бравый капитанище повез "фамилию" в Оренбург - совсем в другую сторону. Как
пишет генеалог Н. Н. Кашкин, "коща ошибка обнаружилась, то досталось от Вын-
домского памяти Петра I, наградившего же чисто русский Рязанский край столь
нелепым названием!" Со страшной руганью капитан все же доставил брауншвейщев
до этого нелепого города на Рязанщине. Впрочем, Брауншвейгское семейство про-
было в Раненбурге недолго. В 1744 году в Петербурге был раскрыт австрийский
заговор в пользу сверженного императора, и тогда же Иоанна отделили от его
родителей. Елизавета велела заточить всю "фамилию" на Соловках; они уже при-
были в Беломорье, но ледостав помешал переправке их на монастырский архипе-
лаг. Семейство временно разместили в архиерейском доме в Холмогорах, обнесли
дом высоким частоколом, и получилась самая настоящая тюрьма. В этой-то холмо-
горской тюрьме они и стали жить постоянно. С ними была и Юлиана Менгден, ко-
торая в заточении превратилась в скандалистку и склочницу, сводившую "стенку
со стенкой"; к тому же Юлиана в тоске стала увлекаться мужчинами из охраны...
Иоанн Антонович провел в Холмогорах 12 лет в полной изоляции; хотя родите-
ли пребывали за стенкой, но он их не видел. Охранявшие императора не имели
права общаться с другими людьми. Холмогорцы даже не ведали, кто был заключен
в архиерейском доме. Общее несчастие сблизило супругов, столь ненавидевших
раньше друг друга; скоро их окружало большое семейство - два сына и две доче-
ри (не считая Иоанна). Зачатые в остроге, вскормленные под штыком, воспитан-
ные страхом, дети росли глухонемыми, рахитиками и полуидиотами. Анна Леополь-
довна скончалась в родах, всего 28 лет от роду. Тело бывшей правительницы
России вывезли из Холмогор и погребли отдельно от Романовых - в приделе Бла-
говещенской церкви, что на кладбище Александро-Невской лавры в Санкт-Петер-
бурге.
Принц Антон Брауншвейгский остался с детьми, рождение которых было строго
засекречено от народа. Можно пожалеть этого пришлого неудачника, который си-
лою политических обстоятельств был вовлечен в опасную игру брачных союзов.
Архангельский губернатор имел по 15 тысяч в год на содержание "фамилии", но
грабил ее так ловко, что принц по полгода не мог выпросить себе чашки кофе.
От сидячей жизни принц растолстел, погрубел. Когда на престол вступила Екате-
рина П, она разрешила Юлиане Менгден выехать в Ригу, а принцу Антону дозволи-
ла покинуть Россию, но без детей. Старый, слепнущий человек решил до конца
разделить неволю с детьми. Окончательно потеряв зрение, он умер в 1774 году,
а могила его в Холмогорах была неслышно затоптана временем.
Дети его, вступившие уже в сорокалетний возраст, остались без отца. Но у
брауншвейтцев, помимо Фридриха II, была еще знатная родня в Европе. Родная
тетка их, королева Дании, хлопотала за них. Екатерина II рискнула выпустить
брауншвейгцев за границу. Когда им сообщили эту весть, они дружно попадали на
пол и долго тряслись от страха. При имени императрицы прятались по углам, как
дикари. Знали они только русский язык, но объяснялись на нем скверно, прибе-
гая к помощи мимики и жестикуляции. Весть о свободе была для них ужасна, они
отвечали посланцам Екатерины:
- Мы не хотим никакой свободы и боимся ее! Если желают, чтобы мы стали
свободны, пусть нас выпускают гулять за острог. Мы слышали, что там растут
цветы, которых мы никогда еще не видели. Нам прислали от двора одежду, панта-
лоны, корсеты и наколки, но мы не знаем, как их носить. Мы никогда не видели
людей, кроме караульных, и мы не знаем, как выглядят иные люди на свободе...
Осенью 1780 года русский фрегат "Полярная звезда" после бурного плавания
бросил якоря близ Бергена. Оттуда четырех брауншвейтцев (Екатерину, Алексея,
Елизавету и Петра) перевезли в ютландский городишко Горсензэ. Напрасно датс-
кие родственники пытались растормошить своих сородичей, скованных страхом.
