чар, правда, очень и очень смутно представляю механизм их
функционирования на практике. О человеческом организме я знаю
так же мало, как и об устройстве вселенной. Зачатие и рождение
для меня тайна за семью печатями - и не только для меня, но и
для других моих собратьев по Искусству, даже для тех, кто нашёл
применение своему Дару в области медицины.
- Так ты сдаёшься? - угрюмо осведомился Кевин. - Умываешь руки?
- Нет, я просто ввожу тебя в курс дела, показываю своё видение
ситуации. А дело, скажу тебе, дрянь; ситуация не внушает
оптимизма. Сначала Бранвена с её приворотными чарами, теперь вот
- Бран Эриксон. И где они только набрались всей этой
премудрости, ума не приложу... Хотя, поспешу добавить, некий
проблеск надежды я всё-таки вижу.
- А именно? - оживился уже порядком приунывший Кевин.
- Даже если Эмрису с Эриксоном и удалось добиться своего, то
предполагаемое бесплодие Дейрдры наверняка не органического
характера, а всего лишь психологического. Иначе я не вижу смысла
в необходимости постоянного присутствия чувства
неудовлетворённого желания, как выразилась Бранвена. Если бы эти
чары были призваны нарушить работу органов, ответственных за
деторождение, то ограждать Дейрдру от мужчин не было бы никакой
надобности. Наличие же или отсутствие этого самого чувства
неудовлетворённого желания, по моему разумению, нисколько не
повлияло бы на конечный результат. Поэтому я осмелюсь
утверждать, что в физическом плане Дейрдра вполне здорова. В
конце концов, она постоянно носит амулет, оберегающий её от
порчи...
- Который, однако, не уберёг её.
- Это ещё неизвестно, - заметил Морган. - Но даже если это так,
то сам факт, что амулет не уберёг её, косвенно подтверждает мою
догадку. Если заговор и был наложен, то он воздействовал не на
организм, а на психику, полагаю, на уровне самых глубоких
инстинктов... Впрочем, не буду излишне обнадёживать тебя.
Внушение может оказаться столь сильным, что с ним не справится
даже Колин.
- Все равно это намного лучше, чем то, что я успел
нафантазировать, - сказал Кевин. - Так у меня хоть появилась
надежда.
Морган откинулся на спинку кресла и, поджав губы, пристально
поглядел на него.
- А ты не думал о том, что Бранвена могла внушить тебе эту
безнадёжность? Разумеется, не грубо, а исподволь, ненавязчиво.
Не показалось ли тебе подозрительным, что ты так быстро и без
колебаний поверил её рассказу?
- Чёрт! - выругался Кевин. - Похоже, ты прав. Она сущая ведьма!
- Согласен, - кивнул Морган. - Она ведьма, теперь в этом нет
никаких сомнений. И кстати. Я думаю, что ты обязан Дане не
только освобождением от пут, но и избавлением от наваждения.
Сдаётся мне, что пробудь ты во власти чар столько, сколько
Бранвена рассчитывала тебя продержать, ты бы неукоснительно
соблюдал свой обет молчания. Так что не советую тебе испытывать
по этому поводу ни малейших угрызений совести.
- Жуть какая! - сказал Кевин, поёживаясь. - Знаешь, я начинаю
понимать ортодоксальных служителей церкви, которые считают, что
всякая магия от дьявола, и ратуют за её полное запрещение.
- Ты это серьёзно? - спросил Морган, неожиданно сильно задетый
его словами.
- Нет, конечно. Просто я взвинчен до предела и говорю, что в
голову придёт. Всякие глупости... Ты собираешься сообщить об
этом Колину?
Морган задумчиво покачал головой.
- Сообщу, но не обо всём. Только о том, что Эриксон сделал с
Дейрдрой, и ни словом не обмолвлюсь про Эмриса. Я не буду тем
человеком, от которого Колин узнает, что его брат убийца. Ведь
тогда он будет вынужден казнить Эмриса.
- Эмрис заслуживает смерти! - заявил Кевин.
- Заслуживает, - не стал возражать Морган. - Но при всём том он
остаётся родным братом Колина.
- Плевать! Он должен понести наказание.
Морган пожал плечами.
- Что ж, ладно. Вот вернётся Колин, тогда и поведаешь ему о
преступлении Эмриса. А я пас. Я не могу оказать такую медвежью
услугу человеку, который считает меня своим лучшим другом. Колин
никогда не простил бы мне этого.
- Так ты боишься?
