Думаю, проблемы здесь опять-таки творим мы сами, взрослые, когда уст-
раиваем, например, "смотрение" всего подряд. Ведь это значит: долгое си-
дение, избыток впечатлений, переутомление, и для детей в первую очередь.
И все-таки это, по-моему, не самый худший вариант. Страшнее - не выклю-
ченный весь день телевизор. Смотрят его или не смотрят, неважно: он
включен, и диктор может улыбаться и говорить сколько угодно - никому, и
артист может плакать и взывать к чувствам и рассудку... пустого кресла.
Мне всегда бывает грустно видеть ребенка, с тупым видом крутящего
ручку настройки и взирающего равнодушно на все, что там, на экране,
мелькает. Это нелепо, бесчеловечно! Что из того, что это лишь ящик, эк-
ран - ведь на экране то, что люди делали для людей, стремясь сказать,
передать, донести им что-то. Когда ребенок плачет, переживая несчастье
деревянной куклы, - это нормально. А если ребенок безразлично скользит
взглядом по искаженному болью лицу живого человека, здесь происходит
убийство чего-то человеческого в человеке.
Б. П.: Может быть, это уж слишком - убийство? Ребенок же понимает,
что это артист, что на самом деле...
Л. А..: Придется вспомнить один грустный эпизод. Наш хороший знако-
мый, между прочим, умный и вроде бы добрый человек, решил утешить дево-
чек, горько плачущих из-за того, что Герасиму пришлось утопить Муму.
- Зачем? Ну зачем он это сделал, мамочка? - в отчаянии шептала мне
трехлетняя дочурка, заливаясь слезами и боясь смотреть на экран.
И вдруг спокойный, с улыбкой, голос:
- Ну что ты, чудачка, ведь это он не на самом деле ее топит, это же
артисты. Сняли кино, а потом вытащили. Небось где-нибудь живая до сих
пор бегает...
- Да? - удивилась девочка и с любопытством уставилась на экран. Я
просто захлебнулась от возмущения - слов не было, а было омерзительное
чувство, будто при тебе совершили подлость, а ты не воспротивилась это-
му. Да так оно и было, по существу, хотя, кажется, наш знакомый так и не
понял, что он такое особенное сделал. Ведь добра желал, а кроме того,
сказал-то, по существу, правду...
А была это ложь, а не правда! Ложь, потому что на самом-то деле Муму
была утоплена, потому что несправедливость и жестокость существуют в ре-
альной жизни, их надо ненавидеть. Конечно, лучше этому учиться в ре-
альной жизни. Не только переживать, глядя на экран, а бороться с
действительной несправедливостью, когда ее встретишь. Верно, но для того
чтобы бороться против лжи, несправедливости, подлости, мерзости, надо же
научиться видеть их, различать под любым обличьем. Именно этому и учит
искусство, учит тянуться к высокому, светлому, какие бы странные и неп-
ривычные формы оно ни принимало. И сопротивляться всему бесчеловечному,
в какие бы маски оно ни рядилось. Надо только понимать его язык и отли-
чать подлинное искусство от мнимого, но этому-то и надо учиться сыз-
мальства на лучших образцах мировой и нашей, советской культуры.
С грустью сознаю, что мы упустили здесь многое: наши ребята почти не
знают истории живописи, музыки, не говоря уж о скульптуре и архитектуре.
Они редко бывали в театре, даже в кино мы ходим с ними нечасто. Вряд ли
они назовут многих прославленных композиторов, художников, архитекторов,
вспомнят их произведения. И произошло так не потому, что мы не хотели
дать эти знания детям, - просто не хватило нас на это, к огромному моему
сожалению. Но есть у меня одна утешительная мысль, ею я хочу хоть немно-
го оправдаться. Она заключается вот в чем. Что важнее: узнавать на слух,
кому принадлежит та или иная мелодия, или чувствовать эту мелодию серд-
цем, откликаться на нее всем существом? Что лучше: знать наперечет все
картины Рафаэля или замереть в благоговении даже перед простой репродук-
цией "Сикстинской мадонны", впервые ее увидев? Наверное, хорошо, чтобы
было и то и другое. Конечно, не зная, когда, кто и зачем создал произве-
дение, не постигнешь его глубины, не прочувствуешь его по-настоящему. И
все-таки от знания зависит не все, далеко не все! Когда я вижу детей,
которые со скучающими лицами поют в хоре или как-то бесстрастно исполня-
ют сложные пьесы на рояле, мне становится неловко: зачем это? Зачем уме-
ние, если душа молчит. Ведь музыка - это когда человек человеку без слов
говорит о самом сложном и самом личном. А тут никаких переживаний. Нет,
пусть лучше будет наоборот: не быть знатоком, но уметь чувствовать.
