ластой русской этикеткой. Стерев рукавом легкую пыль веков (Прости, лю-
бознательный читатель! Увлеклись! Всего лишь десятилетий!), Хряков-Ку-
рочкин ловким движением, всплывшим откуда-то из недр памяти, удалил
пробку и поднес горлышко к губам!
Закусив лучшим бананом Ван-Ю-Ли, заметно развеселившийся князь, каза-
лось, сбросил груз лет, расправил плечи и громко пукнул. Насвистывая пе-
сенку "желтая луна" (нещадно перевирая мотив), Курочкин, снова превра-
тившийся в Хрякова, твердым гвардейским шагом направился гулять. Путь
его волею судьбы пролег через недавно разбитый возле дома китайский са-
дик, где Ван-Ю-Ли на досуге предавался боевым шаолиньским искусствам. Со
свистом рассекая воздух стальными ладонями, китаец выполнял сложнейшие
акробатические прыжки, круша специально вкопанные для этого столбы из
железного дерева.
Хряков наблюдал за ним, издавая время от времени одобрительные возг-
ласы:
- Давай, тезка! А ну, еще разок! Левой работай! - при этом не забывая
наяривать очередной ван-ю-лийский банан.
Ван-Ю-Ли был сосредоточен и творил чудеса. Вихрем подлетев к послед-
нему, самому толстому бревну, он отчаянно взвизгнул, размахнулся и шлеп-
нулся носом в пыль, поскользнувшись на небрежно брошенной Хряковым бана-
новой кожуре.
Хряков снисходительно похлопал его по заднице:
- Ничего, ходя! Потренируешься еще годика два - я думаю, все у тебя
будет нормально, - тут Хряков отхлебнул из бутылки очередную порцию. - А
ну, дай-ка я! - Неуловимым движением бывший штабс-капитан скользнул к
бревну и с размаху врезал по нему кулаком. Раздался треск, и громадный
ствол расщепился по всей длине. Князь, морщась и потирая расшибленные в
кровь костяшки пальцев, скомандовал:
- Вольно! Строевые занятия закончить! - затем икнул и снова приложил-
ся к бутыли. - Вот так-то! А теперь, Ю-ли - не юли, к цыганам! Шампанс-
кого! Я у! угощаю!
Широкая русская натура Хрякова разворачивалась, как освободившаяся
часовая пружина. Ван-Ю-Ли изумленно следил за перерождением Курочкина;
он уже давным-давно не видел его таким и очень рассчитывал более никогда
и не увидеть.
Единственным заведением в Сан-Диего, где пели цыгане, был "Парадиз" -
ресторан сомнительной репутации с баснословными ценами - в котором выс-
тупала несравненная Джипси Гандон. Цены, впрочем, князя особо не волно-
вали. Купив извозчика, Хряков и Ли немедленно отправились туда.
"Парадиз" был заведением круглосуточным! Впрочем, читатель, мы не
станем утомлять тебя описанием нравов, царивших там - они, ей-богу, вез-
де одинаковы. Скажем только, что после обильных возлияний, надрывных цы-
ганских мелодий и стриптиза, трижды повторенного "на бис", разгоряченный
Хряков был полностью очарован упомянутой девицею Гандон. В связи с пато-
логическим обострением великорусской ностальгии Ван-Ю-Ли был поставлен
перед твердым решением князя вернуться в Россию - и немедленно! Разуме-
ется, Джипси непременно должна была ехать с ним.
Ван-Ю-Ли не был бы азиатом, если бы не придумал выход и из этого по-
ложения. Требовалось решить задачу контролирования Курочкина и возвраще-
ния его, яко возможно, на круги своя. При этом желательно было его,
Ван-Ю-Ли, личное присутствие рядом для принятия оперативных решений. И в
то же время нежелательно было показать зародившееся недоверие к ком-
паньону и сам факт слежки; равно нельзя было бросать дела по гуановому
контракту. Поэтому Ван-Ю-Ли принял соломоново решение (Ли сильно подоз-
ревал, что Со-Ло-Мон тоже был китайцем). Впрочем, все по порядку.
Любознательный читатель! Представь себе лучезарное утро в тропиках,
когда жара раскаленного лета смягчена ночным бризом; представь себе ве-
ерные пальмы, гордо вздымающие зеленые головы в ослепительное синее не-
бо, нежное море, сливающееся с небосводом где-то далеко-далеко, просыпа-
ющийся город и белый пароход у пирса. На борту парохода, впрочем, кто-то
уже успел нацарапать углем матерное слово!
