вычислительным центром. Но превращалась она в пухлые и трудно-
обозримые таблицы, возится с которыми начальству было не
досуг.
Двое наших академических сотрудников - два Сережи, тогда
еще молодых, только что оперившихся кандидатов наук, стали
превращать эти таблицы в графики. Они разработали форму графи-
ческого представления данных, удобную для товарища Мараховско-
го, необходимое математическое обеспечение и привезли из Вы-
числительного центра Академии персональный компьютер, тогда
еще большую редкость. Каждое утро информация, поступившая к 8
часам утра в краевой вычислительный центр переводилась в гра-
фическую форму и переписывалась на дискету. К 10 часам утра
эту дискету приносили в крайком и вставляли в наш компьютер,
который был установлен прямо в кабинете "микрогенсека".
Мои Сережи научили товарища Мараховского и вставлять дис-
кету в компьютер, и нажимать те нужные клавиши, которые позво-
ляли высветить на экране дисплея тот самый график, который же-
лал получить наш сиятельный заказчик.
Когда в сентябре, в самом конце уборочной компании, я был
у Мараховского, то Всеволод Серафимович мне с гордостью пока-
зал в своем кабинете целую книжную полку, заполненную дискета-
ми. Они стояли как патефонные пластинки. Он мог по своему же-
ланию восстановить ситуацию любого дня уборочной страды. Он
мог увидеть в каком состоянии дела у каждого колхоза или сов-
хоза огромного края, как они меняются от одного дня к другому
и т.д. Одним словом, командный пункт огромного сельскохозяйс-
твенного дредноута оказался оборудованным так, как это было
удобно его капитану, как он мог наиболее эффективно выполнять
свои командные антирыночные фукции.
Надо сказать, что этой работой я поставил себя в довольно
трудное положение: компьютер, который мы привезли в Ставрополь
принадлежал Вычилительному Центру Академии и числился за мной.
Я его по уговору должен был сдать после окончания уборочной. А
Мараховский мне его не отдавал - поди отбери что-нибудь у пер-
вого секретаря крайкома! Да и на самом деле, компьютер ему был
нужен и он научился его использовать для дела. Выручил все тот
же А.А.Никонов, который раздобыл для Мараховского новый компь-
ютер. А старый бдагополучно вернулся на улицу Вавилова 40. Я
его называю дедушкой русского флота - с ним уже никто из ува-
жающих себя программистов не хочет работать. Но то, что не го-
дится для младшего научного сотрудника, вполне устраивает ака-
демика: Этот дедушка стоит у меня в домашнем кабинете и на нем
я пишу эту книгу.
В профессиональном отношении вполне заурядная работа, о
которой я рассказал, сыграла в моей жизни весьма заметную
роль: она открыла мне двери в Ставрополье. Я получил возмож-
ность исколесить край, провести множество совещаний с предсе-
дателями колхозов, секретарями райкомов и другими начальствую-
щими лицами. Я разговаривал с рядовыми колхозниками и
казаками, с иногородними. Я многое понял именно в эти месяцы и
у меня сложилось собственное понимание того, какой может быть
организация нашего русского сельского хозяйства. Я потом об
этом много писал и говорил. Но, как и всегда, без особого ус-
пеха.
Я давно уже излечился от иллюзий и теперь уже знаю, сколь
бывают тщетны наши усилия, сделать что либо полезное для стра-
ны, даже просто объяснить сколь опасны могут быть те или иные
действия. Но все равно я пытаюсь что-то понять и рассказать об
этом понимании. И стимулы к этому лежат, вероятнее всего, в
подсознании, как у той самой лягушки (или кошки - не помню
точно) из сказки Лафонтена, которая попав в крынку с молоком,
теоретичекм должна была бы погибнуть, но не погибла: она била
своими лапками до тех пор пока молоко не сбилось в масло.
Но вспомнить об этой, в целом пустяшной работе , выпол-
ненной за три месяца двумя молодыми кандидатами наук из Вычис-
лительного Центра Академии, мне потребовалось еще и потому,
что наш компьютер побывал в кабинете у Мараховского, что он
об этом эпизоде рассказал М.С.Горбачеву, потому, что и впос-
ледствие в кабинете первого секретаря крайкома стал жить
компьютер, благодаря всему проишедшему за эти три месяца я...
