дуру хозяйству; Ванюшу вот - поможет, где надо; ну и этого придурка!
- А этого я живо в курятник, - решила Акулина, щупая Соловья, - Петух
у меня пропал третьего дни.
- Во-во, в курятник, самое ему там место, - подтвердил Домкратий. - А
я пока дела кое-какие улажу.
Для начала Домкратий пошел на разведку в корчму к Равелю. У Равеля
было шумно, людно и дорого.
- Инфляция, - подумал Хряк!
- Саша! - позвал он Равеля, - иди сюда.
- А-а-а, старый знакомый! - испугался Исаак. - Чего изволите, Домкра-
тий Димитриевич? Семужку имею, балычок! Может, пивка - чешское поспело?
- Нет, - строго сказал Домкратий. - Пиво потом. Ты мне вот что скажи:
как князь-то?
- А что князь? Живой, слава Богу, - громко сказал Равель. - Налоги
недавно увеличил, мать его за ногу, - потише прибавил он.
Под окном забряцали вериги, и в корчму, матерно ругаясь, вошел святой
Никита. Равель перекрестился и бросился за прилавок. Народ упал на коле-
ни и принялся молить Бога, чтобы он побыстрее забрал к себе Никиту. Бог
не отозвался, а Никита рассвирепел, накинулся на людей и стал их коло-
тить веригами, но вдруг получил крепкий удар между ушей. В глазах у него
помутилось, а когда он пришел в себя, то увидел, что его крепко держит
за вериги Домкратий Хряк.
- Домкратий!!! - вскричал Никита. - Дай я тебя, друг, облобызаю! Эй,
жид, пива! Садись, Домушка, рассказывай, как там что, ладно ль за морем,
иль худо, и какое в свете чудо. Царевну-то нашел?
- Да нашел, - вздохнул Домкратий. - А как там князь, убивается не-
бось, кобель?
- Че убиваться-то, - захохотал Никита. - Ты ж не знаешь! Уже убили
его! Давно уж тризну справили! Ох и пожрали!.. А сейчас новый у нас, не
хуже прежнего.
- Ну и слава Богу, - подумал Хряк, а вслух сказал: - Вечная ему па-
мять, хороший был князь, душевный.
- Ага, душевный, - согласился Никита. - Всю задницу в кровь!
- Слушай, Никита, - спросил Хряк. - Ты вроде как поп?
- Поп, - кивнул Никита. - А че, крестить, отпевать али еще какая на-
добность?
- Венчать.
- И кого же?
- Меня, - сказал Хряк.
- Ой, - сказал Никита.
- А ты не ойкай, - сказал Хряк. - Недосуг мне!
! Хряк, пуская зайчики новеньким обручальным кольцом, вошел в Денеж-
ный Приказ.
- Вам кого? - безразлично спросил дежурный дьяк.
- Не кого, а что, - сказал Хряк. - Денег. И много: за шесть месяцев
жалованье, командировочные, потом полевые, дождевых четыре дня и за
вредность.
- Документы, - сказал дьяк. - И на дождевые - отдельную справочку.
- Откуда справка, неграмотный я! - растерянно пожал плечами Домкра-
тий.
- Пес смердючий, - закричал дьяк. - Сила есть, ума не надо? Думаешь
всю жизнь так прожить? Сначала грамота, потом деньги. Иди в казарму -
там два приезжих монаха грамоте обучают. Спросишь Кирилла и Мефодия.
- Доберемся и до Кирилла, - озлобленно сказал Хряк, - а сейчас я с
тобой говорить буду. Деньги давай, тыловая крыса!
- Я вам не крыса, - оскорбился дьяк. - И попросил бы без рук!
- Можно и без рук, - сказал Хряк и ударил его между ушей. - Значит,
три дня дождевых!
- Четыре, - поправил дьяк.
- Четыре. Потом полевые и за вредность.
- За вредность талонами дам, - сказал дьяк.
- А чего, золота нет, что ли? - огорчился Домкратий.
- Давно нет, кончилось, - осклабился дьяк золотыми зубами.
- Ладно, давай серебром. Дождевые талонами возьму, а за вредность -
ни-ни! И коня спиши - пал от сапа. Смертью храбрых! Меч тоже спиши -
сломал об кощея; знаешь, какие они костлявые! Ну, и шелом на всякий слу-
чай тоже спиши - трещину дал. Да и не по размеру он мне.
- Сапоги могу списать, а меч, не обессудь, оружие, это только воевода
может. Валенки вот могу выдать: с Юрьева дня на зимнюю форму переходим.
- Валенки - это хорошо! Да ты деньги давай!
