"Ты что, милочка, спятила? - будто говорил ей укоризненный взгляд
Филиппа. - Умерь-ка свой пыл".
Маргарита зарделась и в смущении потупила глаза. На губах Бланки
заиграла ехидная усмешка. По всей видимости, она догадалась, в чем дело, и
уже открыла рот с явным намерением отпустить колкость в адрес кузины,
однако Филипп был начеку. Он торопливо сказал:
- Направляясь к вам, я заметил на площади римские флаги и штандарты.
Вы не знаете, с какой это стати, принцесса? Неужели прибыл император?
Маргарита с благодарностью взглянула на него и ответила:
- Нет, только консул Гай Орсини Калабрийский с известием о
приближении императорского поезда. Самого Августа Юлия мы ожидаем к
вечеру.
- Ах да, теперь вспомнил. Утром меня пытались разбудить по поручению
отца, но спросонку я заявил, что и сотня консулов не помешают мне
выспаться всласть.
- Еще бы! - едко заметила Бланка. - Ведь вы так утомились.
Филипп озадаченно уставился на нее. Эти симптомы были ему хорошо
знакомы. В дурном расположении духа Бланка становилась крайне язвительной,
и горе тому, кто подвернется ей под горячую руку (вернее, острый язычок),
да еще и осмелится пререкаться с нею.
"Вот как! - подумал Филипп. - Вижу, ты очень привязана к Матильде."
- Вы правы, кузина, - с готовностью согласился он, лишая, таким
образом, Бланку повода для дальнейших злых острот. - Я в самом деле
чувствовал себя уставшим, и даже приезд императора не заставил бы меня
встать с постели... Однако постойте! Коль скоро Август Двенадцатый лично
приезжает за своей невестой, то и венчание должно состояться сразу же
после передачи.
Маргарита пожала плечами.
- Ясное дело! Ведь в противном случае итальянские ханжи-патриции
лопнут от негодования: ах, какое вопиющее нарушение правил приличия,
подумать только! Венчание назначено на десятое число - на десятое
сентября, разумеется...
- Очень существенное уточнение, - съязвила Бланка. - Не то кузен
подумал бы, что на десятое декабря.
Маргарита бросила на нее быстрый взгляд и продолжала:
- Так вот, десятого сентября Август Юлий и Нора повенчаются здесь, в
Памплоне, в соборе Пречистой Девы Марии, а уже на следующий день утром
отправятся в Рим, где по их прибытии состоится коронация новой королевы
Италии.
- Можно подумать, - вставила Бланка, - что до их прибытия.
- А можно подумать, - раздраженно ответила Маргарита, - что у тебя
больше неприятностей, чем у меня, что я меньше твоего переживаю за
Матильду. Что, в конце концов... Это же ребячество, кузина! Постыдись! Ты
ведь не девчушка малая.
К удивлению Филиппа, Бланка не огрызалась и даже попросила прощения
за несдержанность, хотя видно было, что она очень расстроена.
"Взрослеет", - отметил он с умилением отца, в один прекрасный день
обнаружившего, что его дочь из нескладного подростка превратилась в
очаровательную юную девушку.
После этого инцидента разговор за столом увял и лишь изредка молодые
люди обменивались скупыми бессодержательными репликами. Когда, наконец,
подали десерт, Жоанна, не любившая сладкого, молча поднялась со своего
места.
- Ты уже уходишь? - спросила ее Маргарита.
- Пожалуй, да. Если я не ошибаюсь, у вас намечается разговор не для
чужих ушей.
- А разве ты чужая? - не так чтобы очень настойчиво, скорее ради
проформы, запротестовала принцесса. - Оставайся. Мы люди честные,
откровенные, нам нечего от тебя скрывать.
- Однако я пойду.
Маргарита небрежно передернула плечами.
- Воля твоя, сестренка. И пожалуйста - про Рикарда никому ни слова.
Передай Александру, что если он станет болтать...
- Не надо угроз, Маргарита. Я просто попрошу его молчать. Меня он
послушается.
- Вот и хорошо.
Проводив Жоанну взглядом, Маргарита повернулась к Филиппу.
- Представьте, кузен! Этот бешеный идиот...
