Императрица безжалостно стегала невесту по щекам.
- Мне наследник нужен! - приговаривала. - Наследник престолу российску!
Ступай к мужу и дожить в постель, дуреха...
Анна Леопольдовна, ожесточаясь, отвечала:
- На плаху тащите меня! На плаху лучше....
Тогда императрица вцепилась ручищами в ее четыре косы, и посыпались в мок-
рую траву бриллианты, которые сразу померкли в ночи средь светляков природ-
ных. Анна Иоанновна силой потащила невесту за косы в браутс-камору. Подза-
тыльником затолкала девушку внутрь спальни, где на постели, одинок, сидел
принц Антон.
- Зачните с богом, - напутствовала царица обоих. - А коли еще раз сбежишь,
- пригрозила племяннице, - так я, видит бог, солдата с ружьем к постели вашей
приставлю... Ну!
А утром ее сгибало от боли в дугу.
- Где болит, ваше величество? - спрашивали медики.
- Вот тут... ох, ох! За што наказал господь?
- Вы вчера, ваше величество, - заметил суровый Фишер, - напрасно много вы-
пили вина. Учитесь мудрости воздержания...
Жано Лесток радостный прикатил в Смольную деревню.
- У ея величества, - сообщил цесаревне, - опять колики. Фишер сказывал,
что урина нехороша... Готовьтесь!
Елизавета Петровна отвечала:
- Да не болтай, Жано, отрежут вот язык тебе. Да и мне пропадать с тобою.
Вот зашлют в монастырь, а я девица еще молоденька, мне погулять охота... по-
резвиться бы еще всласть!
За околицей деревни Смольной забряцали бубенцы, раздался скок подков лоша-
диных. К дому Елизаветы подкатил герцог Бирон, и цесаревна онемела в робости.
А герцог преклонил колено надменное, рухнул перед девкой в поклоне нижайшем.
- Бедная вы моя, - произнес он с чувством. - Как вас обманывают люди...
Доколе будет продолжаться несправедливость эта?
Елизавета покраснела:
- Не разумею, о чем говорите вы, герцог высокий.
Бирон раболепно целовал подол ее платья:
- Знаю, кто передо мною... Сама дочь Петра Великого, единая и полноправная
наследница престолу в империи Российской! Но ее оставили в стороне. Сейчас
случают на потеху миру гниду мекленбургскую с лягушкой брауншвейгской и ждут,
мерзавцы, что родится от этой ненормальной случки... Нет, - продолжал герцог,
- я не могу долее молчать. Душою исстрадался я за вас...
Бирон встал с колен и заговорил деловито:
- Я предлагаю вам самый выгодный вариант из всех возможных. Становитесь
женою сына моего Петра и ни о чем больше не думайте. А я найду способ, чтобы
ублюдок мекленбурго-брауншвейгский престола русского и не понюхал. Вам,- ска-
зал герцог, - предопределено судьбою Россией управлять... Ваше высочество!
Красавица! Богиня! Вы сами не знаете, какое гомерическое счастье ожидает
вас... Ну, говорите - согласны стать женою сына моего?
Елизавета в унынье руки опустила вдоль пышных бедер:
- Таково уж счастье мое гомерическое, что я вся в женихах еше с детства
купаюсь. Даже епископы лютеранские руки моей не раз просили! Да вот беда...
женихов полно, только мужа не видать! Петрушка ваш мальчик еще. На што я ему,
такая...
- Подумайте, - сказал ей Бирон. - Если не желательно иметь сына моего му-
жем, то... Посмотрите на меня: чем я плох?
Елизавета покраснела еще больше. Ай да герцог!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В марш 1739 года вступили с винтер-квартир полки такие - Киевский,
Санкт-Петербургский, Нарвский, Ингерманландский, Архангелогородский, Сибирс-
кий, Вятский, Лупкий, Тобольский, Тверской, Каргопольский и Невский.
Воодушевлял бой барабанный. И флейты пели солдатам...
Крепит отечества любовь
Сынов российских дух и руку;
Желает всяк пролить всю кровь,
От грозного бодрится звуку.
