проследует через Датские проливы в Греческий архипелаг ради борьбы с
турками. Его любовница, графиня Вреде, в феврале 1788 года впервые на-
мекнула ему, что король что-то зачастил в Карлскрону - главную оператив-
ную базу шведского флота.
- Ив каком настроении он возвращается?
- Король весел и бодр, - отвечала женщина...
После встречи в Неаполе и король и посол поняли, что ошиблись в дру-
жеских чувствах, а совместное проживание в Стокгольме сделало их непри-
миримыми врагами (на что, кстати, и надеялась Екатерина). Разумовский
удостоверился в том, что в гаванях Карлскроны собран большой флот, сол-
дат обучают грести галерными веслами, и в марте посол четко информировал
Петербург об активной подготовке Швеции к морским операциям. Екатерина,
прочтя его донесение, сказала Безбородко:
- Не совсем-то рыцарски ведет себя brat мой. Как гуляка, набил себе
карманы золотом и спешит растратить его... Не смешно ли это? Однако и
Разумовский может ошибаться. Когда море освободится ото льда, надо ска-
зать адмиралу Грейгу, чтобы послал фрегат для разведки у берегов Шве-
ции...
Грейг зимовал в Ревеле, держа свой флаг на "Ростиславе". Через ма-
сонские каналы он узнал о предстоящей войне раньше Разумовского. Самуил
Карлович принадлежал к ложе "Капитула Феникса" шведской системы, подчи-
няясь, таким образом, герцогу Карлу Зюдерманландскому, брату шведского
короля. Извечная истина: всякий, вступающий в масонскую ложу, хочет он
того или не хочет, втайне обязан принадлежать не интересам своего госу-
дарства, а лишь тайной внешнеполитической силе, цели которой ему не
всегда известны, но приказы которой всегда обязательны. Масонские идеи
космополитичны, они отвергают чувство патриотизма. Балтийская ложа "Неп-
тун" находилась на флагманском "Ростиславе", в ее составе были почти все
офицеры корабля и даже (не удивляйтесь!) матросы, которых, наверное,
соблазняли не столько масонские "градусы" познания, сколько конкретные
градусы того вина, что выставлялось на столы в конце заседания. Лед еще
не сошел, когда Грейг объявил в ложе собрание.
- Братья, - сказал он, опоясав чресла свои масонским запоном, - высо-
кий метр священного "Капитула Феникса", наш брат герцог Зюдерман-
ландский, нарушив спокойствие в ложах наших, преступил законы миролюбия
вольных каменщиков. Надо решать: подъять ли мечи свои на метра нашего
Ордена?
И вся ложа "Нептуна" решила - подъять! После заседания адмирал Грейг
сказал командиру "Ростислава" князю Долгорукому:
- "Капитул Феникса" никогда не простит мне того, что я сделал сегод-
ня, и смерть моя наступит внезапно, и я никогда не узнаю имени убийцы,
как не увижу и лица его...
Не выдержав напряжения политических страстей, испанский посол в Пе-
тербурге Нормандсс сошел с ума. Екатерину это нисколько не удивило.
- А что тут странного? - сказала она. - Близ моей персоны находиться
опасно, не всякий выдержит...
Мадрид срочно выслал в Петербург психически здравого дипломата
Гальвеса, который (то ли по доброй воле, то ли за деньги) стал переда-
вать Екатерине секретную информацию о делах Турции, что очень помогало
Кабинету дополнять сведения, исходившие от Булгакова. Иосиф II обещал
Екатерине выступить в поход, но с места не двинулся, погрязнув в спорах
с канцлером. Император желал бы сразу идти на Белград, утверждая свою
империю на берегах Адриатики, Кауниц же доказывал ему, что лучше сразу
штурмовать Хотин и спускаться не к Средиземному, а к Черному морю, про-
тиводействуя влиянию русских на Дунае:
- Стоит ли вашему величеству ссориться с султаном? Нс объявляя войны,
попробуйте взять Белград потихоньку.
Но "потихоньку" городов никто не берет, и в феврале 1788 года Иосиф
все-таки был вынужден объявить войну Турции:
- Однако я не стану спешить, если не спешат и русские...
