ранения рассеяния требуется увеличение энергии, то есть напряжение силы.
20.
"Благо тебе, земля, когда ...князья твои едят... для подкрепления, а
не для пресыщения"(10.17.).
Потребление мирских благ не несет в себе ничего ценностно-целевого.
Оно лишь поддерживает жизнь, главный истинный смысл которой задает ори-
ентиры противоположные. Минимум необходимых благ - первейший залог ду-
ховного роста. Если переменить статус их со средства на цель, сместить
акцент, то подкрепление превращается в пресыщение. Принцип в отношении
удовлетворения потребностей "чем больше, тем лучше" увязан с отож-
дествлением и загрязняет сознание.
21.
"Отпускай хлеб твой по водам, потому что по прошествии многих дней
опять найдешь его."(11.1.).
Не надо уделять внимание собственно хлебу. То, что, вроде бы, пред-
назначено, чтобы приносить хлеб, на самом деле имеет другую цель. Хлеб
следует за тобой сам. Когда он тебе понадобиться, он будет рядом. Надо
пустить на самотек проблему об его наличии или отсутствии и думать о
другом, пусть делая то же самое. Судьба всегда обеспечивает каждому об-
ладание необходимым. Поэтому недостаток чего-то свидетельствует лишь о
нашей сугубой заботе об этом предмете.
22.
"Кто наблюдает ветер, тому не сеять, и кто смотрит на облака, тому не
жать."(11.4.).
Кто личность растворяет в цепи состояний и корня ее не находит в
чем-то неподвижном, двинуться к духовному восхождению не способен. Зер-
но, чреватое всходами, есть вывод личности за пределы движущегося мира.
Облака затуманивают небо, страсти - дух. Склонный им попустительствовать
даже зароненные зерна духовности оставляет без всходов. Мало перестать
наблюдать ветер, надо еще найти в себе силы не заглядываться на облака.
5
Борис Михалев
ФИЛОСОФ ГОРЫ
Предисловие
Это произведение родилось как результат прочтения мной книги Н.А.
Бердяева "Смысл творчества". Оно представляет собой набор мини-диалогов,
непосредственно друг с другом не связанных, но нанизанных на единую дис-
куссию. Первое высказывание в каждом фрагменте принадлежит оппоненту,
следующее - мне.
1.
Вдоль берега глубокого пресного озера тянулась густая тайга. Крутые
холмы, как заросшие и начесанные головы, громоздились, налезая друг на
друга, и вызывали странное желание уменьшить их в масштабе до размера
бугорков и аккуратно потрогать пальцем. Проникнуть в колтун расти-
тельности можно было только при помощи топора. Тропа, которую я отыскал,
назвалась таковой условно. Это был, скорее лаз, и движение по нему
представлялось не слишком простой задачей. Одновременно требовалось вни-
мание вверх, вперед и под ноги. Нога то путалась, то проваливалась. Сде-
лав один шаг прямо, надо было сделать два пригнувшись. Общая же траекто-
рия движения была похожа на извилину философа. Проковырявшись километров
несколько, я вдруг увидел медведя, который сидел неподалеку от тропы и
ел с куста ягоды. Он с минуту поглядел на меня маленькими недоверчивыми
глазками, затем бросил куст и лениво пошел в сторону. Видимо, он уже не-
однократно встречался с двуногими, поэтому жест этот был с некоторым на-
летом привычности. Слева и чуть внизу блестел голубой просвет - заросли
обрывались берегом. Справа шел подъем, и было абсолютно черно. Стоя спи-
ной к озеру и лицом к склону, видеть небо можно было, только развернув
взгляд вертикально вверх. Молчаливо пообщавшись с медведем, я двинулся
дальше, и в сознании почему-то запечатлелся куст с таежными плодами. Че-
рез некоторое время пути я увидел в зарослях ярко красную россыпь и при-
ложил весьма нешуточные усилия, чтобы до нее добраться. Это была красная
смородина, вкусом особенная и мало похожая на свой садовый аналог. Я с
вожделением очистил куст, преследуемый почему-то мыслью о медведе. Тропа
продолжила болтать меня по зарослям и привела к роднику. В землю был
вкопан гранитный полукруг, из-под которого сочилась струйка. Я наклонил-
ся попить и в этот момент прочел на камне: "Тар брось сор, брат!".