- Ну, ладно; правда, для татарвы оставлено, на ясак! А, для хорошего
человека не жалко, а Орда! Пущай в Казани берут, не обеднеют там!
- Считать я умею, - сказал Хряк. - Давай сюда казну, разберусь
как-нибудь.
! Домкратий Хряк вернулся домой пьяным и сгоряча избил домового!
Кто первый, кто последний
история третья
- Значит, так: линейных кораблей - один, шняв - четыре, фрегатов -
пять!
- Да помилуй, батюшка!..
- Не перебивай! Значит, фрегатов - шесть, галер - четыре. Ну, и бо-
тик. Ботик в первую очередь, - светлейший помолчал и добавил, - из крас-
ного дерева. И чтоб полный плезир!
- Да за что, милостивец?! Где ж мне красное-то дерево взять?
- Покрасишь. Сурику выпишу. А то жидов тряхни.
- Дак трясли ж намедни!
- Плохо, значит, трясли! А строить будешь тут, - палец Меншикова
ткнулся в карту, угодив в непроходимые болота, и оставил на них жирное
пятно.
- Ваше сиятельство, шведы там. Тьма-тьмущая, извиняюсь. Обратно же,
Стекольна недалеко.
- Вот и хорошо! Заодно и шведов повоюешь.
- Дак батюшка!..
- И верфи построишь - народишко дадим. Шведов, которых в плен
возьмешь, тоже приспособь. Глядишь, к рождеству такую фортецию отгрохаем
- самому царю не стыдно показать будет. Да и Карле конфузия произойдет!
- Меншиков весело захохотал и подмигнул поникшему боярину Хрякову. Хря-
ков стоял ни жив ни мертв. Меншиков посерьезнел и добавил:
- Недоросля своего в навигацкую школу сдашь. Не скули, мин хренц - на
все царев указ: отечеству польза и на твоей шее дураком меньше будет. В
общем, будешь комендантом, - и еще раз ткнул в карту, оставив второе
пятно в совершенно другом месте.
- А страмоту свою сбрей, не ровен час государь увидит.
Меншиков ловко вскинул два пальца к треуголке, лихо повернулся и,
хлопнув дверью так, что и сам, кажется, испугался, вышел.
второе начало
С утра ожидали самого светлейшего, но вместо него приехал царь. Прие-
хал он инкогнито, под видом только-только входившего в моду графа Кали-
остро. Несмотря на инкогнито, со всех сторон неслись приветственные воп-
ли:
- Слава царю Петру Алексеевичу!
- Многие лета государю императору!
- Виват!!!
Петр недовольно топорщил усы, фукал и молчал. Когда он подъехал к
форту, на флагштоках взвились андреевские стяги, торжественно и грозно
ударили пушки; инвалиды на стенах взяли на-краул. Из клубов порохового
дыма вынырнул боярин Хряков.
- Батюшка наш, Калиостро Лексеич! Не побрезгуй, отведай нашего хле-
ба-соли! - сказал он и на серебряном подносе подал царю большую кружку.
Царь выпил, прищурился, достал огромные ножницы и мигом обкарнал Хрякову
бороду. Боярин схватился за босое лицо, а Петр, скалясь и шагая широко и
быстро, прошел в крепость. Немедленно оттуда раздалось недовольное фу-
канье и лязг ножниц.
!Стоял промозглый апрельский день. Вторую неделю подряд небо над бал-
тикой извергало затяжной нудный дождь. Шведским морякам, блокировавшим
вход в бухту, где должны были спускать со стапелей русские корабли, при-
ходилось туго: расходилась цинга, дизентерия свирепствовала как холера,
а холера!.. У наемного шкипера Нельсона от дизентерии лопнули сразу оба
глаза, что он тщательно скрывал вплоть до трафальгарского сражения. Шве-
ды роптали и пытались дезертировать к русским.
третье начало
Царь попов не жаловал, но молебен отслужили. Петр при этом сердито
топорщил усы и нехотя крестился. Наконец, попы утихомирились, а чуть по-
позже закончили и строители. Корабли были готовы к спуску. Петр вышел
вперед, выпятил грудь и толкнул первый корабль. Судно крепко засело на
стапелях и даже не шелохнулось. Петр толкнул сильнее, потом еще сильнее,
потом изо всех сил, но корабль, казалось, не хотел менять уютную надеж-
ную землю на зыбкую водную стихию. Хряков, сориентировавшись в обстанов-
ке, выхватил у ближайшего плотника топор и ударил по канату, удерживав-
шему судно. Канат лопнул, как струна, и корабль, подняв пенистые буруны,
грузно съехал в воду. Раздались торжественные клики; царь, блестя глаза-
ми, фукнул и сказал:
- Есть почин! Имя ему будет "Три святителя". Ну что ж, давайте следу-
ющий!