Волны лениво плещут; появляются бродяги, открываются склады и тавер-
ны. Читатель, представь себе побелевшие на солнце дома, шум порта и рез-
кие вскрики чаек, запах апельсинов и табака, а над всем этим великолепи-
ем - в меру величественные горы!
Небрежно помахивая порнографическим журнальчиком, Хряков походкой
светского льва двигался по палубе вышеупомянутого парохода. Князь был
бледен и решителен. На его галантно отставленном локте висела цыганская
звезда Гандон, томно жмурясь от блеска океана и предвкушаемых удо-
вольствий. По трапу на борт поднимались последние пассажиры. Среди них
выделялась беременная басурманка в молочно-белом бурнусе до пят. Сквозь
волосяную паранджу неверно блестели раскосые глаза Ван-Ю-Ли. Китаец ус-
пел настолько освоиться с ролью, словно так и родился женщиной. Говоря-
щий же воробей был им оставлен в конторе с неограниченными полномочиями
на неопределенный срок - руководить гуановыми работами в отсутствие Ку-
рочкина и Ли. Последний ему вполне доверял.
Хряков, насколько ему позволяла девица Гандон, отдыхал душой и телом.
Покусывая отрастающий ус, он гулял по обширной палубе, наслаждаясь поло-
жением действительно богатого человека. Пароход шел в Индию; там у князя
должна была произойти пересадка на почтовый экспресс до Одессы.
- Салям алейкум! - приветствовал князя, как равного, встречаясь с ним
на палубе, персидский бек из Хорремшехра.
- Гамарджоба, генацвале! - отвечал ему Хряков, не будучи силен в
арабском. - А не выпить ли нам водочки?
Прекрасно понимая друг друга, мусульманин и атеист отправлялись в
бар, сопровождаемые Джипси и замаскированным Ван-Ю-Ли.
- Котик! - ворковала Джипси, прижимаясь к Хрякову, - котик, твоя ко-
шечка хочет чего-нибудь сладенького!
- Водки! - заказывал князь. - Клико урожая тридцать второго года, ба-
лык, икра, пирожные! Шашлык для моего друга - три порции. Уха стерляжья.
Расстегаи. Настоящий черный хлеб. Даме фрукты!
- Люля-кебаб, - вторил ему бек, - халва, щербет, мороженое! Фарширо-
ванный павлин! Позволь, дорогой, я угощаю!
Что бы ни говорили, ничто не сближает мужчин быстрее, чем совместная
выпивка. Где-то к обеду разгоряченный Хряков ловил бека за уши и начинал
целовать, а тот плакал и уговаривал Константина Ильича продать ему Джип-
си в гарем.
- Кунак! - стонал он. - Коня дам, ружье дам! Кинжал подарю! Визирем
будешь! Золота сколько хочешь! Обрезание чик-чик, совсем не больно! Дай
Джипси, дорогой!
- А этого, батоно, не хошь?! - складывал кукиш Иван Ильич. - Хрен те-
бе обрезание! Русские не продаются!
- Какая она русские?! - кричал бек. - Она в гарем хочет! Скажи, жен-
щина!
Джипси томно улыбалась и строила беку глазки. Она никак не могла выб-
рать, чье состояние больше, и неопределенность положения действовала ей
на нервы. Ван-Ю-Ли в углу сверкал глазами через паранджу и невозмутимо
пил молоко.
- Сколько их у тебя в гареме, Ибрагим? - спросил однажды Хряков пер-
са. - Если не секрет, конечно.
- Двенадцать, уважаемый, - ответил бек. - Зухра, Зульфия, Фатима..
- И Гюльчатай, - задумчиво закончил Хряков. - Вот что, подарю я тебе
тринадцатую, так и быть. Не прыгай, сиди спокойно! Речь идет не про
Джипси. Тут по случаю купил я одну! - и дальнейшее он прошептал на ухо
персиянину так тихо, что даже бдительный китаец ничего не услышал.
- О бриллиант моей души! Благодарю, дорогой! - улыбнулся бек. - Ах,
как жаль, что ты не правоверный! Аллах да продлит твои дни! А Джипси
твоей позволь, я подарю! - с этими словами бек протянул ей массивное зо-
лотое кольцо с огромным капским рубином. Забегая вперед, скажем, что
именно это кольцо, похоже, и определило выбор цыганки!
Наконец на горизонте показался берег благословенной Индии.