Скудоумные невежды, они прятались от датчан так же, как раньше таились по уг-
лам от приставов. Им предлагали различные забавы, чтобы расшевелить их чувс-
тва, но брауншвейгцы признавали только примитивную игру в карты. Юмора и шу-
ток они совсем не понимали. Заметив, что люди вокруг них смеются, они тоже
начинали хохотать как бешеные, даже не зная причины смеха. Но пенсия от русс-
кого правительства была очень большая, и датская королева махнула на своих
племянников рукой: пусть живут как хотят! Постепенно они вымерли. Но до самой
смерти не забывали Холмогор и острога, постоянно сожалея, что покинули свою
тюрьму, а последняя из Брауншвейгской фамилии, принцесса Екатерина Антоновна,
еще в 1803 году докучала Александру I письмами, в которых выклянчивала разре-
шение вернуться в Холмогоры. Она умерла в дикой скуке в 1807 году и замкнула
цепь несчастий своей "фамилии".
Елизавета Петровна старательно уничтожала следы императора Иоанна: была
перелита заново монета с изображением младенца, переделаны все штампы печатей
с его титулом, безжалостно сжигались на кострах многопудовые архивы тех лет,
и на огне пропало для истории немало ценнейших документов. Все 20 лет Елиза-
вета неизменно помнила, что в заточении подрастает сверженный ею соперник.
Она вызвала из Голштинии своего племянника (Петра III), женила его на прин-
цессе Ангальт-Цербстской (Екатерине II), она дождалась от них внука (Павла
I), но покоя так и не обрела. Родственные связи Иоанна с королем прусским бы-
ли особенно тогда опасны для России, а Манштейн работал...
В самый канун Семилетней войны Манштейн с согласия Фридриха II разработал
хитроумную операцию по вызволению Иоанна Антоновича из Холмогор с доставкою
его в Пруссию. Помочь ему в авантюре вызвались русские эмигранты-раскольники.
Однако русская разведка Шувалова сработала точно и упредила агентуру берлинс-
кую. По сути дела, Иоанн даже не был вывезен из Холмогор - его буквально вык-
рал оттуда лейбкомпанец Санин, который и доставил юношу в Шлиссельбург для
дальнейшего заточения. Инструкция стражам гласила: "Буде же так оная сильна
будет рука, что спастись не можно, то арестанта умертвить, а живого никому
его в руки не отдавать".
Это четкое указание и решило судьбу Иоанна в 1764 году.
Проведя всю жизнь в заточении, не зная родительской ласки, бывший импера-
тор вырастал в тюрьмах своей империи, как бледный отросток гнилого корня в
сыром подвале. Можно лишь удивляться, как он научился читать, никогда не имея
книг, загадкой истории остается, откуда ему было известно, что он - импера-
тор! Судьба Иоанна хорошо известна: его зарезали приставы, когда в Шлиссель-
бурге начался бунт поручика Мировича. Инструкция была соблюдена. Но многое в
этом убийстве остается неясным. Существует предположение, что сама Екатерина
II, боясь соперника, подговорила Мировича на "нелепу", дабы раз и навсегда
избавиться от Иоанна. Мирович на эшафоте с улыбкою прослушал смертный приго-
вор, до последнего момента не веря в его исполнение. Екатерина II была оболь-
стительно коварна: она могла обещать жизнь, чтобы в последний миг топор пала-
ча пресек жизнь опасного свидетеля. Об этом убийстве императора Данилевский
написал целый роман, а в Русском музее еще висит картина Бурова, изображающая
Иоанна в момент свидания с Петром III... Страшнее его судьбы трудно приду-
мать! Император Иоанн стал как бы загадочной "железной маской" России.
Не потому ли и была столь уродлива судьба Иоанна, что зачат он в насилии,
коронован в беззаконии, сброшен с престола в пеленках. Наглядный результат
семейной политики Петра I, который к дереву Романовых начал прививать гнилые
ветки голштинцев, мекленбуржцев, курляндцев, вольффенбюттельцев и прочих...
Брауншвейгское семейство - инородное тело в русском организме, который и вы-
давил его из себя, как болезненный осколок из раны. Но тут же в тело России
проникла Голштейн-Готгорпская династия, обширный метастаз которой был вырезан
революцией лишь в 1917 году.
