вая - это потенциальное ее состояние, возможность всех проявлений при
фактическом их отсутствии.
- Ну хорошо, давай вернемся к разговору о цели. Какова ее связь с
этими рассуждениями о личности?
- Связь прямая. Дисгармония бытия - в неосуществленности личности, в
ее невозможности ни в чем себя исчерпать. Эта невыраженность и есть тот
внутренний зов, который формирует цель.
4.
- Окончательной точкой мирового процесса станет новое откровение
Христа, в котором человеческое и божественное начала будут доведены до
предела и сольются в едином облике абсолютного человека. Они как бы пой-
дут навстречу друг другу. Человеческое станет божественно высоким, бо-
жественное - человечески проявленным.
- Словосочетание "абсолютный человек" имеет внутреннее противоречие.
Это все равно, что "чистая грязь". Ничто человеческое не окончательно.
Христос - в первую очередь Бог, и уже во вторую - человек, пусть и со-
вершенный. Никакой новой миссии Его на земле с моей точки зрения не пос-
ледует. Все, что надлежало Ему сделать, Он сделал. Но и это не носило
характер откровения какого-то нового смысла. Христос не определил новых
целей, а лишь дал мощное орудие осуществить то, к чему шли и все древние
святые. Бывшее прежде уделом единиц, теперь стало доступно многим. Чело-
век, согласно абсолютному смыслу, не имеет никакой самостоятельной, не-
зависимой от Бога, ценности. Земной облик Христа - это как бы понижение
Бога с целью перекинуть мост от Него к человеку, которому несовершенство
не позволило сделать это самостоятельно. Предельно божественное, не мо-
жет быть не только предельно, но и даже чуть-чуть чем-то иным, кроме бо-
жественного. В этом само понятие божественности, иначе теряется его пол-
нота, если оно допускает что-то, помимо себя. Что же есть вполне челове-
ческое, я вообще затруднился бы определить. Мы соединяем в себе божест-
венность и животность. Подавление одного означает утверждение другого.
Собственно человеческое - в балансе. Окончательной может быть божествен-
ность, вполне определившейся - животность. Человечность всегда промежу-
точна. Мы как бы подвешены на вертикальной скале между пропастью и вер-
шиной. Найти устойчивое положение можно, или ценой колоссальных усилий
покорив вершину, или отпустив руки и долетев до дна. Человечность есть
обреченность движению к выходу из человечности - вверх или вниз. Нашед-
ший же самостоятельный смысл собственно в лазании по горе рискует раст-
ратить силы и сорваться. Божественная высота человеческого означает его
ликвидацию, проявленность божественного - введение ограничений, чей ре-
зультат аналогичен.
5.
- Некоторые помещают человека исключительно в мир, отгораживая его от
Бога, другие, наоборот, все мирское признают чуждым личности, исчерпывая
ее Богом. Мне думается, что и то и другое губит индивидуальность.
- Действительно, это два взаимоисключающих взгляда. Я - последователь
второго. Утверждение индивидуальности в Боге есть ее освобождение от ми-
ра.
- Устранив мир, мы теряем и личность. Надо освободить его от греха.
Тогда будет божественный человек.
- Понятие "свобода мира" эклектично, похоже на "сухая влага". Состоя-
ние несвободы - это и есть пребывание в мире, характеризующемся множест-
венностью, то есть раздробленностью абсолютного смысла. Личность есть
смысл. И ее несвобода вытекает из обособленности, рождающей несовер-
шенство. Устранение несвободы - это восстановление полноты смысла, выход
за пределы дифференцирующей массы.
6.
- Человек ни физическим, ни психическим обликом не исчерпывается.
Главное в нем - вне природы.
- Без сомнения. Но какова сущность этого сверхприродного состояния?
- Оно есть свободное творчество.
- Творчество - еще не свобода, а путь к свободе, инструмент ее дости-
жения.
- Но в тисках природы нельзя творить!