Хорошее лето в этом году выпало, и что-то необыкновенное разливалось пред
армией - в лесах, в степях, в реках отчизны. Какая-то радость, надежду будя-
щая, чуялась в сердце воинском. А за солдатами шагали сейчас люди служивые -
лекаря с аптеками, профосы с кнутами, трубачи с дудками, попы с кадилами, ау-
диторы с законами, гобоисты с гобоями, писаря с чернильницами, кузнецы с мо-
лотами, цирюльники с ножницами, седельники с шилами, коновалы с резаками,
плотники с топорами, извозчики с вожжами, землекопы с лопатами, каптенармусы
с ведомостями...
Литавры гремели, не умолкая!
Предводимая Минихом армия в самый разгар лета дружно развернулась и, топо-
ча, пошла от Киева чрез земли Речи Посполитой, обходя - на этот раз - убийс-
твенные степи стороною.
К славе!
Обозы армии тащили за нею припасов на пять месяцев. Но армия вошла в места
живонаселенные, где всякого довольства хватало. "Самой лучшей вол или хорошая
корова ценою в рубль продавалось, а баран в гривну... и тако во оной изобиль-
ной земле, во время марша, ни какой нужды не имели". Гигантская армада России
не могла здесь валить напролом, как это прежде в степях ногайских бывало, -
опасались, чтобы не потравить обозами пашен, не истоптать копытами посевы
крестьян польских.
- Выход один, - решился Миних. - Армию разбить в колонны, которым следо-
вать параллельно, в дистанции порядочной, шляхи попутные используя, в дирек-
ции генеральной - на Хотин!
Вторую половину армии русской повел Румянцев... Пошли. Сколько уже легио-
нов славянских разбились об неприступные стены Хотина! Лишь единожды в исто-
рии королю Яну Собесскому, витязю удачи и отваги, удалось взломать эти камни
и взять у турок не только бунчуки пашей, но даже священное Зеленое знамя му-
сульманства.
И вот дирекция дана - Россия следует на Хотин!
- Не робей, робята, - говорил Румянцев.
Топорами вышибали днища из бочек казначейских. Оттуда тяжело и маслянисто
сочилось тусклое сибирское золото. Армия щедро расплачивалась за потраву слу-
чайную, за хлеба потоптанные. Шли дальше - с песнями шли солдаты, играла всю-
ду полковая музыка, и засвечивало над ними солнце яркое, солнце славянское.
Это солнце стояло высоко... выше, выше, выше!
Армия топала по местам живописным, углубляясь в те края, где лежали ког-
да-то земли древней Червонной Руси, - свет тот древний еще не загас, он осве-
щал путь из вековой глуби...
- Шагать шире! - по привычке порыкивал Миних.
За рекою Збруч колонны вновь сошлись воедино, как ветви сходятся к верхуш-
ке тополя. Миних развернул свою армаду на юг, повел ее на Черновицы, и войска
вступили в буковые леса, отчего и страна эта издревле называлась Буковиною.
- Мой умысел таков, - сказал фельдмаршал. - Обойти горы Хотинские и армию
подвинуть к Хотину с той стороны, откуда турки нас ожидать никак не могут...
Путь славен, но опасен!
Особенно опасно было следовать в узких дефиле с артиллерией и экипажами.
Здесь, в разложинах крутогорья, в балках тенистых, турки могли силами малыми
задержать любые легионы. Но они рассудили оставить дефиле без защиты; враг
сознательно заманивал русских под самые стены Хотина...
Миниха навестил Румянцев.
- Эки тучи клубятся, - сказал он. - Черно все... Не пора ли нам, фельдмар-
шал, обозы свои бросить?
Миних распорядился усилить марш-марш. Вагенбурги отстали от армии. Появил-
ся шаг легкий, дерзостный, над землею парящий. Солдаты несли теперь на себе
хлеба на шесть ден пути, по головке чесноку и фляги. Более ничего! Чтобы мар-
шу не мешало.
- Хотин... - говорили они. - Скоро ль он?
После переправы через Днестр хлынули дожди.
- Потоп! Ой боженька, дождина-то какая...
Под шумным ливнем плясали кони. Молнии частые распарывали небосвод с трес-
ком, словно серую мокрую парусину. Река взбурлила и снесла мосты, быстро уно-
симые вниз по течению. Медные понтоны, столь нужные армии, уплывали в Хотин -
в лапы туркам.
- Лови! Лови их! - суетились офицеры.
