и... потеряли короля. Понятовский отпустил лошадь; страдая от боли и
унижения, он провел ночь под деревом. Похитителей скоро нашли. Станислав
Понятовский выступил на суде - адвокатом! В блестящей импровизации ко-
роль спас конфедератов от смертной казни. История подобных случаев не
знает. Но король был прав: его похищение стало поводом для вмеша-
тельства, Австрия с Пруссией сразу усилили давление на русское прави-
тельство, чтобы делить Польшу немедля... Екатерина в эти сумбурные дни
писала о немцах в грубой форме: "Ждут, сволочи окаянные, когда я позаты-
каю рты им кусками пирога польского..."
Когда горшки бьются, гончар радуется, а когда сыр плачет, сыровар хо-
хочет... Давно понятно, чего станет домогаться Фридрих: он пожелает раз-
рушить перемычку между Бранденбургской маркой и Восточной Пруссией, что-
бы, захватив Данциг, перекинуть "мост" между Берлином и Кенигсбергом;
тогда он сделается обладателем устья Вислы, а верхнее ее течение загра-
бастает "маменька"...
Екатерина сказала, что Данциг - польский:
- И таковым пребудет на вечные времена! Я знаю, что Ирод землю рыть
под собою станет, но Данцига не дадим.
Придвинув к себе бумаги из Варшавы, она прочла депешу Булгакова: же-
лая спасти страну от раздела, Понятовский обратился за помощью к Фран-
ции, но герцог Эгильон ограничился соболезнованием.
- Я так и думала, - криво усмехнулась Екатерина, велев звать к себе
Вяземского. - Выяснили, кто такой Симонис? - спросила она.
Генерал-прокурор через шпионов установил, что Симонис - сын старого
банкира Эфраима, который и раньше баловал короля фальшивой монетой -
безнаказанно! Екатерина сказала: пусть лучше разразится скандал от Пеки-
на до Патагонии, но подрывать экономическую мощь России она никому не
позволит. Своими руками она застегнула пряжки на портфеле графа Панина:
- На сегодня покончим. Меня ждет Филипп Гранже.
Филипп Гранже был балетный танцор, и он обещал императрице помочь ей
освоить сложное па; при этом, пока императрица танцевала, ей подыгрывал
на флейте сам прусский посол граф Виктор Сольмс... Екатерина, запыхав-
шись, сказала ему:
- Кто бы в Европе мог подумать, что императрица российская станет
плясать под дудку прусского короля?
Фраза была слишком колючей, и Сольмс не знал, что ответить, размышляя
о ее потаенном смысле. Екатерина выручила его:
- Не страдайте напрасно! В моих словах нет политических козней. Я
ведь тоже не всегда говорю, что надо, иногда мне хочется побыть просто
веселой и беззаботной женщиной...
Так она сказала! Но умный Сольмс понял, что Екатерина оскорблена на-
силием над Польшей, король унизил ее, и теперь Пруссии никогда не изба-
виться от подозрений русского кабинета. Об этом посол 11 сообщил своему
королю. Фридрих воспринял известие спокойно, заметив Финкенштейну, что,
к несчастью, Екатерина - женщина и потому (именно потому!) следует ожи-
дать от нее всяческих пакостен. Говоря так, король не подозревал, что
сейчас он в эту пакость и вляпается. Петербург официально потребовал от
него принять в казну все фальшивые деньги прусской чеканки ("под опасе-
нием весьма серьезных последствий"), а взамен вернуть России ту же сумму
в подлинных деньгах. Фридрих испытал то, что испытывает вор, схваченный
за руку, но ссориться с Россией побоялся... Банкиров-жуликов он побе-
рег-вызвал Гальсера:
- Дружище, прочти, что пишет русская императрица, и ты поймешь, что
твоя фабрикация дукатов сделана неловко.
Гальсср сказал, что надобно все отрицать.
- Я и буду отрицать! Неужели ты решил, что я, король, признаюсь в
твоих делишках? Конечно, теперь я вынужден обменять дукаты твоего произ-
водства по их нарицательной стоимости. Но мне совсем не хочется сидеть в
помоях, как тебе... в тюрьме.
- Ваше величество, не губите! - взмолился Гальсер.
- Ступай в крепость Шпандау и сиди там, дурак.
Гальсер упал на колени, обнимая тощие ноги короля:
- Смилуйтесь... умоляю... ведь вы... сами вы!
