южном, направлении, потому и вел себя вроде верного сателлита перед мо-
гучим сувереном...
Когда он отъехал, Екатерина перевела дух:
- Уф! До чего же не терплю я особ венценосных: и скушны они, и занос-
чивы. Зато теперь, когда этот кот убрался, давайте, мыши и мышата, спля-
шем как следует...
Ланской вел себя тихонечко, никому не мешая. Не грабил, не свинство-
вал, не гордился. Кажется, ему принадлежит честь изобретения на Руси
первого коктейля: фаворит употреблял токайское в смеси с крепчайшею ара-
кой и ананасовым соком. Но для постоянного возбуждения организма этого
вскоре оказалось мало...
8. КО ВСЕМУ ПРИВЫКНЕМ
Суворова в Казани не было - отъехал в Астрахань...
Прошка Курносов пошел на верфи, стал готовить корабли к спуску, чтобы
сплавить затем вниз по матушке по Волге дивизию казанскую. Из газет было
не понять, что затевается, но Марко Войнович, начальник Прошки, торопил
парня, который и сам не желал в Казани задерживаться, влекло обратно - в
Азов, к семье, к черным глазам Камертаб...
Ах, Казань, Казань! Не хотел мастер ворошить старое, но Данило Петро-
вич Мамаев сам отыскал Курносова, смиренно просил хлеба-соли откушать.
После войны простили вины ему, старик жил на покое казанском - лейтенан-
том флота в отставке.
- Спасибо, - отвечал Прохор. - Я кота вашего не забыл. "Умри, Ба-
зиль!" - и, помню, сразу он с лавки падал.
- Умер котишка мой, когда я каторгу азовскую отбывал. Не дождался хо-
зяина, умер бедненький.
Вспомнилась (может, и некстати) случайная встреча с его дочерью, муж
пьяный в состоянии непотребном. Спросил:
- А зять-то ваш служит или гуляет себе?
- Повытчиком в канцеляриях здешних. Знать бы мне тогда, что вы в чины
выйдете, я бы Анюточку за вас выдал...
Марко Войнович был из далматинцев; на войне с турками проявил храб-
рость, свойственную всем южным славянам, но человек был неверный, ка-
верзный. Он сообщил, что корабли, в Казани строенные, должны составить
эскадру Каспийскую:
- Бакинского и Гилянского ханов будем строго наказывать, чтобы тор-
говле с персами не препятствовали...
Прошка отплыл в Астрахань, доставив туда первый батальон солдат для
Суворова. Адъютант полководца Аким Хастатов (из армян) привез парня на
дачу Началово, что в двенадцати верстах от города. На огороде и в саду
ковырялись солдаты - без кос и буклей, коротко стриженные. Хастатов про-
вел Курносова в столовую, гудящую от множества комаров, для которых и
день не помеха: крови жаждали! Под овальным портретом "Суворочки" сидел
сам Суворов, поодаль от мужа обедала его жена, и Прошка сообразил: "Ви-
дать, не в ладах живут". Между супругами, разделяя их, вкушал пищу про-
топоп, навязанный стараниями Потемкина - к покаянию и умиротворению обо-
юдному.
- Сядь там! - указал Суворов мастеру и велел подать ему водки и каши.
Затем сообщил, что Прошка из Азовского адмиралтейства переписан в Хер-
сонское. - Вам, сударь, срочно ведено к Днепру ехать. Таково от светлей-
шего ордером указано. Ныне плоскодонок уже не делать. Херсону фрегаты и
линейные корабли строить. Светлейший уже в Кременчуге, не мешкайте...
Прошке повезло. Если бы не этот ордер Потемкина, пришлось бы плыть к
берегам Гиляни, а там Ага-Мухамед-хан разбил русские корабли, вырезал
матросов, а самого Марко Войновича императрица потом из плена ханского
выкупала - за деньги! Голубые поля льна застилали дальние горизонты.
- А без льна - как? От пеленок до савана во льны обертываемся. Да и
флоту без парусов не плавать...
Через Брянск и Путивль светлейший ехал в Кременчуг, счастливый, что
оторвался от двора и теперь можно пожирать чеснок сколько хочешь! Украи-
на зашумела могучими дубравами, и оба они, Потемкин и Рубан, догадыва-
лись, что скоро здесь даже палок не останется - для флота растущего мно-
го потребно дерева!
- Запиши, Вася, - велел Потемкин, качаясь в карете на диванах. - Что-
бы, ради лесов бережения, брали примеры с молдаван да валахов: они из
плетней да глины мазанки строят.
