ленный монах.
- А-а! Так тебе натурой? - заревел Хряк и добавил со второй руки.
- Я просто хотел сказать, что вы должны!
- Я тебе ничего не должен, - отрезал Хряк.
Через полчаса они договорились. Домкратий резво ратал змея, гоняя его
по двору. Змей, не желая рататься, увертывался и кричал человеческим го-
лосом. Богомаз орудовал у мольберта, то и дело покрикивая:
- Левей! Змию придержите! Придержи, говорю!! Теперь пущай! Во дает!
Господи помилуй!
Так прошел день и вечер. На рассвете увековеченный Хряк, простившись
с Андроном, отправился в дальнейший путь. Дорога лежала перед ним зако-
лодевшая и замуравевшая. Там, где не было муравы, находились огромные
лужи с коричневой водой, затянутой ряской. Несмеяна, сидешая впереди
(сзади она сидеть уже не могла), жаловалась на судьбу и головную боль.
Между ушей у кобылы открылся стригущий лишай. Ванюша маялся животом пос-
ле церковной пищи. Соловей-разбойник находился в процессе сезонной
линьки; процесс усугубляла Несмеяна, выщипывая соловьиный пух для уст-
ройства перины. Хряк, полагаясь на чутье лошади, спокойно спал.
Разбудило его заунывное пение жаворонков и крестьян. Хряку во сне
взгрустнулось, он рефлекторно ударил Несмеяну между ушей и проснулся.
Перед ним по колено в земле торчал давешний крестьянин.
- Эге, да это мой беглый холоп Микулка! - заорала царевна. - Хватай
его, Домик, век воли не видать!
Хряк приосанился и громко закричал:
- Держи вора!
- Житья не стало! - хмуро пробурчал Микула и ударил Хряка между ушей.
Домкратий пришел в себя от ночной прохлады. Роса конденсировалась на
шеломе и стекала под кольчугу редкими холодными каплями. Хряк повертел
головой, так как больше ничем повертеть не смог, и обнаружил, что прок-
лятый мужик загнал его в землю по самую шею.
Внизу бился конь и хрипела Несмеяна. Контуженный Ванюша тихонько пос-
танывал. Соловей-разбойник вообще не подавал признаков жизни, и Хряк уже
начал за него беспокоиться.
Надвигались сумерки. Хряк подвигал плечами, но вылезти не смог. Он
долго кричал, устал и проголодался. Нестерпимо чесался нос. Богатырь по-
чесал нос о камешек, горько вздохнул и заснул, справедливо рассудив, что
утро вечера мудренее.
Проснулся он от тяжелого топота и криков. Хряк заорал в ответ. Топот
сейчас же прекратился и крики смолкли, но вскоре в лунном свете Хряк
различил фигуру крадущегося витязя, ведущего в поводу лошадь.
- Эй, мил человек, - позвал Домкратий. - Иди-ка сюда!
Витязь мгновенно вскочил на коня, выставил пику и заученной скорого-
воркой затараторил:
- Я еду, еду, не свищу, а как наеду, не спущу!
- Да не бойся ты, иди сюда! Не съем я тебя!
Витязь неуверенно приблизился к Домкратию и остановился, опасливо
рассматривая его.
- Да слезай с коня, придурок! - теряя терпение, крикнул Хряк.
- Молчи, пустая голова! - ответил витязь. - Я еду, еду, не свищу, а
как наеду!
- Хватит, наехал уже! - заорал Хряк. - Бери лопату, копай, чтоб ты
сдох!
Путник достал маленький походный заступ и откопал сперва тулoвище,
затем ноги Хряка, Несмеяну, Ванюшу, Соловья и, наконец, лошадь. Лошадь,
к сожалению, уже околела.
Хряк, на радостях разминая затекшие члены, натаскал дров и затеял
громадный костер. Захлопотала у огня Несмеяна. Ванюша блеснул перед гос-
тем сноровкой и мигом наловил лягушек. Узнав, что лягушки не котируются,
он побежал в другую сторону и приволок медведя.
- Ого! - сказал гость. - Как же ты его?
- Защекотал, - скромно признался домовой.
У путника нашелся небольшой бочонок вина, и вскоре они дружно пили за
знакомство.
- Да, так как тебя кличут-то? - спросил Хряк.
- Руслан, - ответил гость, - а по батюшке Лазаревич.
- Эге, да ты не из Рюриковичей ли?
- Из них, - согласился Руслан.
- А чего орал?
- А знаешь, как страшно ночью-то одному?
- Дак чего шатаешься по ночам, раз страшно?
Руслан тяжело вздохнул.
- Нечистый попутал. Понимаешь, такое дело. Была у меня зазноба одна.