- Вне природы никакая деятельность невозможна. Там нет движения, а
соответственно, и творчества. Действие предполагает преодоление, достиг-
нутая свобода - отсутствие препятствий для совершенства, то есть смысла
действия.
- Барахтающийся в природе, вынужден под нее подстраиваться, идти на
компромисс. Это и лишает его творческой способности.
- Не соглашусь. Хотя, приспособление к обусловленности и стремление
выйти из нее, действительно, начинаются из одной точки, отталкиваются от
одной опоры, но это два разнонаправленных действия. Второе - творчество.
7.
- Каждый, живя в мире, своим невольным согласием играть по правилам,
навязанным природной необходимостью, платит дань кесарю вместо Бога. Наш
религиозный долг - разорвать порочный круг кесарева рабства, победить
мир, таким образом преобразив его.
- Посредством мира можно платить как дань кесарю, так Богу. Последнее
- как раз основной смысл существования природной необходимости. Если бы
в ее рамках не было такой возможности, она бы не существовала. Дань ке-
сарю здесь - лишь неизбежный побочный эффект. Сколь бы не был человек
грешен, если для него его наличное состояние не есть окончательное, век-
тор его жизни имеет вертикальную составляющую. Разница направлений - к
Богу или к кесарю - лежит в области целеустановок, а не состояний. Греш-
ник может двигаться к Богу, а более чистый - к кесарю, тогда со временем
они поменяются местами. Движение к кесарю характеризуется стремлением
найти гармонию в мире, пусть мимолетную, за отсутствием возможности
иной.
- Правильно ли по твоему мое соотношение между преображением мира и
победой над ним?
- Нет. Преображение предшествует победе. Первое есть средство дости-
жения второго. Ставя целью преображенный мир, мы сохраняем корень надежд
в ряду явлений, что не позволяет до конца устранить дисгармонию. Формы
совершенствуются, чтобы стать способными без искажения отразить дух. За-
вершаясь, процесс развития форм обретает окончательный смысл, но и теря-
ет смысл своего продолжения. К чему хранить отражение, если найден ори-
гинал.
8.
- Творчески познавая бытие, мы поднимаемся вверх по его лестнице. Как
же можно стремится к устранению того, что служит опорой нашего возвыше-
ния?
- Результат истинного познания в том, что динамическое бытие носит
характер инструментальный и в самом себе цели своего движения не содер-
жит. Поэтому возвышение в бытии и есть угашение колебаний его маятника,
переход от раздробленности к целостности.
9.
- Познавая бытие, нельзя лишь констатировать факт, необходимо вмеши-
ваться в мир, менять его, преображать. Таково творчество.
- Безусловно, не только отражение, но и обобщение составляет позна-
ние. Однако надежда на возможность преобразить мир - следствие примитив-
ного о нем представления. Углубляясь, мы видим, что единственным объек-
том труда может быть наш внутренний облик. Продвижение здесь влечет и
изменение мира, и мы понимаем, что меняется не он, а в сознании открыва-
ются более высокие тонкие его слои.
10.
- Творчество не есть лишь созерцание божественного. Его главная цен-
ность - в активном мировом проявлении.
- Оно - еще не такое созерцание, но стремится к нему. Бессмысленно
творчество, не нацеленное к совершенству, последнее же есть невоплощен-
ное состояние духа. Поэтому истинный творец хочет выхода своей личности
из ряда явлений.
11.
- Пока нетворческие, пассивные люди барахтаются в природе наравне с
тварями, утратив предназначенный им царственный трон, оцепенелые, они
вечно будут видеть Христа распятым. И лишь когда ценой колоссального
напряжения покорит человек вершину мира, удостоится пришествия Его в си-
ле и славе.