Рубан подсказал, что плитняк на Ингульце дешев.
- Из него известь хорошую выжигают.
- Ты пиши, все пригодится. - Потемкин задремывал, снова пробуждался.
- Солдат на работах пользовать, неделю в месяц отдых давая. За день зе-
мельных работ - пятачок, за день каменных - гривну. От этого, я чаю,
прибавок в мясе им станется. Колодников же иногда следует водкой уго-
щать, чтобы вконец не озверели. А водку кушая, о спасении души задумают-
ся...
Средь глубокой ночи светлейший проснулся:
- Вася! О чулках запиши... нужны чулки дамские! - И, прильнув щекой к
бархату дивана, заснул еще крепче.
Пока Екатеринослав строился, главным городом почитался Кременчуг, ко-
торым управлял хороший человек Иван Максимович Синельников, старый прия-
тель светлейшего (и дальний родственник поэта Державина). Он сразу повез
князя смотреть пороги Ненасытецкие: возле них уже основались новые селе-
ния - Войсковое, Николаевка, Васильевка; в аккуратно окопанных треу-
гольниках цвели персидские розы. Над обрывом - беседка, где путников
ждала закуска. Под ними грохотала стремнина, ворочая камни. Это место
называлось в народе "Пеклом". Светлейший ел вишни, плевал косточки в во-
дяную погибель...
- А чулки должны быть тончайшие, - вдруг сказал он.
Синельников не понял его, а Рубан записал. В округе Кременчуга волно-
вались обширные сенокосы, цветущие табаки, пшеница с гречихой. С удочка-
ми здесь не баловались. В устье реки Псел рыбу вычерпывали из воды кор-
зинами, из Омельника брали раков возами, в озерах рыба погибала от непо-
мерной тесноты... Синельников докладывал светлейшему, что близ Херсона
казаки стали ловить турок очаковских:
- Шпионят! Стамбул уже известился, что нами заложены пять фрегатов и
линейный корабль "Слава Екатерины".
- Шила в мешке не утаишь. А пороги взрывай порохом, - указал Потем-
кин. - Ненасытен от сплавных бревен одни щепки оставит. Повели, Макси-
мыч, инженерам своим фарватеры чистить, а судоходству быть... Запиши,
Васенька, пока не забылось: Смирна, Ливорно, Марсель, Неаполь, Александ-
рия в Египте.
- А это еще зачем?
- Херсону торговать с этими городами. Едем...
В дороге чуть было не разминулись с Булгаковым, который занимался
разграничением земель. Яков Иванович сказал, что его здесь приняли за
важную персону, прошеньями засыпали.
- О чем просят-то? - спросил Потемкин.
- Простые люди земли хотят. А баре беглых ищут.
- Землей всех оделю. А беглых не верну...
Он достиг зенита могущества, и зависть уже не касалась его, ибо нет
фонаря, который бы смел завидовать солнцу. Зато ненависть крепостников к
Потемкину усиливалась: "Он, зверь ненасытный, наших беглых в степях по
хуторам попрятал, цацкается с ними, воли дал людям. Или новой пугачевщи-
ны захотел?.." Крепостные бежали теперь не в скиты керженские, не в ка-
мыши за Иргизом прятались, а шли, кто таясь, кто открыто, в Новую Рос-
сию... Жирная и громадная, земля лежала еще впусте, ожидая зерна и вла-
ги. Воды не хватало, казаки стреляли залпом в пересохшие колодцы, после
чего вода в них снова являлась (это секрет старый, еще от персов)... По-
темкин велел кучеру:
- А теперь гони - прямо на Херсон!
Был ли Херсон? Что-то не видно еще Херсона... Ливорнский пудель Чер-
ныш первым спрыгнул на берег, обнюхивая незнакомую землю. Аксинья вела
детей за руки, оглядываясь:
- Азов хоть городом был, а тут что?..
Контр-адмирал Клокачсв размещал всех прибывших на военном форштадте,
солдаты отрывали землянки, возводили хибары из глины с камышом, а всю
древесину забирала корабельная верфь, работавшая и галдевшая с утра до
ночи...
Аксинья Федоровна не могла опомниться:
- Гляди, и ноздри тут рваны, а на лбу знаки.
- То колодники, - объяснял Прошка. - Тоже люди.