Казаки скинули одежду. Голые, поскакали на лошадях вдоль реки. Где-то вни-
зу успели похватать понтоны, притянули их обратно. Река в своем грохочущем
половодье расчленила армию Миниха на два лагеря. Вот опять удобный момент для
турок, чтобы напасть и разбить русских по частям. Но враг не сделал этого,
заранее уверенный в победе под Хотином.
На форпостах уже стучали выстрелы, внушая бодрость, словно колотушки сто-
рожей неусыпных. Ночью гусары сербские почасту приволакивали сытых, хорошо
одетых пленных, кисеты у которых были полны душистого "латакия". Однажды взя-
ли гусары мурзу ("у коего нога была отбита из пушки"), и Миних спросил его:
- Назови - кто стоит против меня?
Одноногий мурза трижды загнул свои пальцы:
- Пришли побить тебя сераскир Вели-паша со спагами, с ним белгородский
султан Ислам-Гирей с татарами. И (да устрашится душа твоя!) славный Кол-
чак-баша явился под Хотин, приведя сюда своих янычар-серденгести.
Миних развернулся в сторону толмача ставки:
- Бобриков, что значит "серденгести"?
- Это значит, что они головорезы беспощадные...
Шатер фельдмаршала был наполнен грохотом от падающих струй ливня. Миних
откинул его заполог, и взорам открылся шумный боевой лагерь России.
- Смотри! - сказал он мурзе. - Разве плоха эта армия?
- Твоя армия очень хороша, - отвечал мурза. - Но стоит нам как следует по-
молиться аллаху, как она тут же побежит от нас и больше уже никогда сюда не
вернется...
За пологом шатра мелькнуло круглое лицо Маншгейна, адъютант скинул треу-
голку, отогнул ее широкие поля, выливая воду из шляпы. Потом шагнул к фель-
дмаршалу, и - на ухо ему:
-Мы окружены!
Где-то далеко, за потоками дождя, виднелась неприглядная деревушка, каких
уже немало встретилось на пути армии.
- Как называется? - сердито справился Миних.
- Ставучаны, - отвечали ему.
- Вот безвестное имя, которое сегодня станет для нас или прозванием славы,
или позора нашего... Сжать каре!
Вели-паша уже огородил себя редутами. Колчак гнал своих головорезов от
леса, его "беспощадные" спускались с гор. Спаги проскакивали на лошадях через
фланги русские, искрясь в сабельном переплеске. Громадные таборы татар и но-
гайцев Ислам-Гирея довершали картину плотного окружения.
Русские стояли в трех каре - посреди долины ровный, войска российские
утонули в цветочных лугах, где травы по грудь, все мокрые и пахучие, прибитые
долгими дождями.
Их было мало! А врагов - тьма ("как песок" они)...
Турки и татары давили со всех сторон. Не стало даже краешка малого в обо-
роне, куда бы враги не напирали. Русская армия отныне уже не имела тыла, -
всюду, куда ни глянь, был для них фронт, сплошной фронт, звенчщий стрелами
над головами, реющий клинками губительных сабель...
- Сжимай каре! - призывали офицеры.
В три жестких кулака стиснулись каре армии. Плотность рядов солдатских,
давка мокрых крупов лошадиных, бешенство верблюдов, зажатых между лафетами,
теперь были столь велики, что в теснотище этой не мог солдат нагнуться за
уроненной пороховницей...
Миних созвал генералов.
- Ну, что делать нам? - спросил у них, дыша сипло.
Петушок уже отпел ему славу. А позор ставучанский ему приготовлен - за
рядами бунчуков хвостатых зреет поражение небывалое. Из ножен Миниха с певу-
чим звоном вылетела шпага. Он приник губами к ее лезвию, прохладно мерцавше-
му:
- Великий боже! Дай мне смерти легкой... Господа генералитет, кто скажет
мне, что предпринять нам сейчас?
- Ломить вперед, - отвечал Аракчеев. - Басурман много, сие так, но сила
русская есть сила необоримая.
- Я за то, что сказал генерал Аракчеев, - вставил Румянцев. - Хотя бы
едина горушка для артиллерии, ибо турки все верхушки обсели... Эвон отсель
виднеется одна за болотом. Ежели в болото покидать фашиннику поболее, то пуш-
ки наши пройдут...
Лицо фельдмаршала было тусклым. Оно оплывало по щекам лиловым жиром. Нос
Миниха бугром торчал среди суровых брылей, подпертых воротником мундира. Гла-
за его блуждали.