Крепостные вынесли следующий корабль.
- А это ботик! - поспешно доложил Хряков, держа два пальца у боярской
шапки. Он помнил, как это делал Меншиков. - Красного дерева, как прика-
зать изволили.
- А что ж он зеленый-то? - удивился Петр.
- Так сурику не было, батюшка; Александр Данилыч обманули-с.
- Ах, вор! - разъярился Петр. - Убью подлеца! Ах, вор! Авантажности
теперь в нем никакой! А в Европу теперь без форцу и носа не кажи: поте-
шаться будут, - но все же столкнул ботик в воду.
Церемония была скомкана. Петр подходил к кораблю, говорил название и
спихивал его в море, ставя кресты в реестре. Дело шло к концу. Остава-
лись один фрегат и одна шнява. Царь подошел к шняве и привычно толкнул
ее. Шнява легко скользнула по салазкам и юркнула под воду; побежали рас-
ходящиеся круги, всплыло несколько мелких пузырьков. Петр оторопел.
- Кто строил?! - прохрипел он сквозь зубы, яростно вращая глазами.
Переглядываясь исподлобья, мастеровые потоптались и вытолкнули из толпы
плотного мужичонку в хороших юфтевых сапогах.
Ты мастер? - отрывисто спросил Петр. - Отчего конфуз? Где учился?
- Нам по Заандамам капиталы ездить не позволяют, самоучки мы, - сте-
пенно поклонился мужик. - А конфузии никакой нет.
- Как нет?! - взвизгнул Петр. - Вон, мачты одни торчат!
- Не мачты сие, - спокойно возразил мастер, - а машкерад и камуфля-
ция; а судно оное - потаенное, под водой ходит, а теперь, поди, уже шве-
дам под днища бомбы вешает.
- Молодец, вывернулся! Люблю добрую шутку. А я, признаться, повесить
тебя хотел. Как фамилия твоя, шутейник?
- Никоновы мы.
- Так вот, Никонов, пятьдесят шпицрутенов тебе - и чтоб я тебя не ви-
дел. Помни мою доброту.- Петр плюнул и обернулся к последнему кораблю:
- А это что за сюрприз? Реестр кончился, а корабли еще нет!
Хряков испуганно молчал, боясь не угодить. Петр фукнул - как Хрякову
показалось, сердито - и подскочил к боярину. Тот крепко зажмурился и
упал на колени. Царь порывисто поднял его, схватил за уши и крепко рас-
целовал:
- Вот за это люблю, утешил, брат! Быть тебе фельдмаршалом - коли зас-
лужишь! Царь отпустил Хрякова и повернулся к кораблю. Корабль, будто
ждал этого, тихонько заскользил к воде. Петр побежал за ним и подтолкнул
его. Раскачиваясь, корабль шумно въехал в воду, черпнул обоими бортами и
остановился. Царь, который подвернул ногу, бегая за судном, весело выру-
гался по-голландски и сказал:
- "Шпицрутеном" нарекается!
Торжество окончилось. Царь уехал. Никонова уложили на скамье, стянули
портки и сапоги (сапоги тут же кто-то украл) и принялись бить. Так как
палач был слаб в счете, он дважды сбивался и начинал сначала. Когда он
сбился в третий раз, Никонов закричал!
На горизонте принялись взрываться шведские корабли.
итак:
- Не сумневайся, корабль добрый, новый, недавно медным листом обшили.
Колокола с Новодевичьего - хорошие, звонкие были.
- Так они ж бронзовые? А тут медный лист.
- Медные, бронзовые - какая разница. Дураки наши не понимают.
- Капитаном кого ставишь?
- Я бы сам, мин херц, пошел, да тебе и отечеству тут нужней буду. А
есть у меня верные люди.
- Знаю я твоих верных людей. Опять как с сукнецом получится? Али за-
был, как я тебя за уши дирал?
- Ни-ни, мин херц! Тут полный ангешвестер (Меншиков не знал, что это
такое). Человечек верный, нашенский. Иван дер Ваальс.
- Кто такой?
- Голландский немец ученый. По-нашему, правда, ни бум-бум, по-немецки
тоже не очень, вот по-голландски только и ругается. Да что это за ругань
- так, пшиканье одно.
- Лоцию знает? Под парусом ходил?
- Наметил я тут одного гардемарина. Подшкипером пойдет. Боярин стол-
бовой, образованный.
- Кто?
- Хряков сын Козьма.
- Это какого Хрякова? У которого шнява на спуске затонула?