Визирь собрал в Молдавии громадную армию; она то увеличивалась за
счет пополнений, то уменьшалась за счет дезертиров, и сам Юсуф-Коджа не
мог сказать, сколько в его "таборе" человек. Австрийцы не спеша заняли
Яссы, принц Иосия Кобургский блокировал подходы к Хотину, а сам импера-
тор тронулся к Белграду. Румянцев, лишенный прежней самостоятельности,
не ожидал активности от турок, и сам активности не проявлял; его Резерв-
ная армия располагалась в Подолии, готовая действовать в двух направле-
ниях-или против "табора" Юсуфа, или против Пруссии, залезавшей в дела
Польши, как в свои собственные... Петр Александрович не раз говорил:
- Пусть сначала Потемкин возьмет Очаков!
Потемкин, проводя зиму в Елизаветградс, принимал у себя делегации по-
ляков. В Европе блуждали слухи, что он желает сделаться королем Речи
Посполитой, а если Екатерина умрет, он скроется там от гнева Павла. Но
полонизм князя Таврического имел совершенно другую подоплеку: Потемкин
просто желал спасти Польшу, как великое государство славян, родственных
русскому народу... Из Петербурга его поддерживал принц де Линь, писавший
друзьям в Варшаву: "Россия не должна лишаться вашей дружбы потому
только, что князь Потемкин, принимая многих из вас в Елизаветграде, вы-
шел к вам без панталон. Кто знает светлейшего близко, как знаю я, тот
поймет, что с его стороны это - большой знак доверия..."
В ставку Потемкина приехал князь Николай Васильевич Репнин-весь в
черном, застегнутый на все пуговицы, как англиканский пастор; нервным
жестом он потянул с бледных и тонких рук черные перчатки, сшитые из зме-
иной шкуры. В дружеской беседе с Потемкиным он сказал, что Фридрих всег-
да боялся России и потому с этим стариком можно было иметь дело:
- Фриц откусывал ровно столько, сколько мог проглотить. Иное дело -
новый король Пруссии; дорвавшись до власти, он окружил себя людьми, у
которых глаза больше их желудков...
Сам масон "высоких градусов", князь Репнин не сказал Потемкину (нена-
вистнику масонов), что Герцберг, министр иностранных дел Пруссии, подчи-
няется в ложе видному масону Бишофсвердеру, и вся эта прусско-масонская
шайка, во главе с масономкоролем, мечтает растащить Польшу по кускам,
как волки в ночном лесу растаскивают свою добычу.
- Кстати! - продолжил Репнин. - Венские шпионы сумели перехватить
несколько писем маркиза Луккезини, а Кауниц оказался вдруг столь любе-
зен, что ознакомил наш Кабинет с их содержанием.
- И что же там писано?
- Луккезини внушает ясновельможному панству, что если Варшава пойдет
на сговор с Берлином, то новый король ФридрихВильгельм подарит им Гали-
цию.
- Легко дарить то, что принадлежит другим! - захохотал Потемкин. - Я,
князь, с удовольствием дарю вам Калифорнию...
В бокалах из богемского стекла рубиново светилось вино. Светлейший
спросил:
- А готов ли Грейг выйти в Архипелаг?
- Грейг готов. Если не помешает Швеция.
- Швеция не может помешать в проливах Дании.
- Но может помешать Англия в проливе у Гибралтара.
- Ты прав, - приуныл Потемкин. - В политике возникает особая диплома-
тия - дипломатия проливов...
Светлейший во время войны получал жалованья полтора рубля в месяц -
как рядовой запорожец: беря эти гроши, Потемкин вставал на бочку, нижай-
ше благодаря казаков, и запорожцы, пуская по кругу хмельную чашу, счита-
ли его своим "товарищем", которого можно разбудить средь ночи и попро-
сить полтинник на табак. Весною атаман Антон Головатый гостил у Потемки-
на в хоромах, дельно советуя, что, прежде осады Очакова, надобно брать
остров Березань, что лежит близ Гаджибея.
- Я пошлю туда де Рибаса - пусть берет...
Потемкин заново обряжал полк своих "синих" кирасир, готовых сопровож-
дать его под стены Очакова.