Херсон пробуждался по солнышку: хочешь не хочешь - вставай и берись
за дело. Одно спасало: что ни день, то пятачок, а на три копейки сыт бу-
дешь, еще на вино останется. Иван Абрамович Ганнибал был в строительстве
главнейшим, всем своим неславянским видом внушая к себе пристойное ува-
жение. Если кто не боялся арапа, то боялся палки его. Клокачев ведал ра-
ботами на верфях. С удовольствием обозрел он стать жены Курносова: жен-
щина за эти годы раздобрела, истомилась в разлуках, в ней было много
привлекательного для мужского глаза.
- Где взял такую, Прохор Акимыч? - спросил адмирал.
- Янычарская. Пять рублей стоила.
- Крестил-то во Христе кто?
- Ушаков Федор. От него и отчество у нее.
- Так я его знаю. Через Босфор не привелось ему пронырнуть. Ныне он
на Неве придворными яхтами командует...
Клокачев умел ладить со всеми. А тут кого только не было: сербы, гре-
ки, черногорцы, мадьяры, цыгане откуда-то наехали, запорожцы шинков по-
наставили, раскольники об истинной вере возвещали. В этом Вавилоне рабо-
тали, дрались топорами и целовались по пьянке, все проклинали и все де-
лали!
В разгар летних трудов в Херсон приехал Потемкин, здесь его ожидала
эстафета от государыни: в Москве на семьдесят шестом году жизни сконча-
лась от камней в желчи кавалерственная статсдама Дарья Васильевна Потем-
кина, урожденная Кондырева, в первом браке Скуратова. Тело ее, набальза-
мированное, до приезда сына будет храниться в домовой церкви.
Потемкин не стал плакать. Сказал Синельникову:
- Будешь курьера слать, так отпиши, чтобы без меня хоронили. - Среди
херсонских чинов он заметил и Курносова. - Из чинов капитанских жалую
тебя в чин маеорский. Если ты не жаден, так зови в гости. Ганнибал давно
выпить хочет. Да и я за помин души маменьки от чарки не откажусь...
Он спросил: какой лес идет в набор кораблей?
- Сосну возят из Брянска, дуб - из Польши.
Спросил Ганнибала: есть ли товары из Турции?
- Берем с опаскою: как бы чумы не подцепить...
Клокачев спрашивал Курносова: отчего светлейший, столь грозный, к не-
му столь добрый? Прохор пояснил:
- У нас с ним свои дела... Однажды был случай, когда не то он меня,
не то я его от верной смерти спасал.
- А-а! То-то, я вижу, он тебя чином выделил...
Хорошо, что Прохор вывез с семьей из Азова и старого турка Махмуда:
он с детьми возился, иногда и сек их за лишнее проворство, Аксинье по
хозяйству помогал, а что бы в мире ни случилось, у него всегда был готов
утешительный ответ:
- Кы смет... такова воля Аллаха!
Постоянно общаясь со стариком, дети Курносовых балакали меж собою и с
матерью по-турецки, а Прохор тому не перечил: пусть болтают себе, знать
чужой язык - не помеха. Услышав о том, что вечером нагрянут гости, и
очень важные, бедная Камертаб заметалась, не зная что делать, а Махмуд
произнес магическое "кысмет" и первым делом сводил Петра с Павлом на ре-
ку, где с песком речным и с мылом вымыл мальчишкам головы. Затем накупил
у мадьяров виноградной водки, принес от соседей-болгар два ведра вишнев-
ки и сливянки. К вечеру стол в доме майора, хотя из досок сколочен, ос-
ветился чистой холстиной, оброс мясом, рыбой и зеленью.
Аксинья-Камертаб не забыла украсить шею ниткою жемчугов индийских.
Вечером от огородов и цветников хорошо пахло укропом и резедою. Чер-
ный пудель отряхнул со своих глаз волосы, лаем оповестил хозяев о приез-
де гостей. Потемкин, выбравшись из кареты, тростью отстранил от себя
пса.
- Не наш! Откуда взял такого? - спросил он.
- Да из Ливорно, он добрый.
Потемкин оглядел и старого турка Махмуда:
- Тоже не наш. Откуда янычар этот?
- Живет. Он еще Миниха помнит. Тоже добрый.
- Ну пусть живет. Пусть все живут...
Аксинья, зардевшись, кланялась гостям от порога:
- Шеф келдын, софа келдын... милости просим!
Адъютанты остались возле карет, шлепая на себе комаров, тучами летев-
ших с Днепра, а в землянку набилось столько разных господ, что стало не
