немало потомиц первого герцога Бирона; как писал тот же правнук его, Федор
Бюлер, "никто из русских никогда не выказывал недоброжелательства ни детям,
ни внукам Бирона"... Кровь Бирона переварилась в его потомстве, которое рас-
кинулось очень широко не только в России. Во втором и третьем коленах Бироны
роднились с Гогенцоллернами в Пруссии, с герцогами д"Ачеренца в Италии, с Та-
лейранами де Перигор во Франции, с Роганами и Шулленбургами в Австрии. Члены
фамилии Биронов в XIX веке славились красотой, любовными авантюрами и много-
численными бракоразводными процессами. Они владели тогда в Европе 5 городами,
147 деревнями с населением в 67 000 человек, иные стали писаться герцогами
Саганскими и Вартенбергекими. Но связей с Россией никогда не теряли, зачастую
роднясь и с русским дворянством. В своей работе я добрался до потомков Бирона
предреволюционного времени, но далее следы их для меня затерялись...
Зато немало хлебнул горя старый герцог от своих сынишек!
Еще при жизни своей, в 1769 году, Бирон передал корону своему старшему сы-
ну Петру, который был неисправимым алкоголиком. Петр Бирон дважды "был женат
(вторично на русской княжне Авдотье Юсуповой), жен своих лупил смертным боем,
отчего они и бежали от него из Митавы куда глаза глядят. Под старость герцог
Петр Бирон женился на молоденькой курляндке Медем, которая, как говорят, сама
его крепко поколачивала, отчего он малость попритих.
Младший же сын герцога, принц Карл Бирон, купил у Казановы некоторые сек-
реты его ремесла и оказался самым настоящим жуликом. Приехав в Париж, он стал
печатать фальшивые билеты английского банка и римского ломбарда, удивительно
ловко подделывал подписи под векселями, за что в 1768 году по приказу короля
Франции был заточен в Бастилию. Выручила этого подонка из тюрьмы Екатерина
II, которой он, в свою очередь, продал некоторые тайны мошенничества с печа-
тями, с невидимыми чернилами и проч.
Россия зорко следила за тем, что творится в Курляндии, на самых рубежах.
Дальше терпеть безобразия было нельзя. Графиня Медем стала уже добиваться для
себя "регентства" над своим спившимся мужем. После раздела Польши курляндское
рыцарство решило отдать Прибалтику под корону королей Пруссии, и тогда Россия
ввела в Мигаву свои войска. Состоялось воссоединение латышского народа с
русским, и это был прогрессивный акт России, который навеки закрепил дружбу
соседних народов. Екатерина II, словно в издевку, отобрав у герцога Петра Би-
рона корону, вручила ему золотой ключик своего камергерства. Это было явное
оскорбление, нанесенное герцогу умышленно, чтобы навсегда выжить его из Кур-
ляндии. Петр Бирон так это и понял: он разругался с Екатериной и уехал в Си-
лезию, где и умер в 1800 году. Так, выгодно для России, завершилась эта исто-
рия с курляндской короной...
Первый герцог Эрнст Иоганн Бирон, после 32 лет своего официального гер-
цогства, скончался в Митаве в возрасте 82 лет в 1772 году (опять три двойки в
этих цифрах!). Русский двор по его смерти наложил на себя восьмидневный тра-
ур. Наши деды и бабушки, читатель, еще могли видеть Бирона, как живого. От-
лично забальзамированная мумия его хранилась в склепе Митавского замка. Про-
ездом через Мигаву все русские имели обыкновение взглянуть на Бирона, за что
кистеру замка полагался один целковый. Бирон лежал в кафтане из коричневого
бархата с нашитой на груди Андреевской звездой. Все поражал его орлиный про-
филь, а череп Бирона, суженный кверху, расширялся внизу, делая нижнюю челюсть
несоразмерно большой... Бирон даже мертвый еще возбуждал гнев русских. Госу-
дарственный секретарь, известный археолог А. А Половцев оставил нам такую за-
пись: "При посещении Александром II Митавы была открыта для него гробница Би-
рона, и сопутствующая государю княгиня Юрьевская-Долгорукая ударила труп по
носу и сломала ему нос в наказание за то, что Бирон сослал ее предка. Сохра-
нилась снятая с Бирона фотография..." Вот как! Оказывается, герцога даже фо-
тографировали, одну из таких фотографий я имею в своем собрании.
