сделать, как в Мекку люди ходили... Это нельзя потреблять, до этого надо
подниматься. Я так чувствую: не могу идти в музей, пока не готова.
Понимаю, что из-за моего "максимализма" ребята у нас получили в этом
отношении маловато. Сейчас бы я, наверное, сделала иначе: стала бы, нап-
ример, обязательно обзаводиться хорошей библиотекой. Я всегда пользова-
лась библиотечными книгами, но я же их возвращала. И как трудно было
расставаться с книгой, с которой как бы срослась душой, а достать ее бы-
ло невозможно. И только Юля занялась сейчас этим делом. Она как-то уст-
роила "бунт": "Вот посмотри, папа, сколько книг стоит! А где книги мами-
ны?! (Она имеет в виду касающиеся искусства, литературы...) Все только
твои!" Я удивилась: действительно, так и есть. А хорошие книги должны
быть постоянно в доме, чтобы руку протянул - и прочитал строчки, нужные
позарез.
5. А вот еще мы говорим: "Легко учатся. Легко постигают..." -
действительно, легко, а ведь это и плохо. Меру сложности, нагрузки на
ребят мы определить не очень-то сумели, и у них сложилось впечатление,
что легко и должно быть - как бы ожидание легкого. А вот, допустим,
иностранный язык, который мы не смогли дать в семье, оказался нелегким,
и почти никто из них не знает его. "Не зацепило", потому что трудно. Вот
на этом "легком" мы тоже слегка погорели. Я бы сейчас в этом отношении
политику свою вела иначе. Трудно сказать КАК, но иначе.
С этим связана еще проблема, грандиозная для родителей и воспитате-
лей: соотношение "хочу" и "надо". Мы эту проблему не решили. Нет, я бы
так сказала: мы все проблемы в основном решили, поскольку нет катастроф,
но решили не так, как надо было бы, не на должном уровне: "хочу" для не-
которых наших ребят куда сильнее "надо", а у других наоборот: "надо" да-
вит желания. А ведь в принципе-то у человека все счастье заключается в
том, чтобы "надо" стало твоим "хочу". Но для этого надо разобраться, что
действительно НАДО, а что вовсе не обязательно - это проблема огромной
важности. Если верно определить это "надо", тогда складываются долг и
желания и получается то, что хотелось бы. Но у нас в жизни много проти-
воречий: ребятам говорят "надо", а они не понимают, почему "надо". Нап-
ример, "Почему я должна в школу идти?" - а почему, действительно? Попро-
буй докажи, что в эту школу надо ходить. И когда мне пришлось об этом
думать, то решила, что сталкивать эти две вещи нельзя: "надо" - должно
быть убеждением человека, а не чем-то навязанным, когда силой кто-то
заставил. А если убежден - значит, ХОЧУ: как говорится, охота пуще нево-
ли.
Сама-то я росла в те самые тридцатые-сороковые, когда веру в кумира,
это самое "надо" нам вталкивали очень сильно - до подкорки, до интуиции
какой-то - чувство долга! Теперь я сама с собой в этом отношении борюсь:
"А надо ли?" Тебе сказали "надо!" - и ты, не вникнув, как дура, стара-
ешься. Через многое пришлось пройти, даже через отрицание опыта
собственной матушки: она общественница, учительница, вечно несла ка-
кие-то поссоветовские общественные обязанности. А у меня рано возникли
сомнения, зачем она столько времени тратит, например, на избирательные
списки - ночами глаза портит, но - "надо!". И понадобилось время, чтобы
понять, что ничего этого не надо, и уж меня в эту общественную дея-
тельность не заманишь никакими калачами.
Вот и ребятам мы говорим: сам принимай решение, потому что то, что
говорят "надо" - далеко не всегда так; собственную голову имей - думай,
действительно ли это надо. Например, одеваться как все - надо? Если это
твою душу защищает от вторжения - да! Мне Оля сказала однажды: "Оде-
нешься как все, так не лезет никто в душу", и я поняла, что джинсы ку-
пить надо, это не блажь. А могла бы поиздеваться: "Что это тебе обяза-
тельно модные тряпки нужны?" Оказывается, действительно, могут быть и
нужны.