Странное изречение. На заклинание или цитату не похоже. Потом, когда я
вышел к реке, бежавшей с горы, то чуть было не споткнулся об еще один
такой камень. Но родника уже не было, и надпись гласила: "Се река - как
ересь". Тропа не заставила меня долго плутать в догадках и в скорости
привела к жилищу автора. У порога меня встречало послание: "Древ тень -
будь дуб не тверд". Дверь хижины была полуоткрыта, я зашел и по началу
никого не обнаружил. В глубине у окна стоял стол и на нем лежала книга.
Я подошел к столу и в тот момент, когда протянул руку, чтобы открыть
книгу, почувствовал сзади на своей спине пристальный взгляд. Как раз за
дверью в углу была лавка и на ней, прислонившись к стене, сидел человек,
который, как будто бы, ждал меня. Он представился Философом Горы и пред-
ложил сесть напротив.
- Что это за камни? - спросил я.
- Так, безделица. Ты философ?
- В рассуждениях философ, на практике - к сожалению нет.
- Что значит быть философом на практике?
- Философ на практике - это монах.
- Мне думается, что религию и философию нельзя так положить в одну
плоскость, как ты это сделал. Монах не понимает многого, что понимает
философ, он действует как бы по наитию и к знанию вроде бы и не стремит-
ся, он занят другим, трудится над собой, тогда как философ хочет сделать
доступной для своего сознания абсолютную истину мира. Да и не всегда фи-
лософ может прийти к тому же практическому правилу, которое осуществляет
монах. Путь философии индивидуален и неповторим, каждый имеет право на
свой окончательный вывод.
- Разными путями идут не только философы. Разными путями идут все лю-
ди, в том числе и монахи. В этом воля Божья относительно человека - что-
бы каждый дошел посредством личной воли, индивидуальных усилий. Вопрос:
дошел куда? Я думаю, что так же как путь абсолютно неповторим, так же и
цель абсолютно единственна. Копировать чей-то путь - значит лицемерить,
видеть множество целей - значит заблуждаться. И то и другое одинаково
грешно. Теперь, давай рассудим, что значит действовать по наитию. Это
значит иметь источник, корень той истины, к которой философ приходит
умом, где-то глубже ума. И что может быть целью разумного ее осознания,
кроме способности следовать ей естественно?! То есть я хочу сказать, что
понимание истины по смыслу своему есть лишь средство к обретению умения
осуществлять ее по наитию.
2.
- От многих религиозных делателей как бы веет сытостью. Они застыва-
ют, зависают, устремляются не вовне, а вглубь себя, всю энергию замыкая
на богообщение, сами произвольно освобождая себя от творческих созида-
тельных обязанностей.
- Во-первых, осознание Бога, как сущего внутри, не означает сытости.
Сытость - нечто законченное, а человек сознание Бога в себе необходимо
сочетает с сознанием Его непроявленности. Те же, о ком идет речь, не до-
пускают статики в мире и знают лишь единственную статику освобожденного
внемирного состояния. Они занимаются не богообщением, а скорее боговыяв-
лением. Во-вторых, на пути мистического восхождения внешняя деятельность
- это предтеча внутренней. Ценность ее измеряется не результатами, а из-
менениями внутри действующего. Лишь сильная загрязненность сознания не
позволяет человеку полностью сконцентрироваться на внутреннем совер-
шенствовании. И тогда он совершенствуется посредством деятельности. Неп-
равильная же постановка целевого акцента превращает внешне направленную
энергию из божественной и созидающей в дьявольскую и разрушительную.
3.
- Человеку суждено рано или поздно обрести власть над природой. Ког-
да-то ему подчиняться не только стихии земли, но и все бестелесные духи.