Последняя война с германским фашизмом смерчем прошлась над бывшим Курлянд-
ским герцогством, в самой Митаве шли жестокие бои, и мало что уцелело. Сейчас
в Латвии проводится большая работа по реставрации дворцов того времени и па-
мятников прошлой эпохи. В Митавском замке, дивном создании Расстрелли, ныне
размещена Сельскохозяйственная академия Латвии, Митава наших дней - чистень-
кий, культурный городок новостроек, прекрасных кафе и хороших магазинов.
А МИНИХА-ТО ОБИДЕЛИ!
Утром после переворота, сделавшего Анну Леопольдовну правительницей импе-
рии, солдаты пришли к дому Елизаветы на Марсово поле и стали выкликать ее на
балкон. Они ведь думали, что свергают Бирона для возведения на престол цеса-
ревны. Жестоко было разочарование солдат, когда они узнали, что все осталось
по-прежнему, только не было Курляндского герцога... В это же утро Миних выз-
вал к себе. своего сына в кабинет.
- Я устал, - сказал он ему. - Бери перо и пиши, что я велю... Манштейну мы
дадим чин полковника и поместья богатые. Главное же - я! Мне следует присво-
ить чин генералиссимуса... Записал?
Сын Миниха, мечтательный поэт, куснул перо:
- Но чина генералиссимуса желает принц Антон.
- Вот плюгавец! - забурчал Миних. - Раньше он мешал Бирону, теперь и я
стал спотыкаться об этот венский прыщ...
- Отдайте принцу генералиссимуса, а для себя просите звание первого надо
всеми министра Российской империи.
- Но там же Остерман, желающий всюду быть только первым!
- Остерман, - напомнил сын, - давно уже к флоту русскому подбирается. Же-
лает он, грязнуля, носить мундир белый.
- Верно, черт побери! - просиял Миних. - Он еще у покойной императрицы
просил флот ему дать, да она отвечала ему, чтобы он людей не смешил. Так и
быть, дадим этому гнилому вестфальцу чин генерал-адмирала, чтобы не скулил
много... "Ночная добыча" Миниха была велика! Анна Леопольдовна взяла себе от
нее титул "императорского высочества". Под диктовку Миниха правительница впи-
сала в указ слова, которые прозвучали для мужа ее - как звонкая оплеуха: "Хо-
тя фельдмаршал граф Миних, в силу великих заслуг, оказанных им государству,
мог бы рассчитывать на должность генералиссимуса, тем не менее он отказался
от нея в пользу принца Антона Ульриха, отца императора, довольствуясь местом
первого министра".
Миних вызвал к себе гравера Вортмана, который искусно резал доску с его
портрета для распространения гравюр по Европе; первый министр России величаво
повелел мастеру:
- Под изображением моей персоны вы должны вырезать по-немецки вещие слова:
"Только тот .поистине велик, кто походит на Миниха; только тот и будет герой,
друг человечества, величайший политик и безупречный христианин, кто осмелится
подражать Миниху!"
Принц Антон и Остерман сразу сошлись в общей зависти к самовластию фель-
дмаршала. Остермана от дел политики и дел внутренних Миних отшиб, дали ему
флот, но... что он будет иметь с флота? При дворе делили "ночную добычу".
Черкасский стал великим канцлером. Ушаков, Трубецкой и Куракин получили орде-
на, хотя в ночь переворота крепко спали, ничего не зная. Левенвольде подарили
"знатную сумму". Не забыла Анна Леопольдовна и подругу свою Юлиану Менгден;
она отдала любимице на растерзание семь кафтанов бироновских. На раскаленном
докрасна противне Юлиана испепелила их, и с противня стекло чистое золото,
которого хватило на отлитие четырех шандалов, шести тарелок и двух золотых
шкатулок. Как видишь, читатель, немало весили парадные кафтаны Бирона!
