последовали принцы де Линь и Нассау-Зигсн; титулованные господа были уже
в пятом десятке жизни, а Дмитриев-Мамонов, молодой бугай, избавил себя
от весла, сославшись на головную боль. Екатерина в "Походном журнале"
отметила тошноту фаворита, зато вымарала чернилами запись о буре и течи,
чтобы исключить все неудачи.
- Я хочу видеть Суворова, - сказала императрица.
- Он ждет нас в Кременчуге...
30 апреля прибыли в Кременчуг, который обрел вид южной столицы; кон-
серватории, конечно, ешс не возникло, зато хор в три тысячи голосов ве-
ликолепно исполнил торжественный "Те Deum". Композитор Джузсппе Сарти,
уже не зная, как лучше угодить вкусам светлейшего, исключил на этот раз
из оркестра литавры и барабаны, заменив их удары пушечными залпами.
Это дало графу Сегюру повод для каламбура:
- Конечно, у бедного Моцарта не хватило бы пороху, а Сарти получает
его из необъятных арсеналов светлейшего...
Вокруг Кременчуга расположились красивые, ухоженные селения. Суворов
продемонстрировал легкость шага и энергию натиска своей дивизии. На ино-
земных послов все увиденное произвело ошеломляющее впечатление. Екатери-
на откровенно хвасталась:
- Мои лучшие войска! А конница-как ураган...
Она обратилась к Суворову: чем его наградить?
- Обеднял, матушка. За квартиру задолжал.
- Много ль надо тебе?
- Три рубля... ты и расплатись!
8 мая на галеру "Днепр" прибыл курьер: Румянцев извещал, что импера-
тор Иосиф II уже проехал Миргород, поспешая навстречу императрице. Фло-
тилия стала на якоря, Екатерина с Безбородко и Потемкиным пересели в ка-
реты, заторопились к селу Кайдаки. Встреча монархов состоялась в голой
безлюдной степи.
- А ловко мы политиков облапошили, - хохотала Екатерина. - Европа ни-
когда не узнает, о чем сейчас говорить станем...
Высоко в небе пиликали жаворонки. Иосиф сказал:
- У меня аппетит не политический, а-волчий...
Екатерина не рассчитывала звать его к обеду, надеясь, что сама будет
звана к столу Потемкина, а повара светлейшего с провиантом заблудились в
степи. В результате Потемкин и Безбородко стряпали сами, разводя в кру-
том кипятке бульонные плитки. Иосиф, присаживаясь к походному костру,
брезгливо отказался от этого варева, сразу же заведя речь о будущих за-
воеваниях. Он веско дал понять, что в случае войны рассчитывает на обре-
тение Хоти на, который бы оградил его Галицию с Буковиной, он возьмет у
турок Белград, часть Валахии и побережье Дуная - вплоть до его устья:
- Как видите, мои требования очень скромные. Но желательно бы еще
взять от Венеции области Истрию и Далмацию...
Безбородко взял на себя инициативу усмирить венскую алчность. Он ска-
зал, что кромсать Венецию нельзя: эта республика согласна и сама всту-
пить в борьбу с Турецкой империей. Так зачем же раздирать в куски эвен-
туальную союзницу? После он предложил ехать в слободу Бслозсрки, ему
принадлежащую:
- Там обещаю вам пышную иллюминацию.
Иосиф, подавленный отпором, сказал:
- Ваши иллюминации вызывают у меня галлюцинации...
В своем поместье Безбородко удачно разыгрывал роль лакея, в белом
фартуке обслуживая гостей. За обедом Иосиф сказал, что этот "лакей" не-
верно понял его притязания:
- Взамен Истрии и Далмации я помог бы Венецианской республике отнять
у турок Морею и острова Крит с Кипром.
Потемкин возразил: если все забрать и все раздать, то из каких же
тогда лоскутьев собирать будущую Элладу?
- А так ли уж нужна грекам свобода? - ответил Иосиф. - Стоит ли нам
думать о них?
Безбородко после обеда успел шепнуть Потемкину:
- Цесарцы уже начали дудеть в свою дудочку...
Екатеринослав застали в хаосе созидания. Город более напоминал ги-
гантский склад строительных материалов. Светлейший гостей в этом городе
не задерживал, объясняя кратенько:
- Вот судилище наподобие базилик древних. Палаты во вкусе эллинском.