Мы иногда любим с ребятишками слушать тишину ночи, можем остановиться
и смотреть на неповторимую прелестную игру заката, или на чудо настоящее
- инеем покрытый сад, или замираем в темной комнате у пианино, слушая
совсем простую мелодию, которую играет Аночка так проникновенно и неж-
но...
По-моему, все это тоже приобщение к искусству.
Б. П.: И все же я стою на том, что человек сам должен действовать,
пробовать, творить, а не просто усваивать то, что сделал кто-то. Даже в
области искусства. Мне кажется важным, что в наших домашних концертах,
представлениях ребята сами делают декорации, сочиняют стихи, даже пьесы
и песни. Разве это тоже не приобщение к искусству?
НАШИ СЕМЕЙНЫЕ ПРАЗДНИКИ
Л. А.: Праздники у нас бывают, как мне иногда кажется, даже чересчур
часто, потому что ко всем всенародным праздникам, которые мы очень любим
и всегда отмечаем в семье, присоединяются еще внутрисемейные торжества.
Иногда, устав от очередных пирогов и пирожков, которые надо напечь каж-
дый раз человек на пятнадцать-двадцать, я в шутку напеваю: "К сожаленью,
день рожденья десять раз в году!" Есть, правда, и одиннадцатый, хотя он
скорее первый. Это день рождения нашей семьи - не день нашей свадьбы, а
день нашей встречи, потому что главное - все-таки встретиться и не прой-
ти мимо. И к этому дню мы покупаем яблоки и пирожные и каждое делим по-
полам, как когда-то, много лет назад, в первый день нашей встречи. Это
теперь одна из наших традиций. Их у нас не очень много, но они дороги
нам и живут долгое время.
Как же проходят наши семейные торжества? Иногда ребята готовят приг-
ласительные билеты, чаще обходимся приглашениями устными: "Добро пожало-
вать на наш праздник!" Задолго до вечера дом наполняется шумом и суетой.
Сверху, из мансарды, доносятся визг и взрывы хохота - там идет примерка
костюмов и последняя репетиция, иногда, правда, она же и первая: у ар-
тистов не всегда хватает терпения на несколько репетиций, они предпочи-
тают экспромт. Получается сюрприз не только для публики, но и для себя.
Внизу, на кухне, дым стоит столбом (иногда буквально) - здесь заняты
приготовлением пищи уже не духовной, а вполне материальной. И поэтому
тут, как правило, не до смеха, иначе что-нибудь подгорит, сбежит, ошпа-
рит. Я едва держусь на ногах от жары, суеты, шума и переживаний.
Кажется, все готово, можно уже накрывать на стол и звать гостей. Это
сделают девочки, а я пока отдохну и отвечу на вопрос, который нам иногда
задают: "И зачем вы возитесь с пирогами, тестом, времени вам, что ли, не
жалко? Купили бы торт или готовое что-нибудь, и никаких хлопот". Что на
это сказать? Верно: хлопот никаких, но ведь и радости куда меньше!
Сколько удовольствия всем от одного только запаха теста. И каждому можно
потрогать, помять его в ладошках - какое оно нежное, податливое, теплое,
словно живое! И можно самим вылепить из него что хочешь, и украсить как
вздумается, и сделать настоящий веселый колобок. и осторожно вынуть его
из печки, и отнести в подарок бабушкам, и гордо сказать: "Это я сам сде-
лал!" Как прожить без этого?
А вот и концерт готов, артисты уже в костюмах, зрители усаживаются на
креслах перед "занавесом", отделяющим "сцену" от "зрительного зала".
Все номера готовят сами ребята, они составляют программу вечера, вы-
бирают конферансье, мальчики подготавливают световые и, разумеется, шу-
мовые эффекты. "Занавес" раздвигается не просто так, а с помощью хитро-
умного устройства. Но любовь к экспромтам подводит, и без подготовки по-
лучается:
- Скорей, скорей - уже тебе надо!