- Мангалуру! Подходим к Мангалуру! Стоянка в порту двое суток! -
звонко кричал бой-стюард. - Желающие обменять валюту на рупии могут об-
ратиться к капитану!
Хряков наблюдал, как к переодетому Ван-Ю-Ли быстро подошли два здоро-
венных евнуха, накинули на него мешок и сноровисто спеленали его по ру-
кам и ногам. Бедный китаец не успел даже пискнуть, как его уже готовили
к выгрузке вместе со всем скарбом правоверного бека.
- Что же, Ли-джан, желаю тебе счастья с новым мужем, - криво ух-
мыльнулся Хряков и повернулся к Джипси. - Я думаю, он здорово удивится,
правда, дорогая? Вернее, они оба удивятся.
Однако Джипси вдруг выдернула руку.
- Прости, котик, - холодно сказала она. - Но нам придется расстаться.
Это судьба! Она зовет меня, она велит мне следовать за ним! Прощай, я
буду помнить тебя всю жизнь! Если, конечно, это тебя утешит. Пока!
И проклятая цыганка, покачивая бедрами, направилась к победно улыбаю-
щемуся персиянину!
- Вай, не грусти, что такое женщина! - сквозь шум в ушах донеслось до
Константина Ильича. - Прости ее, дорогой!
Ошеломленный Хряков вдруг понял, что офицером российской армии он был
слишком давно, и груз лет не так-то легко сбросить; он съежился, ссуту-
лился и отошел в сторону - никому не нужный старикашка с неуемными амби-
циями и вдребезги разбитым сердцем. Вытащив из кармана свой верный ре-
вольвер, он приставил дуло к виску и спустил курок.
Надо все же отдать должное азиатской предусмотрительности Ван-Ю-Ли:
патронов в барабане не было. Хряков, вновь превратившийся в Курочкина,
плюнул и, размахнувшись, выбросил пистолет в море.
Закусив губу, надрываясь, Иван Христофорович выволок на палубу запас-
ной кормовой якорь. Привязав его за шею подтяжками, Курочкин последний
раз обвел взглядом рейд, налетевших чаек, снующих пассажиров и столкнул
якорь за борт. Оказалось, что дно в этом месте было совсем рядом - ка-
ких-нибудь тридцать метров. Курочкин последний раз открыл глаза - и чуть
не захлебнулся от удивления. Перед ним на дне лежал обросший водорослями
переломленный пополам старинный парусный корабль. На борту, крытом позе-
леневшим медным листом, можно было рассмотреть русскую вязь:
"ШПЕЦРУТЕНЪ"
Рядом валялся только что выброшенный князем револьвер.
Тут же вспомнилась ему тетрадка козловой кожи; тут же всплыла в памя-
ти информация о грузе: золото! Мексиканское золото! Вот, оказывается,
где кончил свой рейс легендарный петровский корсар! Курочкин мгновенно
снова превратился в Хрякова. В конце концов, он единственный законный
наследник этого огромного состояния!
Гуановые миллионы вмиг поблекли. Теперь ему принадлежал весь мир! И
Хряков ринулся наверх!
В Россию, куда его так властно влекла ностальгия, Хрякову под своей
фамилией нельзя было и носу казать. Поэтому в русском посольстве он
оформил туристическую визу на свою прежнюю фамилию Курочкин. Некоторое
время заняла, правда, добыча драгоценностей со дна и легализация средств
на черном рынке (Хрякову не хотелось делиться с индийским прави-
тельством); большого мужества потребовал окончательный разрыв с Джипси -
коварная изменщица тут же вернулась было, прослышав о баснословных
деньгах! В свою очередь, бек, оскорбившись таким поведением, также выдал
ей отставку, и цыганке, чтобы не помереть с голоду, снова приходилось
подрабатывать благотворительными (в свою, естественно, пользу) сеансами
стриптиза и различными бенефисами.
На границе интуриста Ивана Христофоровича Курочкина, как позарез не-
обходимый государству источник валюты, встречали с оркестром. Симпатич-
ная блондинка с толстой черной косой поднесла ему хлеб-соль; специально
приставленный гид-переводчик бойко тараторил ему в ухо по-испански, зат-
рудняя естественное понимание родной речи; Большой театр прислал ангаже-
мент на премьеру балета "Заря революции". Курочкин честно выдержал два
дня, потом тайком купил плацкартный билет до Владивостока, сел в поезд и
затерялся в необъятных просторах Советского Союза.
На необъятных просторах СССР царствовала зима. О, долгожданная русс-