Фридрих развернул его и треснул ботфортом под зад:
- Не умничай! Под замок - марш! [24]
Неизмеримы заслуги поляков перед Европой: когда Русь изнемогала в
борьбе с татаро-монголами, на путях их стали легионы польских хузаров с
крыльями демонов за плечами; а когда османские орды ринулись в долины
Дуная и турки уже карабкались на стены Вены, отважные витязи Яна Собесс-
кого отринули нашествие янычар от Европы.
Те громкие времена давно миновали...
Настал 1772 год; Австрия, Пруссия и Россия подписали конвенцию о раз-
деле Польши. Все документы о разделе начинались высокопарными словами:
Во имя Пресвятой Троицы. Но Россия не тронула ни единой пяди польской
земли - она лишь вернула себе земли русские и белорусские с Минском, Ви-
тебском и Полоцком. Фридрих II не получил Данцига, но разумно смирил до-
саду. Епископу Красицкому, который представлялся ему как новый его под-
данный, он сказал:
- Вы меня протащите в рай под полами своей сутаны.
Остроумный епископ дал знаменательный ответ:
- Ваше величество, вы так обкорнали нас, что под полами наших одежд
уже не скрыть никакой контрабанды...
Фридрих захохотал. Но зато как рыдала Мария-Терезия:
- Опять нас ограбили? Где же справедливость?
Австрия присвоила польские земли с населением в 2 миллиона 600 тысяч
человек, она обрела Галицию, которая в давности была славянской Червон-
ной Русью. "Маменька" забрала себе соляные копи Велички, дававшие Польше
национальный доход, и все ей было мало, мало, мало... Но, участвуя в
разграблении Польши, венская императрица предала сразу двух союзников
Австрии - настроила против себя Францию и возмутила Турцию, которая ни-
как не понимала: почему Габсбурги желают владеть сербским Белградом?
Великий визирь вызвал к себе Тугута:
- Если вы не умеете ценить нашу дружбу, так очень прошу вас, чтбы Ве-
на вернула нам три миллиона флоринов...
Кто вернет? Габсбурги? Да они скорее удавятся.
- Тебе, - сказал визирь Тугуту, - именно тебе, а не Обрескову, надо
бы посидеть в ямах Эди-Куля... Ступай вон!
7. ПЕРЕМИРИЕ
Греческий корсар Ламбро Каччиони, верой и правдой служивший России,
истребил семь кораблей турецких, всех, кто попался ему, вырезал без по-
щады, оставив в живых лишь одну симпатичную скромную женщину, которая
вместо невольничьего рынка в Тунисе попала прямо в объятия пирата. Дело
житейское! Алехан Орлов с удовольствием устроил пирушку ради свадьбы
корсара, оркестры до глубокой ночи играли в честь госпожи Каччиони...
Боже, сколько людей хотело тогда плавать под непобедимым андреевским
стягом! В Архипелаг стремились турки, далматинцы, рагузцы и албанцы.
После попойки с пиратами, проведенной в увлекательных разговорах на тему
о том, как убивали, топили и резали, Атюхан вышел утречком размяться на
пристань, где его поджидал молодой бродяга со смазливым лицом и горящими
от голода глазами.
- Кто таков? - спросил его граф Чесменский.
- Иосиф де Рибас, сын дона Микеле де Рибас-и-Байонса от пармской уро-
женки Маргариты Жанны де Планке. [25]
- Куда ж нам тебя, такого знатного гранда? Разве что гальюны пошлем
чистить. Но сначала завари кофе, я его выпью. Хорошо заваришь-оставлю
при себе, плохо-вышибу вон...
Дерибас сделался при нем вроде кают-вахтера, и Алехан вскоре признал,
что не знает более хитрого человека. Осип был расторопсн, нахален, дип-
ломатичен, храбр, он разбирался в морском деле, умел держать язык за зу-
бами. В это время Али-паша Египетский поднял мятеж, не желая подчиняться
султану, и просил содействия русского флота. Дерибаса послали в Каир на
разведку. Против турок восстали и арабы Палестины.
По возвращении Дерибаса граф Чесменский спросил его:
- Осип, а пирамиды египетские видел ли?
- Не до них было, ваше сиятельство.
- Ну и дурак... Я бы на самую макушку залез!