- Трудный вопрос. Пожалуй, что боюсь - но не прогневать Колина,
а причинить ему боль. По-своему он был привязан к Эмрису и
отправил его в ссылку главным образом потому, что хотел уберечь
его от более сурового наказания - тюрьмы или эшафота. Колин
знал, что рано или поздно Эмрис таки допрыгается со своим глупым
тщеславием, и решил убрать его от греха подальше. Теперь все
клыки у Эмриса вырваны, и он не представляет какой-либо
серьёзной опасности. Плюнь на него, Кевин. Пусть он доживает
свой век в изгнании, пусть мучится угрызениями совести и
страшится ада.
- Нет, - решительно произнёс Кевин. - Это я так не оставлю.
Впрочем, в одном ты всё-таки прав: Колину действительно не
следует знать об этом. Но я не отказываюсь от идеи при случае
расквитаться с Эмрисом.
- Вряд ли такой случай тебе представится, - заметил Морган. -
Если, конечно, ты не будешь так глуп, чтобы угрохать несколько
месяцев жизни ради этого сомнительного удовольствия. Лично я
считаю, что Эмрис не стоит этого.
- Посмотрим, - сказал Кевин, подводя черту под дискуссией. -
Когда ты думаешь переговорить с Колином?
- Если получится, то прямо сейчас, - ответил Морган. - Только не
мешай мне.
Он расслабился в кресле, прикрыл глаза и погрузился в лёгкий
транс. Камень на его груди слабо, еле заметно засветился. Кевин
знал, что Огненный Глаз Моргана (равно как и камни Даны и
Бранвены) был поверхностно настроен на Знак Силы Колина, что
позволяло им без труда устанавливать контакт даже на расстоянии
в тысячу миль. Кевина всегда изумляла способность Одарённых к
мысленному общению, он считал телепатию бесспорно самым
поразительным явлением из всего арсенала колдовских приёмов.
Между ним и Дейрдрой изредка возникала подобная связь и длилась
она лишь считанные секунды, но эти мгновения были так прекрасны,
так волнующи, что поначалу Кевин недоумевал, почему маги всё же
предпочитают речь непосредственному обмену мыслями. Позже он
узнал, что дело не только и не столько в тех усилиях, которые
нужно прилагать, чтобы удерживать ментальную связь, сколько в
том, чтобы постоянно быть начеку и не обрушить на собеседника
поток своих эмоций, чувств и переживаний, перед которыми не
устоит даже самая верная дружба, даже самая нежная любовь.
Морган как-то сказал, что для того, чтобы всеми фибрами души
возненавидеть человека, достаточно заглянуть в его мысли. Кевин
не принимал столь категорического суждения; ему хотелось бы
верить, что узнай он, что думает о нём Дейрдра, он продолжал бы
любить её по-прежнему. И, тем не менее, факт был налицо: обычно
перед колдовским поединком противники открывали друг другу
(вернее, враг врагу) свои мысли, после чего вступали в такое
ожесточённое сражение, что дуэль непременно заканчивалась
гибелью одного из них...
Спустя пять минут камень на груди Моргана погас. Он распахнул
глаза, потянулся и зевнул.
- Ну как? - спросил Кевин. - Рассказал?
- Рассказал.
- И что Колин?
- Разозлился, конечно. - Морган вздохнул и сердито проговорил: -
Проклятье!
- Что там ещё стряслось?
- Девки на сегодня отменяются, - с похоронным видом сообщил
Фергюсон. - В первом часу ночи Колин велел нам собраться в его
кабинете.
- Нам?
- Тебе, мне и Дане.
- Зачем?
- Он хочет переговорить с нами.
Кевин удивлённо приподнял бровь.
- И со мной?
- И с тобой.
- Но как? Ведь мой Дар ещё не пробуждён.
- Главное, что он у тебя есть, а остальное несущественно. Мы с
Даной поможем тебе.
Говоря это, Морган даже не подозревал, насколько пророческими
окажутся его слова.
ГЛАВА 11
К вечеру настроение Дейрдры, испорченное неосторожной фразой
Кевина, ничуть не улучшилось, и за праздничным столом она выпила
гораздо больше, чем полагалось леди, тем более - принцессе.
Задолго до окончания пира она начала клевать носом и, чтобы не
уронить своё достоинство в глазах двора, вынуждена была покинуть
Банкетный зал. Выдержав необходимую паузу, продиктованную
правилами приличия, Кевин последовал за ней и тайком пробрался в
её покои. Он застал Дейрдру лежавшую в постели, но ещё не
спавшую.