Ну, не то чтоб любовь, а так, увлечение. Да и сосватаны мы с трех лет.
Опять же родители! Тут уже свадьба сладилась, а ее возьми и унеси нечис-
тая сила. Махонький такой, с бороденкой!
- Э, да это мой троюродный дедушка, Черномор! - встрял в разговор Ва-
нюша. - Он у меня затейный такой старичок, любит пошутить. Старый мараз-
матик, что с него возьмешь!
- Во-во, Черномор, - встрепенулся Руслан.
- Да ты не бойся, он старенький уже. Только летать духу-то и оста-
лось, - успокоил его домовой. - Ты его попужай маленько, он и отдаст.
- А что ж он, такой пужливый, что ли?
- Да ему особо пужаться нечего. Бессмертный он, - пояснил Ваня.
Руслана передернуло, он зябко повел плечами, опрокинул в рот чарку и,
скривившись, помотал головой.
- А знаешь что, - сказал Хряк, - подарю-ка я тебе свой кладенец. Пер-
вейший булат. Двух кощеев зарубал, и ни одной зазубринки,- соврал он. -
А они знаешь, какие костлявые, кощеи-то.
- Ух ты! - восхитился Руслан, но тут же замялся. - А как же сам-то?
- Что, отдариться нечем? - простодушно спросил Домкратий, хитро миг-
нув Ванюше. Ваня все понял и тут же напустил порчу на русланова скакуна.
Руслан растерянно огляделся и прикинул, что наименее ценной частью его
имущества является конь, который из гладкого упитанного жеребца превра-
тился в старого бельмастого мерина, больного сапом, которому Ванюша, не
слишком доверяя чарам, для верности незаметно перебил палкой хребет.
- Ну вот бери хотя б коня! - сказал Руслан. - Арабских кровей. Жизнь
три раза спасал. Побежит - земля дрожит!
- Ох, спасибо! - сказал Домкратий. - Подарок истинно княжеский! Ну,
благодарствую за компанию и прощевай пока. Недосуг мне. А насчет бабы -
зря ты убиваешься, ничего в них путного нету, по себе знаю.
Он ловко посадил Несмеяну на коня, взгромоздил суму с Соловьем, вско-
чил в седло сам, свистнул Ванюше и дал коню шпоры. Конь закричал и, ос-
торожно ступая разбитыми копытами, двинулся прочь от костра.
Когда огонь пропал из виду, Домкратий обратился к Ванюше:
- Ну, хватит, слышь, сымай порчу!
- Не обучены мы порчу сымать, - обиделся домовой. - Напущать - это
могем, а сымать!
- Могем, не могем! А напущал зачем? Хоть сап-то сыми!
Ванюша пожал плечами и что-то шепнул в сторону. У лошади тут же выпа-
ли хвост и грива и пошла горлом кровь. Сап остался на месте.
- Ты чего ж, паршивец, делаешь? - изумился Хряк.
- Кровь порченую спущаю, - хмуро ответил домовой, сам не ожидавший
такого эффекта.
- А волосья зачем повыпадали?!
- Надо так! А тебе-то что? Так даже и красивше.
Хряк с сомнением оглядел лысую холку.
- А бегать-то он будет?
- Будет, - твердо сказал Ваня. - Недолго, правда.
Хряк понял, что надо торопиться. Он подстегнул коня плеткой-семих-
восткой и обнаружил, что конь уже издох.
- Перестарался ты, Иван! - с укоризной сказал Хряк, пристраивая седло
к спине домового.
- Смилуйся, кормилец! - взмолился Ванюша. - Грыжа у меня паховая! Ты
б лучше этого бугая-разбойника к делу приспособил, а то только жрет да
пьет он у тебя!
Хряк подумал и снял седло. Соловей, хоть и не понимал по-русски, по-
чувствовав дурное, закудахтал и заерзал.
! Баба Яга перекрестилась. Видение не исчезало.
- Господи помилуй! - пробормотала Яга. - Что ж это там такое? С нами
крестная сила! Спасу нет!..
- Самогону не найдется, бабка? - послышался издалека знакомый голос.
Яга узнала его и бросилась к ступе. Громко крича заклинания, она попыта-
лась взлететь, вспомнила, что забыла помело, метнулась было за ним, но
опоздала. В избушку уже ввалился Домкратий Хряк.
- Явился, ирод, - всердцах подумала Яга. - Добро пожаловать, - вслух
сказала она. - Дурак в печи, на столе калачи, берите ложки, поешьте с
дорожки...
Ваня облизнулся.
- Кулебяки давай и блинов побольше, - сказал Хряк, бодро спрыгивая с
Соловья.