я был официально признан специалистом по сельхозинформатике и
превратился в дествительного члена Сельхозакадемии - тогда еще
имени Ленина.
Одним словом, сюжет достойный великого американского пи-
сателя, но который мог произойтим только в Советском Союзе.
СУДЬБА РОССИИ РЕШАЕТСЯ В ГЛУБИНКЕ
Я был связан со Ставропольским краем более 10 лет, до
85-го года, по существу до начала перестройки. И, по большому
счету, я очень многим обязан этому общению со Ставропольем -
одной из жемчужин моей Родины. Я многому там научился и приоб-
рел друзей. Это, не менее важно.
Какя-то могучая, первозданная сила живет в этих бескрай-
них степях, в могучем умном народе, который их населяет, в его
неторопливости, трудолюбии, доброжелательстве. Я легко разго-
варивал и с председателями колхозов и с простыми казаками. За
тарелкой хорошего борща на полевом стане, или за чаркой вина
собственного изготовления у кого-нибудь дома я мог задавать
самые каверзные вопросы. Мне всегда говорили правду, хотя по-
рой и слегка опасались дотошливого москаля, приехавшего на
крайкомовской машине. Сами они тоже любили задавать вопросы,
да какие! - У иного партработника от них волосы встали бы ды-
бом на всех тех местах где они растут! Но в том то и беда
партработников, что они по душам разговаривать давно уже разу-
чились. Даже Горбачев.
Трудно мне было лишь в самом крайкоме, хотя и там я был
обласкан и принят с почетом. Но и в этой трудности была своя
правда, ибо и не могло быть иначе, не могло быть легко. Иначе
я был бы не самим собой и эту книгу писать бы не имело смысла.
Я это тоже, однажды, понял.
В моих поездках по краю, меня обычно сопровождал какой
-нибудь "мальчик" - инструктор того или иного одела крайкома.
Мне такое сопровождение было удобно. Все дорожные хлопоты ло-
жились на сопровождающего. А мешать - кем бы он не был, он
особенно не мешал. У моего спутника всегда находились
собственные дела и собствееная заинтересованность, очень дале-
кая от моей. Все сопровождающие были на один манер - они всег-
да удивлялись моим вопросам, относили их, или за счет моего
чудачества - что возьмешь с академика, или моей некомпетент-
ности. Поэтому к беседам, которые я вел, они относились обычно
без всякого интереса и участия в них, как правило, не принима-
ли. А это, как раз, меня и больше всего устраивало. В свою
очередь и я тоже старался не вмешиваться в дела моих сопровож-
дающих. Но такое, увы, не всегда получалось. Об одном из таких
случаев я сейчас расскажу.
Однажды мы приехали в одну из больших станиц, расположен-
ных киллометров в шестидесяти на северо-восток от Ставрополя.
Мне все было интересно. И я не торопился ехать на полевой
стан, где нас ожидали. Мы проехали по широким улицам города
застроенным добротными домами и неожиданно оказались на рынке,
точнее на базаре, который назывался колхозным рынком. Мой
спутник остался в машине, а я пошел побродить и присмотреться
к жизни. Рынок оказался, на удивление, хилым несмотря на то,
что начинался благодатный виноградный сезон. Даже фруктами
торговали люди, приехавшие издалека, причем "кавказских нацио-
нальностей", как теперь стало принято говорить. Местных почти
не было, а цены - ну не московские, конечно, но весьма и весь-
ма высокие. Я спросил своего сопровождающего, как такое может
получаться в благодатнейшем крае, но он только пожал плечами
"я на рынок не хожу". Закономерный ответ!
Затем я зашел в столовую, которая именовалась ресторанам
и съел (и заставил съесть моего спутника) "стандартный обед",
который стоил рубль, по тем деньгам и времени года, отнють не
дешево. Оказалось, что наш обед - весьма посредственное нарпи-
товское произведение. Снова вопрос и снова немое пожатие пле-
чами. Я думаю, что мой спутник уже давно не был в обычной сто-
ловой в роли простого смертного.