- Каким же путем это будет достигнуто? Неужели та технократическая
цивилизация, которая сегодня доминирует в умах, имеет такую перспекти-
ву?
- Сомневаюсь. Человечество сегодня заблудилось. Корысть водит его
темными закоулками, дробящими природу, вносящими в нее все большее
разъединение. Правильная власть - творческая власть, бескорыстная, жерт-
венная. Лишь соединив мир, удалив из него фрагментарность, можно его
окончательно подчинить.
- Ну а цель то какова этого подчинения? Если отвергнута корысть, то
зачем нужна власть?
- Цель - в самой природе. Ее следует перестать рассматривать только
как средство. В человеке скрыты огромные оккультные силы, о масштабе ко-
торых он даже не подозревает. И философский камень и жизненный эликсир -
не фантазии только. Однако, реализация этой колоссальной потенции при
нежелании быть источником разрушения и гибели предполагает стремление не
к эксплуатации природы, а к ее преобразованию и преображению.
- Действительно, возможность власти обретается в результате жертвы
личной корыстью. Но я бы ввел еще такое понятие, как корысть общая. Ког-
да инструменты внутреннего совершенствования - общественное благо или
преображенная природа - из средства превращаются в цель, они становятся
тормозом духовного роста. Стремление полученную власть осуществить -
соблазн греха. Поэтому процесс этого осуществления всегда соответствует
моменту духовного падения. Чем дольше власть осуществляется, тем слабее
она становится. Личность утрачивает совершенство. Всякая власть имеет
начало и конец. Она есть сжигание накопленного духовного потенциала на
костре прорвавшегося греха. Самоотверженный путь внутреннего подвига по-
иском всяких камней и эликсиров не может быть добросовестно обоснован.
Мысленно нацеленный на власть, на деле не способен ничем жертвовать.
Опасно облагораживать то, чья сущность в принципе этого не допускает.
Смысл жертвенности не во властвовании, а в освобождении от природы.
- То есть ты отрицаешь возможность власти бескорыстной? Мотив твор-
ческого улучшения природы рассматриваешь как завуалированную корысть?
- Этот мотив - заблуждение. И реализация его приводит к потере чисто-
ты сознания. Более того, я думаю, что действительно очистившийся даже и
не может иметь такого мотива. Потребность мира в нашем вмешательстве -
иллюзия. Совершенный, который единственно и может обладать властью, уст-
ремлен к Богу, то есть к личному освобождению. Формированием же условий
мира руководит закон сохранения добра и зла. Человек эти условия не оп-
ределяет, а реализует. Он - инструмент, а не источник внешних изменений.
Теперь я спрошу тебя: можно ли ставить себе целью быть пешкой в чужой
игре?
- Нет. Цель строго индивидуальна. Исходить может только от личной во-
ли и разума.
- Уточню, что не от воли и разума, а личности как таковой, которой
эти двое подчинены.
- Что же остается, если исключить волю и разум? Низшие эмоции только!
- Их исключаем в первую очередь.
- Тогда не кажется ли тебе, что отбрасывая все проявления, ты убива-
ешь личность?
- Нисколько. Согласен ты, что личность ни в чем конкретном полностью
выражена быть не может?
- Да.
- Сейчас в твоей душе одно, через минуту - другое, и зачастую проти-
воположное. Где же твое истинное "я"?
- Во всей полноте этих проявлений.
- Правильно. А где эта полнота? Как ее осуществить? Проявления растя-
нуты по времени, привязаны к нему. Собрать их вместе можно лишь мыслен-
но. Реально в любой момент в наличии только одно состояние. Прошлых не
вернуть, о будущих мы вообще ничего не знаем. Следовательно, полнота
личности - в чем-то, по времени не измеряющемся, то есть вне ряда явле-
ний. Когда есть множество отростков, при рассмотрении отдельно ничего
законченного из себя не представляющих, можно догадаться о наличии их
общего корня, характеризуемого не иначе, как возможность этих и других
отростков. Что есть солнце, как не возможность луча. Личность как тако-