Фабрика суконная. Фабрика чулочная. Аптека. Лавки торговые с пропилеями
и театром. А собор мы заложим на один аршинчик повыше римского собора
святого Павла...
Екатерина пожелала видеть, как галеры Флотилии проскочпг через Нена-
сытецкие пороги. С высоты берега наблюдали за юкусством днепровских лоц-
манов. В тучах брызг, чуть не пропоров днища, корабли вышли на чистую
воду. Екатерина велела звать главного лоцмана Полторацкого, который, к
ее удивлению, оказался запорожцем. Усы его вились как хмель по тыну, на
голове былс! высокая баранья шапка. Сапоги из красной кожи с подковами
из чистого серебра, шаровары широченные" как юбки.
- За геройство твое жалую чин подпоручика и произвожу во дворяне. А
всем остальным лоцманам угощение ставлю...
При въезде в Херсон была воздвигнута триумфальная, арка с надписью на
греческом языке: ДОРОГА В ВИЗАНТИЮ. Император Иосиф II проехал под этой
вывеской с таким мученическим видом, будто его везли к дантисту - рвать
зубы. Кобенцль стушевался в его присутствии, и Потемкин просил уже не
посла, а принца дс Линя вызвать императора на откровенность.
- О чем хлопочет Потемкин? Мое крайнее желание, - отвечал император
де Линю, - вернуть Силезию, потерянную моей матерью, и я, вы знаете, не
родился в сорочке, как эти русские, желающие увлечь меня своими глупыми
византийскими фантазиями...
Херсон был переполнен разноязычной публикой, изобилием товаров и про-
дуктов. Улицы были прямые и чистые. Дома отлично строены и хорошо мебли-
рованы. Множество ювелиров копошилось в лавках, торгуя серебром и золо-
том, рубинами и кораллами. Бани работали спозаранку. Иосиф вставал в че-
тыре часа ночи и бродил по городу, ничему не веря. Он все трогал руками,
навещал дома обывателей, заглядывал на кухни, желая выведать, что едят,
расспрашивал о ценах на баранину и дичь. К его удивлению, провизия в
Херсоне стоила гроши.
- Опять галлюцинации, - признавался он Кобенцлю. - Для меня непости-
жимо, откуда здесь взялся город с населением и даже детьми, если тут не-
давно была безлюдная степь?
Но вид крепости, верфей и арсенала с пушками убеждал лучше слов. Ио-
сиф отказался от приготовления для него отеля, заняв комнатушку в доме
своего консула. Он одевался нарочно скромно: белый мундир и белые штаны,
красный жилет, чулки нитяные и никаких орденов... Екатерина иронизирова-
ла:
- Я завезла ваше величество столь далеко, что отсюда, из Херсона, го-
раздо ближе до Константинополя, нежели до Вены.
Это был опасный призыв следовать ее курсу.
- Вы правы, - отвечал Иосиф, - чем больше едешь, тем дальше манит.
Боюсь, что после посещения Босфора вы пригласите меня в Калькутту или
Каир... Ограничимся Севастополем!
Иностранцы, собираясь в кружок, говорили о безумном расточительстве
русских, осуждая бесполезность расходов: "Турки придут, и здесь даже ще-
пок не останется..." Екатерина появлялась в обществе, держа в одной руке
испанскую трость, в другой - табакерку из карельской березы. Она была
при голубой ленте и трех орденах. Седеющие волосы собирала в низкий ту-
пей, длинную косу складывала на затылке в тугой узел. Ее прическу обле-
гала черная бархатка, унизанная мелкими бриллиантами.
- Отсюда моему флоту, - весело говорила она, - всего несколько дней
пути до Сераля султанского на Босфоре. Я никогда не угрожаю, но турки
пусть задумаются...
Потемкин являлся (праздничный, великолепный). За ним всюду таскался
галдящий кагал варшавских евреев, моливших о позволении открыть в Херсо-
не финансовые конторы. Светлейший свысока рассуждал с иностранными пос-
лами о значении своего края:
- Петербург приносит стране лишь восьмую часть доходов империи. Обре-
тенные нами края превзойдут в прибылях все области. Жалеть расходов -
все равно что плакать о тех боярских бородах, которые Петр Великий ост-
ригал ножницами...
"В чем его волшебство? - депешировал Сегюр Монморену. - В гении, еще
в гении и еще раз в гении". Император Иосиф говорил Сегюру: "Мы нищие!
