить ей никаких
обо мне сведений.
Меня заставили довольно долго
дожидаться, и я от скуки принялся
рассматривать комнату, в которой нахо
дился. Она была убрана в новейшем
вкусе: на камельке и столах бронзы, на
стенах картины, а на окнах фарфоровые
горшки с цветами. Прохаживаяся вдоль и
поперек по комнате, я заметил, что
зеленая занавесь, которая закрывала
стеклянную дверь, ведущую во внутренние
покои, от времени до времени
шевелилась, и один раз мне удалось на
одно мгновение увидеть два большие чер
ные глаза, которые, как я после
удостоверился, принадлежали самой
волшебнице. Наконец, та же горничная
пришла мне объявить, что госпожа le
Normand меня ожидает. Отворили
стеклянную дверь, и я вступил в храм
Пифии, которая присела передо мною
новейшим манером. Я увидел женщину лет
за сорок, среднего роста, довольно
дородную, с большими черными глазами и
такими же бровями. Горничная подала мне
стул и вышла вон.
На столе, среди комнаты, стояли
небесные глобусы и лежали разные
математические инструменты, а между
ними набитые чучелы: небольшой
крокодил, ящерица и змея. По стенам
развешаны были картины, представляющие
разные магические фигуры. В одном углу
стоял человеческий скелет, завешенный
черным флером; в другом заметил я на
полке три или четыре стеклянные банки с
уродами в спирте. На просьбу мою
открыть мне будущую судьбу, она
отвечала вопросом: на каких картах я
хочу, чтоб она загадала, на больших или
на маленьких?
- Какая между ними разница? - спросил
я.
- Гадание на маленьких картах стоит
пять франков, а на больших десять.
- В таком случае прошу загадать на
больших.
Волшебница взяла колоду карт,
которые действительно были весьма
большого размера, с странными изоб
ражениями и магическими знаками,
помешала их, пошептала над ними, так же
как и у нас в России это делается, и
потом разложила их на столе. Тут начала
она рассказывать мне многое, о котором
могу объявить вам только, что ничего из
сказанного со мною не сбылось;
Окончив гадание, волшебница встала,
опять присела передо мною и весьма
милостиво приняла от меня десять
франков. Потом спросила: не хочу ли я,
чтоб она написала мой гороскоп, в
котором означено будет все, что со мною
должно случиться в течение жизни?
- Очень хорошо, - отвечал я.
- Какой гороскоп прикажете, большой
или маленький?
- А какая между ними разница?
- Большой стоит два луидора, а
маленький один;
но зато в большом гораздо более
подробностей.
- Ну, так напишите мне большой; я
люблю подробности.
Дней чрез несколько я заехал опять к
ней, получил подробный гороскоп и
заплатил два луидора... Вот вам верное
и точное описание моего знакомства с
знаменитою госпожою le Normand.
- А гороскоп? - спросил я у
Двойника.
- Гороскоп как гороскоп, - отвечал
он. - В нем весьма подробно описано
все, что должно было со мною случиться;
но, к несчастию, волшебница на письме
так же ошиблась, как на словах, то есть
ни одно из предсказаний ее не сбылось.
Если вы собираете рукописи знаменитых
людей, то я готов подарить вам этот
гороскоп, который с начала до конца
писан рукою госпожи le Normand.
- Покорно благодарю. Расскажите мне
лучше, отчего так часто встречаются
между умными и образованными людьми
такие, кои верят гаданию, волшебству и
колдовству?
- От того, любезный Антоний, что -
как справедливо говорится пословица -
на каждого мудреца довольно простоты.
Кстати припоминаю я теперь, что между
многими другими родами ума и душевных
недостатков, не помещенными в сделанном
мною выше исчислении, забыто также
легковерие, которое между тем очень
часто играет немаловажную роль в
деяниях людских. Впрочем, правду сказат
ь, нынешний свет скорее упрекать можно
в неверии, нежели в легковерии. В древн
ие времена это было совсем напротив.
Геродот и Диодор Сицилийский, Цицерон и
Плиний, Юлий Кесарь и Юлиан верили вол
шебству, колдовству и привидениям.
Известнейшие древние авторы, и между
ними сам Платон, говорят об этих
предметах, как о вещах весьма
обыкновенных.
В средние века еще более преданы
были этому суеверию. Ужас меня берет
всякий раз, когда я читаю, сколько в
то время пострадало невинных людей за
мнимое волшебство, - сколько сожжено и
казнено ведьм и колдунов! И это
случалось не только в Испании, которую
привыкли мы обвинять за ее инквизицию,
но в учтивой Франции и в важной
Германии, и тогда уже славившихся
просвещением! В царствование Генриха
IV во Франции, по приговорам судов и
парламентов, сожжено множество
колдунов, ведьм и оборотней. В 1628
году Деборд (Desbordes), камердинер
герцога Лотарингского Карла IV,
nabhmem был в колдовстве.