ВПЕРЕД, РОССИЯ!
300 гренадер, вчерашних мужиков, возведших на престол дщерь Петрову, полу-
чили от нее дворянство, имения, крепостных, гербы, стали называться лейб-ком-
панией. Капитаном этой "компании" стала сама Елизавета, любившая щеголять в
мужских панталонах в обтяжку. И показали лейб-компанцы, на что они способ-
ны... Столько насилий, столько грабежей, столько драк с применением оружия
еще не ведали суды! Приятели царицы возомнили себя пупом всей России, и тво-
рили они, что их левая пятка пожелает. По ночам вламывались даже во французс-
кое посольство, считая маркиза Шетарди своим "товарищем" по заговору, и одно
было спасение от них-как можно скорее напоить лейб-компанию, а потом, мерт-
вецки пьяных, за руки и за ноги повыкидывать из посольства... Елизавета Пет-
ровна, пока было можно, покрывала фехи лейб-компании, а потом разогнала прия-
телей по деревням. Там они, обретя рабов, стали зверствовать и запили горь-
кую. Иных мужики сожгли вместе с усадьбами, а насильников сами бабы на вилы
поддевали... Это дело прошлое!
В основном же престольный переворот в пользу дочери Петра I можно отнести
к актам исторически прогрессивным, ибо Россия вступила в русло исконных наци-
ональных интересов. Елизавета не была умна, но она была здраво-рассудительна.
Ключевский назвал ее "умной и доброй, но беспорядочной и своенравной русской
барыней", которая умела соединять в себе "новые европейские веяния с благо-
честивой отечественной стариной". Всегда найдешь, за что можно обругать Ели-
завету, но всегда можно найти и причины, по которым ее следует похвалить.
Взбалмошная натура, Елизавета была искренней патриоткой своей страны, и это
искупает многие ее недостатки. Конечно, одна императрица ничего не могла бы
сделать. Счастье Елизаветы, что ее окружали толковые и знающие советники, ко-
торые сразу же стали высоко ставить паруса русской политики...
Кабинет Анны Кровавой - это исчадье Остермана - был уничтожен с восшестви-
ем Елизаветы на престол. Вместо него стало подниматься значение Сената, кото-
рый играл тогда немалую роль в государственной жизни России. Будучи еще цеса-
ревной, Елизавета Петровна делала намеки Нолькену и Шетарди, что - в обмен на
корону - согласна уступить шведам завоевания своего оща. Но, став императри-
цей, она велела продолжать войну со Швецией - до полной победы! Согласно до-
говору Вена ждала от России присылки корпуса для своих нужд, и она бы получи-
ла его, если бы у власти стоял Остерман. Но теперь политикой заправляли Шува-
ловы и Воронцовы, которые сразу же в этот вопрос вмешались:
- Россия отныне будет воевать только за себя!
Елизавета сложила пальцы в очаровательный кукиш.
- Так я и дала венцам сорок тыщ! - сказала она. - Вот им всем от меня...
Хватит! Попили уже нашей кровушки "православной...
Пример царствования Анны Кровавой не прошел для Елизаветы напрасно, и за
все 20 лет престолосидения она не подписала ни одного смертного приговора.
Другое дело, что в судах тянулась прежняя волокита, люди умирали под кнутом и
без приговора смертного, но одобрения на казнь с "апробацией" Елизаветы мы не
обнаружили ни на одном документе. Начало же ее царствования было сумбурно.
Волна массовых убийств прокатилась по всей стране, задев и армию, тде солдаты
на штыках прикончили почти всех иноземных офицеров, не желая более им подчи-
няться. Два мощных людских потока прокатились по России: возвращались домой
из Сибири ссыльные и спешно удирали на запад за рубежи люди пришлые...
Россия вступала в новую, громкую эпоху, которую смело можно называть эпо-
хою Ломоносова. Это было время расцвета русской науки и русских искусств.
Всюду основывались заводы, верфи и фабрики. По инициативе Ломоносова открылся
первый в России университет в Москве, а на Неве распахнула двери Академия ху-
дожеств, славный Морской корпус выпускал в океаны своих питомцев. Музы парили