После рождения сыновей Мария Федоровна чуть ли не ежегодно даровала
престолу девочек. Но к детям своим имела такое же отношение, какое имеет
садовник к ананасу - он его выходил в своих оранжереях, удобрял и поли-
вал, а наслаждаться созревшим плодом не смеет: всех внуков Екатерина от-
бирала, держа их подалее от родителей. К этому времени она окончательно
решила устранить Павла от престола:
- Нельзя давать власть людям, слишком долго власти ожидавшим. Мозги у
таких людей давно сдвинуты набекрень. Им кажется, что за время ожидания
они все тщательно продумали, а на самом-то деле-лишь испортили свой ха-
рактер и нервы...
Эти слова в равной степени она относила и к новому королю Пруссии,
который наглел все больше; Безбородко предъявил Екатерине похищенный до-
кумент; из него стало ясно, что пишет министр Герцберг маркизу Луккези-
ни: "Россия не может обрести Очаков без согласия на то Прусского коро-
левства..."
- Да в уме ли они там? - крикнула Екатерина и, схватив перо, на полях
донесения оставила автограф: "Наместник Божий Вселенной распоряжающийся!
Зазнались совершенно!" - Как подумаю, - сказала она Безбородкс, - так и
в самом деле "Ирод" был просто шелковый по сравнению с этим пентюхом...
- Безбородко с подозрением озирал пасмурные балтийские горизонты, на-
чиная верить в прогнозы Разумовского.
- Не поговорить ли вам с Нольксном? - предложил он.
- Что может знать Нолькен, живущий в Петербурге еще со времен Елиза-
веты, для которого Россия стала дороже Швеции? Впрочем... поговорить с
послом никогда не мешает.
Екатерина вовлекла Нолькена в доверительную беседу, напомнив о давнем
разговоре с нею покойного Дени Дидро:
- Дидро сказал мне: иметь столицу на самом конце государства - все
равно что иметь сердце под ногтем мизинца! Он считал, столицу России на-
до образовать заново в центре империи, где-то близ отрогов Урала, где
изобилие чистой воды и приятный климат. Дидро советовал мне назвать но-
вую столицу кратко - Русь или Росс!
Нолькен отлично распознал подоплеку ее сомнений:
- Ваше величество, благодарите Петра, основавшего столицу в устье Не-
вы, а то ведь у царя были планы переехать из Москвы в Рогсрвик или в Та-
ганрог... Но как бы Петербург ни был близок к Швеции, Швеция войны с ва-
ми не начнет.
- Вы так ручаетесь за своего короля?
- Я ручаюсь за разумную политику моего королевства. Любое нападение
на Россию с севера, когда она воюет на юге, стало бы проявлением самой
низкой подлости.
- Вот и я так думаю, - ответила Екатерина...
Под конец беседы Нолькен заверил ее, что, случись безумная война Шве-
ции с Россией, он будет просить русского подданства, чтобы остаться по-
мещиком в лифляндских поместьях своей жены:
- Урожденной, как вы знаете, Цеге фон Мантсйфель.
- Нет, барон! - жестко ответила Екатерина. - Случись война, и я выго-
ню вас сразу же после того, как мне станет известно об отозвании из
Стокгольма графа Разумовского...
Безбородко сказал, что Нолькен ушел в слезах.
- У меня дела похуже, но я ведь еще не рыдаю!
В мае 1788 года невестка поднесла царственной бабке еще одну дочку -
Екатерину и потом долго рассказывала придворным дамам, что нет ничего
приятнее быть беременной, а роды-эчо забавное удовольствие, которое пос-
тоянно хочется повторять. По случаю прибавления в доме Романовых принц
де Линь представлялся цесаревичу Павлу, как официальное лицо при русской
ставке, и сообщил, что рад отъехать на войну.
- Кому нужна эта война? Кому нужен Крым и тамошний флот? - Павел стал
кричать, что империя разорена, в стране голод, выправка солдат безобраз-
ная.
Де Линь, оправдывая Екатерину, заметил, что императрица - женщина и
потому не может сама ранжировать солдат, пересчитывать казну и лазать по
мачтам.
- Вот именно! - отвечал Павел. - Именно поэтому дрянной русский народ
и желает, чтобы им управляли одни лишь женщины. В этом случае удобнее
маршировать кое-как, иметь на флоте перегнивший такелаж, а казну грабить
еще удобнее...
Но еще раньше де Линя отъехал на войну принц Нассау-Зиген, которому
Потемкин доверил гребную флотилию в Днепровском лимане.