- Убирайся, - сказала она, как только он вошёл; в голосе её
звучала мука. - Я не хочу тебя видеть.
Кевин присел на край кровати, взял руку Дейрдры и прижался щекой
к маленькой тёплой ладошке.
- Прости, родная. Прости, что обидел тебя. Прости за то, что
причинил тебе боль.
Дейрдра отняла руку и отвернулась.
- Ты здесь ни при чём, Кевин. Совсем ни при чём. Я ничуть не
обижаюсь на тебя.
- Тогда в чём же дело?
- Дело во мне. Я... я тебе не пара.
- Глупости! - фыркнул Кевин.
- Вовсе нет, это правда. Мы долго обманывали себя и друг друга,
но нельзя бесконечно бежать от действительности - она все равно
будет дышать нам в спину. Моя неполноценность когда-нибудь
встанет между нами, и ты проклянёшь тот день, когда связался со
мной.
Кевин вздохнул.
- Сейчас ты не в настроении, Дейрдра. Давай поговорим об этом
завтра.
- Завтра я скажу тебе то же самое, Кевин Мак Шон... или, вернее,
Артур Пендрагон. Принц из Дома Света.
Кевина вдруг зазнобило. Сердце его учащённо забилось, а в висках
запульсировала тупая боль.
- Что ты сказала? - через силу прохрипел он.
- Я назвала твоё настоящее имя. Твой приёмный отец, лорд Шон,
был прав в своём предположении, неважно - шутя он его высказал
или на полном серьёзе. Прежде чем стать ребёнком, ты был
взрослым мужчиной - принцем Артуром, сыном Утера Пендрагона.
- Что за чушь! - произнёс Кевин, однако нарастающая боль в
висках подсказывала ему, что это не такая уж и чушь. Слова
Дейрдры пробудили в его памяти какие-то смутные образы,
настолько смутные, что он не мог понять их значение. Тем не
менее, в них было что-то очень знакомое, мучительно-узнаваемое,
близкое и родное, бредящее душу, приводящее в смятение
рассудок... - Что за чушь! - настойчиво повторил он. - Утер
Пендрагон был отцом короля Артура.
- То был другой Утер, твой предок по линии отца. А твою мать
зовут как языческую богиню - Юнона. Юнона из Сумерек.
ЮНОНА! МАМОЧКА!..
Голова Кевина разболелась не на шутку. Он сжал ладонями виски и
протяжно застонал:
- Великий Митра!
- Вот именно, - отозвалась Дейрдра.
- Что? - спросил Кевин. - Что - вот именно?
- Ты сказал: "Великий Митра".
- Да? - удивился Кевин и тут же вспомнил, что действительно это
сказал. - Да, - произнёс он уже с утвердительной интонацией. -
Так я и сказал. Не понимаю, с какой стати...
- Зато я понимаю. Это лишь подтверждает мою правоту. Король Утер
- наш Утер - был ярым почитателем бога Митры, Князя Света. Его
сын, король Артур, хоть и был крещён, не без оснований
подозревался в тайной приверженности культу Митры. Вот и ты, их
потомок...
В этот момент голова Кевина будто раскололась от нового приступа
адской боли. Он вскрикнул, свет в его глазах померк, и он
потерял сознание.
Очнувшись, Кевин обнаружил себя лежащим в постели. Боль прошла и
напоминала о себе лишь лёгким ознобом, полной опустошённостью
мыслей и чувств, слабостью во всём теле.
Чья-то рука бережно вытерла с его лба испарину. Кевин повернул
голову и увидел рядом с собой Дейрдру. Её большие изумрудные
глаза смотрели на него виновато и с беспокойством.
- Извини, дорогой, - сказала она. - Сегодня я много выпила и
сболтнула лишнее. А ведь ты предупреждал, что не должен ничего
знать, пока сам не вспомнишь.
- Я предупреждал? Когда?
- Помнишь, ты дал согласие, чтобы Колин загипнотизировал тебя?
- Да, помню.
- Тогда-то он и пробудил твою прежнюю память. Ты немного
рассказал о себе, расспросил о своей нынешней жизни, потом велел
ему всё забыть и сам забыл обо всём.
- Что я ещё рассказал? - спросил Кевин, с тревогой и трепетом
ожидая, что вот-вот у него снова разболится голова.
К счастью (или, быть может, к сожалению), этого не случилось.
- Не очень много, - ответила Дейрдра. - Как я уже говорила, ты