Миних круто забрал в свое ведение всю армию, все внутренние дела и дела
иностранные. Застарелая ненависть фельдмаршала к Австрии была широко извест-
на, а проницательный король прусский Фридрих II умел учитывать все до мизер-
ных мелочей. Он учел даже то обстоятельство, что дочь Миниха от его первого
брака была за Винтерфельдом, адъютантом короля. Этого Вингерфельда король и
послал в Петербург. Миних заодно со своим берлинским зятем потащил Россию
прочь от союза с австрийцами - на новую дружбу с пруссаками, беспощадно сок-
рушая многолетнюю систему Остермана. Дипломаты писали, что Остерман "может
быть в отчаянии, видя фельдмаршала первым министром. Должно думать, что Ос-
терман в настоящее время считает себя обесчещенным на весь мир человеком, ес-
ли не выйдет из этого положения посредством падения фельдмаршала...". Ослеп-
ленный счастьем и высотой полета, Миних сверху поплевывал на Остермана, пле-
вал и на принца-генералиссимуса. Принцу Антону он делал доклады о пустячках,
а все важные решения по армии брал на себя. Между тем труп Анны Кровавой стал
уже разлагаться, и 22 декабря (через месяц после свержения Бирона) императри-
цу предали земле, после чего правительница отменила траур. На беду свою, не-
насытный Миних обожрался при отмене траурных строгостей. Первого министра им-
перии прохватила такая слабость желудка, что на время он оставил всякие дела.
Вот именно эта пауза в делопроизводстве его и погубила!
Остермана каждый вечер лакеи тащили к Анне Леопольдовне на носилках. Перед
правительницей Остерман наговаривал на Миниха, что тот -сплошной дурак, в
иностранных делах ничего не смыслит, а вот он, великий Остерман, двадать лет
управлял политикой России и тогда все было хорошо. Потом генерал-адмирал уп-
лывал на носилках дальше - к принцу Антону. Генералиссимусу он внушал, что
Россия без союза с Австрией погибнет, что нельзя далее терпеть заносчивость
Миниха, что принц гениален сам по себе, а Миних - грубая одьденбургская ско-
тина, которая умеет только жрать и пьянствовать. Попутно, чтобы интрига была
вернее, Остерман успевал поссорить мужа с женою, и, когда носилки с гене-
рал-адмиралом утаскивали из дворца, между супругами начиналась дикая брань, в
которую тут же вмешивались фрейлины, лакеи, адъютанты, врачи, приживалки, ис-
топники, секретари и прочая шушера... Манштейн оставил запись об этом време-
ни: "Караул удвоили по дворце, по улицам днем и ночью расхаживал патруль; за
фельдмаршалом следовали всюду шпионы Остермана, наблюдавшие за малейшим его
действием; принц и принцесса, опасаясь ежеминутно нового переворота, не спали
на своих собственных кроватях, а проводили каждую ночь в разных комнатах".
Ранней весной Остерман доплел свою паутину до конца.
- Ваше императорское высочество, - убедил он Анну Леопольдовну, - империя
уже близка к гибели. Еще один день, и Миних опрокинет Россию кверху килем. Я,
как моряк, согласен оставить за собой чин гросс-адмирала русского флота,
но... Но только верните мне дела иностранные и внутренние! Дайте мне спасти
вас и страну!
Бирон в это время еще находился под судом. Как только дошли до него первые
слухи о делах Миниха, так Бирон сразу же стал его топить. Бирон на допросах
показал в эти дни, что никогда бы не рискнул принять регентства, если бы не
Миних, который уговаривал его взять титул регентства. Из заточения в Шлис-
сельбурге герцог сумел жестоко отомстить Миниху за свое падение, предупредив
судей:
- Ежели ея высочество Анна Леопольдовна чем-либо вызвала неудовольствие
Миниха, то передайте ей от меня, что ныне она подвержена смертельной опаснос-
ти. Миних таков, что крови не убоится!
Предупрежденные об этом, супруги Брауншвейгские усилили свою бдительность.
Каждый вечер они таскали свои кровати из комнаты в комнату. Никогда не ложи-
лись спать возле окон: а вдруг Миних прицелится со двора и выстрелит?.. Ос-
терману уже не стоило труда спихнуть Миниха в яму. Скоро последовал указ: Ми-
ниху оставили только армию, но при этом Миних должен подчиняться принцу Анто-
ну, яко генералиссимусу. Ему оставили и звание первого министра, но распоря-
жаться страной он уже не мог. Миних пошатнулся, но тут же выпрямился, уверен-