Весною 1772 года он приплыл в Аузу на остров Парос; адмирал Спиридов
сообщил куртизану, что 19 мая граф Румянцев заключил с турками переми-
рие... Григорий Андреевич Спиридов в разговоре спросил:
- Слышь, граф, тебе сколько лет?
- Да уж на четвертый десяток.
- Зато мне шесть десятков. Ты, чуть что, сразу в Италию, там апельцы-
ны грызешь да по бабам бегаешь. А я в Архипелаге торчу бессменно, от
ветров дырявым стал, будто парус худой...
Орлов отпустил адмирала подлечиться в Ливорно, а сам остался в Аузе с
эскадрой под ксйзер-флагом. 20 июля с моря подошла турецкая галера под
белым флагом, с нее кричали по-русски:
- На море тоже перемирие с вашей кралицсй!
Турки пригласили Орлова на галеру для переговоров. Каторжники (по
пять рабов на весло) сидели совершенно обнаженные, даже срам не прикрыв,
прикованные цепями к дубовым банкетамлавкам. В час обедний дали им хлеб
с медом и воду.
Среди гребцов было немало украинцев и русских.
- Эй, барин, вызволи нас отсель! - просили они.
Орлов сказал, что после войны всех вызволят.
- А вас всегда эдак-то скудно кормят, ребята?
Ему ответили, что во время шторма или преследования противника дают
горячие бобы с прованским маслом. Жаловались: кандалы даже в бою не сни-
мают; случись гибель галеры - турки-то спасутся, а они вместе с галерой
нырнут в пучину. В "фонаре" галеры турки встретили Орлова как лучшего
друга.
- Просим повременить в делах военных, Элгази-Абдул-Резак уже отъехал
в Фокшаны, куда направился и ваш старый Обресков...
Извещенные о нечеловеческой силе Орлова, турки (всегда уважавшие фи-
зическую мощь) показали графу своего богатыря, который взял колоду карт
и шутя разорвал ее на две половинки.
- Здоровый парень! - похвалил его Алехан.
Турки обрадовались. Орлов взял половину от разодранной колоды и легко
разорвал ее в пальцах на три части. Обрывки карт он швырнул в окно "фо-
наря", и ветер разнес их над волнами. Когда же, наевшись на галере вос-
точных сладостей, вернулся на корабли, Грейг спросил его, чем заверши-
лись переговоры.
- Мы по-прежнему хозяева на островах, а турецким кораблям в Архипела-
ге не плавать. Но турки что-то уж больно ласковы, потому буду просить
Ламбро Каччиони и рыцаря Антония Псаро, чтобы греки и мальтийцы следили
за плутнями агарянскими...
Все-таки молодец граф Орлов-Чесменский, что туркам не поверил! Наблю-
дая за неприятелем, он разгадал коварный замысел Мустафы III: усыпляя
русских перемирием, султан хотел полностью истребить русских в Архипела-
ге, выжечь дотла Аузу, а все экипажи казнить до единого человека... Сво-
их сил для этого у султана не было, но под его флагом собирались эскадры
пиратов из Алжира, Триполи и Туниса. Вместе с корсарами-дульциниотами
они укрывались в Хиосе, их заметили в тихих бухтах ливадийского бере-
га...
Осенью 1772 года в двух решающих сражениях эскадра полностью истреби-
ла мощные пиратские силы Турции, состоящие из пяти внушительных эскадр.
Опять виктория! Политики Европы гадали на кофейной гуще: "Когда же эта
дикая страна свернет себе шею?.."
Всегда излишне самоуверенная, избалованная успехами и всеобщим покло-
нением Екатерина теперь как-то обмякла, часто ее навещали глубокие обмо-
роки с кровотечением из носа; поддерживая угасающие силы, она злоупот-
ребляла крепчайшим кофе, среди дня беспощадно растирала лицо кусками
льда... Только сейчас императрица признала, что в возмущении на Яике по-
винны не казаки, а сама старшина, угнетавшая казаков; истинные же дела
яицкие далеки от докладов графа Захара Чернышева. Князь Вяземский, усу-
губляя ее тревогу, принес новые вести:
- Сразу два самозванца явились: Федор Богомолов, который на груди
своей "знаки царские" дуракам являл, и некий Рябов...
- Трудно понять, - сказала Екатерина. - Сколько самозванцев, уже пой-
манных и непойманных, и все, как один, образцом для подражания моего му-