6. А самая наша грандиозная ошибка заключается в том, что живем мы
как в аквариуме. То, что мы совершили, просто немыслимо. Я иногда вообще
не пойму, как мы выдерживали все, почему ребята не разбежались до сих
пор. Я понимаю семью как мир интимный, закрытый от посторонних взглядов
- это очень личное окружение человека, вторгаться в него безнаказанно
нельзя. Англичане не зря говорят: "Мой дом - моя крепость", потому что
здесь, в семье, пожалуй, единственное место, где человек может быть сам
собой - без всяких масок и мундиров.
И когда толпа людей идет через дом ежедневно, еженощно и всю жизнь -
конечно, на разнос все идет. Борис Павлович в этом отношении абсолютно
спокоен. Для него выглядит так: ну как же, люди идут, им надо помочь...
Сколько мы ни толковали, сколько ни спорили, сколько я ни рыдала, ни от-
чаивалась - даже ультиматумы выдвигала - и все равно так и не объяснила
ему очевидные для меня вещи. Потом это дошло и до детей - начали бунто-
вать и они. Вообще-то ребята у нас доброжелательные и людей встречали
хорошо, но однажды меня прямо затрясло, когда я вдруг услышала - это бы-
ло лет 15 назад: "Ой, опять идут эти типы..." - Я пришла в ужас, обмерла
буквально. Мы-то и людей еще не знаем, какие они, а уже - "типы". Я же
знала, что люди к нам идут в основном хорошие - то-то и обидно! Значит,
независимо от того, кто идет, уже какое-то человеконенавистничество на-
чинается - от усталости, от этого постоянного калейдоскопа лиц... Меня
саму это доводит до невозможного состояния, моя психика, наверное, не
выдерживает больше ста знакомых, и когда я вижу знакомое лицо и не пом-
ню, кто это, для меня это "облом", как говорит Юля, а у меня этих "обло-
мов" каждый день...
Постепенно я все-таки смирилась и, наверное, слегка отупела. А когда
услышала: "типы", кажется, я даже провалялась дня три в постели. Тогда и
начались наши баталии, потом появилось это ужасное объявление на березе:
"Приходите в последнее воскресенье".
Что бы я сделала сейчас? Я бы все это, конечно, смягчила и очень оза-
ботилась тем, какую информацию получают люди, чтобы она была наиболее
приближенной к реальной, действительной жизни, чтобы не было легенд ни в
ту, ни в другую сторону: ни "золотых памятников" и ни милиции. Ведь мы
жили постоянно между двумя этими огнями. Одни: "Анафему им! Лишить роди-
тельских прав!" Другие: "Вам при жизни надо памятники! В министры!" а
ведь и то, и другое ни нам, ни людям не нужно. Им нужна наиболее правди-
вая, наиболее достоверная информация о том, что есть в нашем опыте цен-
ного для всех. Так же, впрочем, как и в любом другом опыте. Вот об этом,
думаю, и надо было нам позаботиться с самого начала".
КОВАРСТВО КОМФОРТА
Интервью с профессором И. А. Аршавским
Свое мнение о принципиально новых методах воспитания детей высказыва-
ет в беседе с журналистом О. Франценом заведующий лабораторией возраст-
ной физиологии и патологии Научно-исследовательского института общей па-
тологии и патофизиологии Академии медицинских наук СССР, доктор меди-
цинских наук, профессор Илья Аркадьевич Аршавский, который на протяжении
многих лет наблюдал семью Никитиных.
- Илья Аркадьевич, многих читателей смущает двойственное отношение
прессы к семье Никитиных. Действительно, с одной стороны, журналисты
вроде бы пропагандируют, а с другой - при каждом удобном случае предос-
терегают от того, чтобы родители немедленно использовали полученную ин-
формацию как руководство к действию. Что вы об этом думаете?
- Пресса, безусловно, поступает правильно. Система прогрессивная, у
нее большое будущее, поэтому она заслуживает всяческого внимания, как
научного, так и общественного. И в то же время нельзя ни на минуту забы-
вать, что это поиск не только увлекательный, но и опасный.