- Сожрут все, проклятые, - подумала бабка. Она сама любила блины, а
дураков ела с неохотой: положение обязывало.
- Чай не масленица, Домуша, да и нельзя мне постного! Уж чем Бог пос-
лал!
- Ты еще червей накопай, старая дура, - сказал Хряк. - Кулебяки на
стол!!! - надсадно заорал он и ударил Ягу между ушей. Баба Яга вздохнула
и подала кулебяки.
- Жрите, чтоб вас! - подумала она.
Домкратий усадил всех за стол и быстро поел. Бабка выставила долгож-
данный самогон. Домкратий, однако, пить не стал, чем здорово напугал
бабку. Он поднялся из-за стола и, сурово глядя на Ягу, сказал:
- Ну, веди коня.
- Какого коня, касатик?!!
- Мово, давешнего. Не околел он у тебя тут?
- Да ты что? Креста на тебе нет! Своими же руками отдавал!..
- Своими же и заберу, - сказал Хряк. - Я человек подневольный, а ло-
шадь казенная!
- Так хоть моего верни!..
Несмеяна вдруг глупо захохотала. Хряк недовольно взглянул на нее и,
потупившись, заговорил:
- В тридевятом царстве, в тридесятом государстве, где горюч-камень на
плакун-траве лежит, имеется агромадный курган; а на том кургане дуб в
три обхвата. На дубу сундук висит кованый, в сундуке заяц, в зайце утка,
в утке яйцо, а в яйце игла, каковая и является кощеевой смертью. Ежели
ту иглу...
- Постой-постой! А конь-то где?
- Дак я ж тебе и говорю: аккурат под тем дубом косточки его белые и
находятся. Ну, в общем, сперва мертвой водой, потом живой - глядишь, и
выйдет что.
- Где курган-то? - заплакала бабка.
- Дак я тебе толкую, недалеко тут! Куда ворон костей не заносил, -
сказал Хряк и пошел на конюшню.
Разъяренная Яга попыталась испортить жеребца, но ничего не вышло, так
как накануне она приглашала заграничного специалиста-лошадника, и тот
крепко заговорил коня от дурного слова и сглаза. Хряк вышел из конюшни,
ведя в поводу уже оседланного скакуна. В конюшне тоскливо ржали кобыли-
цы. Домкратий взгромоздил на коня свой скарб, поудобнее устроил Несмея-
ну, крест-накрест расцеловал Ягу и взлетел в седло:
- Не поминай лихом, мать!
Яга стояла и глядела вслед удаляющемуся Хряку. Когда он скрылся в
клубах пыли, она охнула и забилась в эпилептическом припадке, молотя су-
хонькими кулачками по вытоптанной земле.
! Так, в кухарки, значится, ты не хочешь, я так понимаю! В девках
дворовых с пузом тебе трудно будет! Разве что в корчму к Равелю, судо-
мойкой?
- Уж лучше к Кощею, - сказала Несмеяна. - Царевна я все-таки!
- И это не так, и то не этак; прямо ума не приложу, куда ж тебя де-
вать, - сказал Хряк. Не к князю ж везти. Он хоть и дурак-дураком, а мо-
жет и на кол посадить! А то выходи за меня замуж! Живу я один, никто те-
бя не обидит, слова плохого впоперек не скажет! Мужики, обратно, меня
уважают. Изба у меня большая, пятистенок! Курей заведем, утей. Дите,
опять же!
- Куда ж я от тебя, Домик, - всхлипнула Несмеяна, сложив руки на жи-
воте. - Присушил ты меня, окаянный!
- Ну и ладно, - сказал Хряк. - Фамилия тебе будет Хряк, а звать -
Настасья. Так и порешим.
- Кажись, подъезжаем! - подал голос Ванюша. - Ну, слава Богу!
- А, вот и златоглавая, - сказал Домкратий, всматриваясь вперед.
Действительно, уже виднелись крайние избы, вдалеке сияли колокольни,
слышался малиновый звон.
- Тут у меня сродственница одна неподалеку проживает, - продолжал
Хряк. Побудешь пока у нее, а я тем временем в город наведаюсь. Может, и
попа заодно привезу! Кажется, здесь.
С этими словами он решительно свернул в маленький аккуратный дворик,
слез с лошади и расцеловался с хозяйкой - толстой жизнерадостной бабой,
которая болталась по двору без всякого дела. Хозяйка обрадовалась гостям
и особенно лошади, которая в хозяйстве была очень кстати. Когда все пе-
резнакомились, Хряк обратился к ней:
- Ну, Акулина свет Мартыновна, поручаю тебе нареченную мою - поучи