- Сиречь виконт Иверо? - усмехнулся Филипп, по достоинству оценив
такую оригинальную характеристику бывшего любовника принцессы. - И что же
с ним приключилось?
- Он едва не покончил с собой.
- Да что вы говорите?!
- Так оно и было. Этой ночью он пытался выброситься с восточной
башни. Она у нас самая высокая, а внизу - вымощенный булыжником двор, так
что почти наверняка он разбился бы насмерть.
- Но он не выбросился, как я понимаю.
- Только благодаря кузену Бискайскому. Порой у него бывает бессонница
- вот он и шатался ночью по дворцу и случайно забрел именно в эту башню.
Жоанна рассказывала, что он спокойно сидел на парапете меж двух зазубрин и
дышал свежим воздухом, как вдруг появился кузен Иверо и, точно лунатик, не
видя ничего вокруг, направился к краю башни. К счастью, кузен Бискайский
вовремя сообразил, что к чему, и в самый последний момент помешал ему
совершить эту глупость.
- М-да, невеселая история, - констатировал Филипп и пристально
посмотрел Маргарите в глаза. - А как вы считаете, кузина, что могло
толкнуть его к самоубийству?
- Наверное, долги, - смущенно ответила она. - Так он сказал кузену
Бискайскому.
- Ой ли! - усомнился Филипп. - И в самом-то деле?
- Он задолжал памплонским евреям свыше восьмидесяти тысяч, - будто
оправдываясь, сообщила Маргарита; щеки ее при этом сделались пунцовыми.
- Восемьдесят тысяч! - ошарашено произнес Филипп. - Ничего себе! Да
ведь это, пожалуй, в три - три с половиной раза превышает годовой доход
графства Иверо. И как только он ухитрился растранжирить такую уйму денег?
- Мало ли как! Этот остолоп на все способен.
Бланка сокрушенно покачала головой.
- Ты бессердечная, кузина. На кого же, как не на тебя, потратил он
эти деньги. На все эти роскошные и безумно дорогие подарки... - Она
вздохнула. - Да разве в деньгах дело?..
- Помолчи, Бланка! - вскипела Маргарита. - Мне и без твоих
комментариев тошно.
- А меня тошнит от твоей черствости! - огрызнулась Бланка. - И от
твоего самодурства. Такой закоренелой эгоистки, как ты, я еще не
встречала. Ты любишь только себя, до всех других тебе нет никакого дела.
Ради тебя Рикард готов был на все, а ты... ты попросту использовала его,
играла с ним, как кошка с мышью, пока он тебе не надоел, а затем без
колебаний и сожаления вышвырнула его прочь, едва лишь у тебя появился
новый кумир. - Тут Бланка выстрелила глазами в Филиппа, и в ее взгляде
тому почудилась ревность. - Тебе и в голову не приходило, что Рикард такой
же человек, как и ты, а быть может, гораздо лучше тебя, и его боль не
менее реальна, чем твоя. По мне, если кто и виноват в том, что случилось и
что едва не случилось, так это ты со своею жестокостью.
- Нет, вы только поглядите, какая защитница нашлась! - с издевкой
произнесла Маргарита. - Так что же ты здесь сидишь и попусту треплешь
языком? Ступай-ка лучше к Рикарду, помоги Елене утешить его и заодно
присмотри за нею самой - как бы она не перестаралась в своем рвении.
Дело явно шло к тому, что перебранка между принцессами грозила
вылиться в крепкую ссору. Поэтому Филипп, не долго думая, стукнул кулаком
по столу и громко сказал:
- Ну, все, дамочки, хватит! Что вы, как дети, в самом деле! - Он
положил руку Маргарите на колено, что в корне изменило ход ее мыслей,
придав им совершенно иное направление, и обратился уже непосредственно к
кастильской принцессе: - Бланка, вам ведь хорошо известно, что я, как,
собственно, и вы тоже, не люблю, когда в моем присутствии роются в чьем-то
грязном белье. Я прекрасно понимаю, в чем действительная причина вашего
раздражения, равно как и нервозности Маргариты. Мы здесь не на официальном
обеде, где большой вес имеют всяческие условности и строгие предписания
этикета, но в дружеском кругу. Так что давайте обойдемся без хождений
вокруг да около и поговорим начистоту.