- Чтобы в полной мере получить доступ к спасительной энергии Христа,
без сомнения требуется личное творческое усилие. Однако, глупо ждать Его
явления на земле "в силе и славе". Он обретается таковым по мере вхожде-
ния каждого в Царство Божье. Поэтому человечество целиком аргументом
этой великой функции быть не может. Второе пришествие Христа - непрерыв-
ный процесс, начавшийся вслед за Его уходом. Миссия Его в ряду явлений
выполнена, и она исчерпывается распятостью - дать силу дойти видящему
цель. Искушение получить все царства мира за поклонение дьяволу
собственно и было предложением Ему стать в силе и славе в ряду явлений,
отвергнув которое, продемонстрировал Он опасность иллюзии о возможности
некого преображенного человеческого царства во времени и пространстве,
но без греха. Грех есть то, что образует ряд явлений, а потому стремле-
ние царствовать есть соблазн. Освобождение от греха равнозначно выходу
из ограниченной множественности в неограниченное единство.
12.
- В христианском мировоззрении центрально понятие греха, справедливым
наказанием за который признаются все беды мира. В этом есть некая пас-
сивность перед злом, его оправдание, согласие признать все таким, как
есть. Чтобы серьезно противостоять злу, надо корень его поместить вне
человека, определить как самостоятельный.
- Признать зло мира последствием греха не значит его оправдать. Если
же я невинен в этом зле, и у него какой-то посторонний источник, где моя
необходимость с ним бороться? Это тогда становится уделом скорей героев,
чем всех и каждого. Будучи возмущен миром, не трогай мир, а совер-
шенствуй себя. Если корень зла не в человеке, то ему негде быть, кроме
как в явлении. Для зла же внутри питательная почва - нерадение о нем,
обусловленное чрезмерным вниманием к злу внешнему, от человека по сути
независящему. При переносе объекта борьбы изнутри вовне лишь срезаются
верхушки.
13.
- Горестные последствия греха давлеют над человеком. И в порыве мало-
душия, сломленный часто желает он раствориться в Божестве, утопить грех
в Его бездонном озере, пусть и ценой отказа от всего личного. Самое до-
рогое готов отбросить, лишь бы хоть как то промочить пересохшее горло.
- Если растворение в Божестве противопоставляется личному, это зна-
чит, что личное мыслится как нечто автономное и не вмещающее в себя пол-
ноты всего. Степень обособленности от Бога определяется грехом. Не может
быть обособленного и не греховного состояния. Грех - тот единственный
элемент вселенной, который обособляет. Именно он создает ограниченную,
замкнутую личностную единицу. Специфичность тождественна неполноте, а
неполнота тождественна дисгармонии.
- Такой позицией отрицается ценность индивидуального специфического
творческого процесса.
- Нисколько. Разное дело - ценность инструмента и ценность цели. Мы
расставляем правильные акценты, когда говорим об индивидуальном твор-
честве как средстве достижения сверхиндивидуальной гармонии. Стремление
ценностно характеризуется целью, движение - остановкой. Процесс, помес-
тивший цель в самого себя, похож на кошку, которая гоняется за своим
хвостом. Если это - игра, то - дело забавное, но как серьезное намерение
такая погоня есть мучительное заблуждение. Творчество оправдано лишь
целью, вне его лежащей. Но создание чего-то нового не есть достойная
цель. Все новое, не в историческом, естественно, смысле, - от лукавого.
В Боге, а соответственно, и в личном духе - полнота всего. Наоборот,
всякая индивидуальная специфическая конструкция по определению не содер-
жит полноты всего, а значит - и совершенства. В попытках создать что-то
не бывшее в Боге лишь усугубляется дисгармония. То, стремлением к чему
движима любая деятельность, не обретается.
- И где же та вода, после питья которой жажда не возобновляется?
- Эта вода есть незамутненное состояние личности. Когда сознание ста-
новится чистым, оно уже не заключено ни в какую форму, не ограничено
временем и пространством. Сознание как таковое, без конкретных проявле-
ний - вот природа личности. А гармония наступает, когда ничто посторон-
нее уже личность не окутывает, оковы сброшены, и естественно, что при-