- Я не могу - забыл.
- Ну ты иди.
- Нет, ты!
- Тише... тихо! - На сцену выпихивают раскрасневшегося "конферансье"
и:
- Мы продолжаем наш концерт...
В программе: стихи и песни (в том числе и собственного сочинения),
пьесы (только собственного сочинения), музыка (пианино), еще музыка (ба-
лалайка), акробатические номера, танцы, пантомимы, клоунада, фокусы... В
некоторых номерах сочетаются чуть ли не все жанры разом.
Нередко "публика" принимает участие в выступлениях, "артисты" стано-
вятся зрителями. Смех, аплодисменты - это все настоящее. А главное -
настоящее волнение перед выступлением, и старание сделать как можно луч-
ше, и радость за другого, когда все получилось хорошо, - вот это глав-
ное.
После такого бурного начала и застолье получается бурным и веселым.
Все чокаются, и по очереди произносят тосты или поздравления виновнику
торжества, и пьют из больших стаканов - сколько хочешь! - лимонад. Да,
дети вместе со взрослыми за столом, и вместо разноцветья винных бутылок
на столе лимонад, виноградный сок или морс собственного изготовления. Мы
так даже Новый год встречаем. И скучно нам не бывает. Главное - чок-
нуться и посмотреть друг другу в глаза, и сказать самые добрые слова на
свете...
Б. П.: Нам не верят, когда мы рассказываем, что у нас месяцами и да-
же, бывает, годами стоят нераспечатанные бутылки с вином, привезенные
кем-нибудь из гостей, впервые попавших в наш дом. И не потому, что у нас
сухой закон или чей-то запрет. Просто ни к чему оно нам, это бутылочное
счастье, ни к чему, и все. Так же, как и папиросы, кстати сказать. И у
наших ребят-подростков отношение к этим атрибутам мнимой мужественности
определенное: ни любопытства, ни тяги, но достаточно осознанное отвраще-
ние.
Л. А.: На мой взгляд, это просто нормально. Ведь не заражает же сам
себя человек туберкулезом, раком или чем-нибудь подобным. Ненормально
другое: знать, что отрава, болезнь, и все-таки в себя ее силком впихи-
вать, впихивать, до тех пор, пока она там внутри не вцепится во все пе-
ченки и не сделает из человека гнилушку.
Думаю, пора от этой горькой темы вернуться к нашему празднику, тем
более что на той стороне стола, где сидят под предводительством девочек
все малыши, стало что-то подозрительно тихо. И кого-то уже не хватает. И
какие-то странные переглядывания, и шепот, и шуршание под столом. Что
такое? А-а-а, подарки - сейчас будут преподносить имениннику подарки.
Кто может, покупает что-нибудь (но не как-нибудь), кто не может, делает
подарок сам.
Б. П.: И здесь у нас есть свои традиции. Ведь как в дни рождения
обычно бывает: все подарки, все внимание - новорожденному, а матери,
главной виновнице торжества, выпадают в этот день одни хлопоты. Мы реши-
ли, что это несправедливо, и наш именинник в свой день рождения сам пре-
подносит маме подарок. Так повелось у нас уже давно, с тех самых пор,
как первый сын был в состоянии подарить что-то сделанное им самим.
Кончается наш праздник на крылечке, иногда с фейерверками и бен-
гальскими огнями. Мы провожаем гостей и кричим хором с порожка:
- До сви-да-ни-я!
О НАШИХ ОШИБКАХ (1988 г.)
Л. А.: Весной 1988 года к нам приехала из Гамбурга переводчица наших
книг Марианна Вутеншен. Она уже бывала у нас раньше, и мы встретились
как старые добрые знакомые, хотя, конечно, она приехала к нам не просто
погостить. Читатели наших книг в ФРГ задавали много вопросов о том, как
складывается наша жизнь дальше, как сказалось на судьбе детей все то, о
чем мы писали. И вот, чтобы подробнее и точнее рассказать об этом, Мари-
анна приехала к нам с магнитофоном. Разговоры иногда длились чуть не до
утра. О чем только она и нас, и всех наших ребят не спрашивала! Один из
вопросов звучал так: ЕСЛИ ВЫ БЫ НАЧАЛИ СВОЮ СЕМЕЙНУЮ ЖИЗНЬ СНАЧАЛА, КА-