- Вот именно, - отозвалась Маргарита. - Поговорим, наконец, о
Матильде.
Бланка кивнула.
- Это будет лучше, чем продолжать обмен взаимными упреками. Может
быть, вы начнете, Филипп?
- Пожалуй, да. Прежде всего, я хотел бы принести свои извинения...
- И только? - осведомилась Маргарита.
- Нет, но это - прежде всего. Я очень сожалею о случившемся и
признаю, что поступку господина де Шеверни нет оправдания. Однако, по
моему убеждению, следует учесть и некоторые смягчающие его вину
обстоятельства.
- А таковые присутствуют?
- Конечно, присутствуют. Я ни в коей мере не собираюсь оправдывать
моего дворянина, но вместе с тем настаиваю на справедливом к нему
отношении.
- А разве он заслуживает справедливого отношения? - не унималась
Маргарита.
- Ну, разумеется, принцесса! Даже самый закоренелый преступник вправе
рассчитывать на справедливый суд, - назидательно произнес Филипп, украдкой
поглаживая ее ногу. - Тем более, что я не считаю господина де Шеверни
преступником.
- Ах так! - не удержался от негодующего восклицания Монтини. - А кто
же он тогда?
Филипп смерил его ледяным взглядом.
- К вашему сведению, милостивый государь, господин де Шеверни выразил
готовность встретиться с вами в поединке и позволить вам без труда убить
себя. Но, боюсь, это не будет выходом для вашей сестры, да и вам не
сделает большой чести. - Он повернулся к Бланке: - Вас можно на пару слов,
кузина? Наедине. Вы не возражаете, Маргарита?
Маргарита не возражала, а Монтини возражать не осмелился.
Немного удивленная такой просьбой Бланка все же согласно кивнула и
поднялась из-за стола. Они отошли к краю террасы и остановились возле
высокого парапета.
- Бланка, - заговорил Филипп, переходя на кастильский, - скажите по
старой дружбе: вы, все трое, уже пришли к определенному решению?
- Да, а вы?
- Я буду просить руки барышни Матильды для Габриеля де Шеверни.
- Мы примем ваше предложение.
Филипп тяжело вздохнул.
- Вот и чудненько.
- По вашему виду не скажешь, - заметила Бланка. - Вы вздыхаете, как
за покойником. В чем дело, Филипп?
- Не по душе мне этот брак, Бланка, ой как не по душе. С тяжелым
сердцем я взялся за сватовство. По мне, лучше бы Габриель в тюрьме
посидел, чем женился на Матильде.
- Вы тоже так считаете?
- А вы?
- Я - да. Но Маргарита и Э-э... господин де Монтини думают иначе. Они
загорелись мыслью сделать Матильду виконтессой и не могут, вернее, не
хотят понять, что это значит для самой Матильды. Какой бы там ни был
господин де Шеверни замечательный человек, у нее уже сложилось весьма
неприглядное мнение о нем, и вряд ли кто-то способен внушить ей уважение к
нему, не говоря уж о любви. Ну а там, где нет ни любви, ни уважения...
Одним словом, я очень боюсь, что их супружеская жизнь будет сущим адом.
Филипп испытующе посмотрел ей в глаза.
- Как я понимаю, вы судите по своему горькому опыту.
Бланка отвела взгляд и заметно смутилась.
- Не будем обсуждать это, Филипп.
"Что же, черт возьми, произошло между нею и графом?" - недоумевал он.
- Ладно, не будем. Я всецело разделяю ваше мнение, Бланка, и было
собирался предложить Матильде отступную...
- Отступную?
- Да. Одно из моих личных поместий в Кантабрии, дающее право на
баронский титул и около восьмисот скудо чистого годового дохода.
- О! Внушительная отступная. Пожалуй, это меняет дело - будучи
баронессой, Матильда сможет найти себе достойную партию, даже если все
произошедшее с ней получит огласку. Я почти уверена, что в свете ваших
условий Маргарита и Этьен пересмотрят свое решение.
Филипп отрицательно покачал головой.