Затем, к неудовольствию сопровождающего инструктора, по-
шел в городскую библиотеку - несколько чистеньких и уютных
комнат. Заведующая - ушедшая недавно на пенсию учительница
русского языка, из местных казачек - была интеллигентна, умна
и не лишена чувства юмора. Разговор настроил меня на добрый
лад. Почувствовав мой интерес, она мне долго рассказывала о
своем житие - бытие, о крае и его традициях. А я, в это время
думал - какие приятные люди живут в этих станицах. Как с ними
легко иметь дело. Как они все понимают, знают и умеют. Как
важно им не мешать! Не мешать и жить и работать.
Я распрощался и получил приглашение зайти еще и завтра:
меня собирались напоить чаем. Дав обещание обязательно прие-
хать, я уже совсем в добром настроении поехал к председателю
колхоза.
В правлении его не было. Мой инструктор выразил неудо-
вольствие: "его же предупредили, что я приеду!" Председатель
был на полевом стане - еще киллометров 20 по бескрайней, уже
убранной пустынной степи. Неожиданно мы очутились в совершенно
удивительном месте. Небольшой хуторок в глубокой балке, журча-
щий ручеек наполняющий ставок, а кругом яблоневый сад - я по-
думал: "а как же здесь хорошо в апреле или мае?" Впрочем, хо-
рошо было и в августе.
Председатель, оказался моим ровесником и, увидев среди
моих колодок ленинградскую медаль сразу же настроился благоже-
лательно к заезжему гостю. И, для начала завел военный разго-
вор. Оказалось, что мы с ним в одно и тоже время были на стан-
ция Хвойная, что на Волховском фронте. Только тогда я был
старшим лейтенантом, а председатель старшим сержантом. 3-5 ми-
нут общих воспоминаний и наш хозяин перешел со мной на "ТЫ" и
я стал для него просто любопытствующим Николаичем. Имя Никита
ему, что-то не понравилось.
Председатель повел нас обедать. Это было не совсем лишнее
после стандартного нарпитовского обеда. Свежайший борщ со сме-
таной, какое-то мясо на второе. На столе кувшин с молоком, ар-
буз на закуску. А хлеб - давно я не ел такого хлеба! Я расска-
зал моему председателю и о рынке, где торгуют кавказцы и о
нарпитовском обеде... Он нахмурился:"Знаю, все знаю Николаич!
Не мешали бы мне эти молодчики - он покосился на моего спутни-
ка - завалил бы всю станицу продуктами. И моим усатым гостям
здесь и делать было бы нечего. И обеды в ресторане не из
консервов бы делали. А знаешь, сколько я беру за обед, который
ты сейчас съел? - он совсем оживился - не поверишь. Полтинник.
И доход еще с него имею. Иногда до 20 копеек. А нарпит даже с
его рублем прогорает!"
Вечером я долго сидел с главным агрономом. Тоже из каза-
ков, лет пятидесяти. Кончил заочно сельхозинститут. Всю жизнь
в поле. Меня интересовало как реализуются рекомендации ставро-
польских ученых. "А никак. По весне получаем из Ставрополя
разнарядку - где и что и как...Тут не до самодеятельности.
Даже вместе с учеными".
Утром, покидая наш гостеприимный хуторок, я застал отвра-
тительную сцену. Мой спутник, тыкая орал на нашего агронома. А
пожилой человек стоял перед ним на вытяжку и оправдываясь го-
ворил:"Вы не волнуйтесь Николай Степанович, все будет в ажу-
ре.."
Когда мы сели в машину и поднялись из балки на степные
просторы, я не выдержал и устроил моему спутнику разнос. "Ни-
колай Степанович! Ну как Вы так можете?. Вы же ему в сыновья
годитесь. Какое Вы имеете право говорить ему "ТЫ"? Откуда та-
кая грубость? Да и понимает он все в сто раз лучше чем Вы".
Мой спутник явно обиделся. Но говорить резко побаивался. Вроде
бы гость от Горбачева, да и с нашим первым обедает вместе. Но
насупившись он мне сказал фразу, которая была хуже любого кри-