В истории науки было немало случаев, когда исследователи ставили рис-
кованные опыты на себе. Это требовало готовности к самопожертвованию,
большого мужества. Очевидно, эксперимент на своих детях требует гораздо
большего мужества. Тем более что в начале эксперимента педагоги Никитины
не имели прямого отношения к науке.
К чести супругов Никитиных, надо сказать, что им присущи чрезвычайная
ответственность, удивительная наблюдательность и поразительная интуиция.
Эти качества позволяли и позволяют им находить верные решения даже там,
где ученые-специалисты беспомощно разводят руками (или досадливо отмахи-
ваются, что еще хуже). Но это же обстоятельство означает, что владение
системой в нынешнем ее виде можно уподобить искусству, где успех зависит
прежде всего от таланта исполнителя. Нужно еще немало поработать, чтобы
систему можно было применять широко, чтобы устранить сомнения, которых
немало.
Но главное уже ясно - основа здесь правильная, научная.
- Многие считают, что не только сама система Никитиных особенная, но
и дети, к которым можно ее применять, тоже должны быть особенными. Если
это действительно так, то ценность ее значительно снижается.
- Это не так. Особую ценность она имеет не для исключительных детей и
даже не для нормальных, а для неблагополучных.
- Но ведь система Никитиных отличается прежде всего повышенными наг-
рузками. Как же выдержит их ослабленный организм?
- А вы вспомните, из-за чего все началось у Никитиных. Их подтолкнула
к экспериментированию суровая необходимость. Сын-первенец страдал жесто-
ким диатезом. Чего только не предпринимали родители, к каким только вра-
чам не обращались! И вот Лена Алексеевна в поисках спасительного
средства стала выходить с младенцем в холодный тамбур у входной двери. И
- о чудо! - ребенок перестал плакать, ему стало заметно лучше
Этот эпизод, положивший начало многолетним экспериментам в семье-ла-
боратории, может быть воспринят как случайность. Но и у следующих детей
Никитиных были подобные предрасположенности, которые удалось устранить.
- И все-таки это не очень-то понятно...
- Дело в том, что система Никитиных - только часть более общей и
сложной проблемы. Чтобы понять ее, нужно окунуться в физиологию, а это
уведет нас на время от самой системы Никитиных. Причем придется познако-
миться не только с уже очевидным, но и со спорным, пока еще не устояв-
шимся. Согласны?
- Думаю, читатели будут "за". Ведь очень интересно узнать о научной
подоплеке системы Никитиных.
- Сейчас все больше говорят о наследственных заболеваниях. На одной
из последних сессий Академии медицинских наук СССР была названа цифра:
1500 таких недугов! Единственное кардинальное решение этой проблемы -
генная инженерия, к которой даже подступы пока неясны.
Но думается, значение наследственных заболеваний, безусловно, имеющих
место, сильно преувеличивается. Создается впечатление, что после периода
непризнания генетики маятник качнулся в другую сторону. К ней относят
многое из того, что непонятно. Вот и получается, что решение ряда проб-
лем откладывается на завтрашний день, тогда как сделать это можно еще
сегодня. К болезням это имеет самое непосредственное отношение. Берусь
утверждать, что многие так называемые наследственные заболевания имеют
совсем другую причину.
Возникают они не из-за поломки генов, а из-за неправильно протекающей
беременности, мешающей реализовать наследственную программу. В результа-
те благополучные в наследственном отношении родители дают неблагополуч-
ных детей. При этом возникают не истинные мутации - изменения в генах,
передающиеся потомству, а фенокопии их - изменения, существующие лишь в
одном поколении (хотя в дальнейшем они также могут стать наследственны-
ми, если неблагоприятные воздействия будут повторяться).
- Это подтверждается результатами исследований?
- Да, более чем 40-летним опытом работы нашей лаборатории. Причем я
имею в виду не только длительные наблюдения за беременными женщинами, но
и экспериментально вызванные нарушения у животных, разумеется.