Ни в Германии, ни во Франции не могли бы позволить себе того, что здесь
делается русскими..."
Сегюр запечатлел и такую фразу Иосифа:
- Россия - опасный союзник: она тратит свои деньги еще до войны и яв-
ляется на войну с пустым кошельком. А этот Циклоп заявил мне вчера, под-
выпив, что Россия способна вести войну с Турцией своими силами... без
нас!
- Я вам сообщу худшее: Булгаков уже в Севастополе.
- Зачем? - перепугался Иосиф.
- Для консультаций, так объяснили мне русские...
15 мая состоялось торжество спуска кораблей и закладки новых. Для
Екатерины построили роскошный паром, паруса его были сшиты из алой парчи
с золотыми кистями.
- Беда мне с этим флотом! - нагло врала она иностранным послам. - Мой
флот так быстро растет, что холста уже не хватает, приходится парчу на
паруса тратить.
Херсонское адмиралтейство укрепило посреди парома престол, великоле-
пие которого покоробило даже Екатерину.
- Светлейший, сколько ты истратил на стульчак этот?
- Садись, матушка, сколько бы ни стоило.
- Разоришь ты меня, пустишь по миру...
На воду, кормою вперед, сошел линейный корабль "Владимир", за ним по
салу, яростно шипевшему и дымившему, соскользнули фрегаты "Иосиф II" и
"Александр". Паром сильно раскачало, волна заплеснула персидские ковры,
ветер растрепал перья страусов над престолом. Исполняя завет Петра I,
императрица поднесла мастерам-корабельщикам подносы из серебра, на кото-
рых горками лежали деньги (за корабли расплачивались тогда по длине их и
по количеству пушек). Здесь же, на пароме, был накрыт стол с водками и
холодными блюдами, гости подходили, сами наливали себе, закусывали...
Кобенцль сказал Потемкину:
- Архитектура и оснащение кораблей выглядят очень хорошо.
Но Фицгсрбсрт заметил, что они строены из сырого леса. Потемкин же
отмахнулся:
- Сушить некогда! Воевать и на таких можно.
- Ваша светлость чем-то озабочены?
Ответ Потемкина был для Кобенцля неожиданным:
- Думаю о Моцарте! Надо бы сказать ему, что на ухо наступать не ста-
нем: пусть пишет, что хочет, денег не пожалеем. А звание русского дворя-
нина дадим сразу... с гербом...
Из Херсона вереница карет двинулась к Перекопу, над воротами в Таври-
ду было начертано: ПРЕДПОСЛА СТРАХ И ПРИВНЕСЛА МИР. Потемкин всех въез-
жавших одарил крымской солью:
- А вот редкий сорт: эта соль пахнет малиною...
За Перекопом, будто из-под земли, возникли тысячные лавы казаков, ко-
торые и мчались с ухарским гиканьем, устремив в пространство длинные пи-
ки. Нс успели опомниться от этого видения, как показался лагерь татарс-
ких кибиток - в конвое уже мчались крымские татары. Эскадроны их в ров-
ном порядке были подобраны по лошадиным мастям, обнаженные сабли сверка-
ли столь жгуче, что делалось страшно. Фрейлины и статс-дамы забились в
углы карст, сильный пол тоже испытал тревогу немалую... В этот момент
Сегюр крикнул:
- Какой уникальный случай! Что будет, если татары сейчас скрутят им-
ператрицу России и германского императора, привезут их в Евпаторию, а
там ждет турецкий корабль, который и доставит их прямо на базары Конс-
тантинополя... Конец всем планам!
- Успокойтесь, - отвечала Екатерина. - Если меня и продадут на база-
ре, я уже слишком стара для того, чтобы стать звездою гарема султанско-
го. В самом лучшем случае меня подержат одну ночь ради приличия, а под
утро выгонят!
20 мая она чуть не погибла - вместе с Потемкиным.
Бахчисарай лежал в изложине крутых гор, а подъездные дороги к нему
всегда очень опасны. На крутом спуске лошади вдруг понесли вниз, а
лейб-кучер, непривычный к горам, забыл про тормоза. В рукоять тормозов
вцепился могучий Потемкин - над обрывом в пропасть лошади разом стали,
но сзади их ударила карета - тут подскочили опытные в таких делах татары
и удержали карету от падения в ущелье.
Екатерина осталась невозмутима. Потемкин тоже.