Рассказывают, что герцог возымел на
него подозрение с того времени, как ка
мердинер сей, будучи с ним на охоте,
дал ему и всей многочисленной компании
великолепный пир, без малейших к тому
приготовлений и не имея при себе
ничего, кроме маленького ящичка, из
которого он брал все, что нужно было
для пиршества. В тот же день Деборд
приказал трем казненным ворам, которых
трупы висели на виселицах, сойти с
оных и потом опять возвратиться на
прежние места. В другой раз он велел
изображенным на обоях лицам отделиться
от стен и стать посреди комнаты.
Бедного Деборда судили формальным
порядком и публично сожгли на костре.
Преследования колдунов продолжались
еще в царствование Лудовика XIV и
после оного. В Германии также, и уже
после того, как возникла Реформация,
во время Тридцатилетней войны и даже
долгое время после оной, во всех
концах, у католиков и лютеран,
публично жгли ведьм, - и число сих
жертв самого непростительного суеверия
теперь кажется нам неимоверным!
Древние не так жестоко поступали с
колдунами, хотя и у них встречаем мы
примеры людей, осужденных на смерть за
волшебство. Тацит рассказывает, что
Тиберия; обучался магии и потом, осудив
на смерть всех волшебников, вместе с
ними велел умертвить и учителя своего
Фрасивула. Во времена Клавдия также
казнили одного римлянина за волшебство.
Павзаиний говорит, что в Афинах
учреждено было особенное судилище для
отыскания и наказания волшебников. Но
примеры смертных казней у них не так
были часты, хотя суеверие это для них,
погруженных во мраке
идолопоклонничества, извинительнее
было, нежели для нас. Признаюсь, что я
имею некоторое пристрастие к древним; и
потому, может быть, повести римлян и
греков о ведьмах и привидениях для меня
несравненно занимательнее всего, что в
теперешнее время о том пишут и
рассказывают.
- Часто ли, - спросил я у Двойника,
- в их творениях встречаются подобные
рассказы?
- Весьма часто, - отвечал он. - В то
время вовсе не знали так называемых
крепких умов (esprits forts). Как
подумаешь, любезный Антонин, как с тех
пор свет переменился! Тогда славнейшие
мудрецы боялись отвергать то, чего не
понимали; а теперь - посмотрите на
детей, едва из школы вышедших: они
никому и ничему не верят, никого и
ничего не боятся; а что касается до
отвлеченных предметов, так им море по
колено!
- Не верьте этому, почтенный
Двойник! не верьте, пожалуйте! Бедные
дети принимают только на себя вид
крепких умов, между тем как у них
совсем иное на душе. Виноваты не они, а
родители и воспитатели, которые не
умеют ни укрощать самолюбия их, ни
давать правильное направление
неопытному и пылкому их уму. Но я
прервал начатый вами разговор о
древних. Весьма бы мне приятно было,
если б вы рассказали какое-нибудь
древнее происшествие о привидениях или
колдовстве.
- Вы уже слышали от меня, - отвечал
Двойник, - приключение двух аркадян, о
котором повествует Цицерон. Оно
почерпнуто им из Спевзиппа. Ту же самую
историю рассказывает Валерий Максим с
небольшими отступлениями. Вообще,
сказать можно, что в редком авторе не
найдете вы чего-либо касательно сего
предмета. Геродот - кроме других этого
рода анекдотов - рассказывает о
привидении, являвшемся два раза Ксерксу
пред войною персов с греками. Плутарх,
Аппиан и Флор упоминают о явлении,
которое видел Брут. Плиний рассказывает
даже, что к одному из собственных его
невольников неоднократно лазило
привидение в окно для того, чтоб
остричь ему волосы... Приключения с
мертвецами, которые беспокоят живых,
потому что кости их не погребены, также
очень часто у них встречаются. Тот же
Плиний с большими подробностями
рассказывает случившееся с философом
Афенодором, который, прибыв в Афины,
нанял за весьма дешевую цену дом,
остававшийся долгое время без жильцов
по той причине, что в полночь приходило
туда привидение в образе сухого и угрю
мого старика в цепях, с длинною бородою
и всклоченными волосами. Афенодор
переехал жить в тот дом и узнал от
старика, что кости его зарыты на дворе.
На другой день их отрывают, погребают
торжественно - и с того времени в доме
сделалось спокойно.
- Если вы желаете иметь сведения о
тогдашних ведьмах, - продолжал Двойник,
- то можете оные почерпнуть также из
творений древних авторов. Читали ль вы
Золотого осла Апулеева?
- Нет, - отвечал я.
- Жаль, - сказал Двойник, - эта
книга весьма любопытна во многих
отношениях. На русском языке есть
перевод Кострова, напечатанный в Москве
1780 года. Перевод этот довольно хорош,
но писан языком грубым и ныне
обветшалым. Если когда-нибудь вздумают
сделать новое издание, то надобно
будет, кроме исправлений касательно
