Но он обернулся - и проиграл.
Из тьмы доносились стоны, бормотание. Их заглушил ужасный смех, он ка-
тился от неподвижных губ Сатаны.
- Проиграл! Проиграл! - насмехался он. - Возвращайтесь, Картрайт. И
взбирайтесь снова. Но думаю, вторично такое счастье к вам не придет.
Спускайтесь, предатель. И поднимитесь снова! - Он нажал рычаг, невидимый
механизм зажужжал, и семь отпечатков вспыхнули с новой силой.
Картрайт спустился по ступеням. Он шел, как кукла, которую дергают за
ниточки.
Он остановился у основания лестницы. Повернулся и снова, как марионетка,
начал подниматься, ступая автоматически на каждый след, к которому под-
ходил. Глаза его не отрывались от скипетра и короны. Рот был перекошен,
как у убитого горем ребенка; поднимаясь, он плакал
Раз - сверкающий отпечаток на черной стороне шара.
Два - другой там же.
Три - след на белой стороне.
Четыре - след на черной!
Приступ адского хохота сотряс Сатану. Мне на мгновение показалось, что
его черный плащ растаял, стал воздушным и превратился во всеобъемлющую
тень. Черная тень, казалось, нависла над ним.
Хохот его гремел, а Картрайт карабкался по ступеням, с искаженным лицом,
с взглядом, не отрывавшимся от сверкающих побрякушек на золотом троне, с
протянутыми к ним руками...
Послышался свистящий звук. Черный ужас наклонился вперед и кинул свое
лассо. Оно упало на голову Картрайту и обхватило его плечи.
Рывок, и Картрайт упал.
И мучитель потянул его, не сопротивлявшегося, по ступеням.
Свет погас. Наступившая тьма казалась еще мрачнее от раскатистого, демо-
нического хохота.
Хохот прекратился. Я услышал тонкий жалобный крик.
Свет загорелся снова.
Черный трон был пуст. Пуст был и помост. Ни Сатаны, ни палача - ни Карт-
райта!
Только скипетр и корона насмешливо горели на золотом троне между двумя
линиями неподвижных людей, одетых в белое.
Глава седьмая
Кто-то тронул меня за руку, я вздрогнул и увидел Консардайна. На его ли-
це была тень того же ужаса, который я ощущал на своем.
Зажимы, удерживавшие мои руки и ноги, разжались, вуаль с лица поднялась.
Я встал из кресла. Снова в храме стало темно.
Затем медленно загорелся янтарный свет. Я посмотрел на заднюю часть хра-
ма. Ряды сидений в амфитеатре были пусты, не осталось никого из той
скрытой аудитории, чьи вздохи и бормотание доносились до меня.
Исчез золотой трон и то, что лежало на нем. Исчезли все люди в белом,
кроме двоих. Эти двое охраняли черный трон.
Сверкали голубые глаза каменного Сатаны. Пылали семь сияющих отпечатков
детской ноги.
"Они открыли ему дорогу в рай, но он ослаб, и они привели его прямо в
ад".
Консардайн смотрел на семь следов, и на лице его было то алчное выраже-
ние, которое я видел на лицах посетителей Монте-Карло, склонившихся над
столом с рулеткой; лица, вылепленные жгучей страстью азарта, свойствен-
ной больше женщинам; лица, голодно глядящие на колесо перед тем, как оно
начинает вращаться; эти люди видят не колесо, а то золото, которое они
могут вырвать из полных горстей судьбы. Как и они, Консардайн видел не
пылающие следы, а ту зачарованную страну исполненных желаний, куда они
могут привести.
Паутина искушений, раскинутая Сатаной, владела им!
Что ж, несмотря на все виденное мной, эта паутина захватила и меня. Я
чувствовал нетерпение, напряженное желание испытать собственную удачу.
Но сильнее стремления обрести сокровища, которые он обещал, было желание
заставить этого насмешливого, холодного и безжалостного дьявола подчи-
няться мне, как он заставил меня подчиняться себе.
Консардайн оторвался от очаровывавшего его зрелища и повернулся ко мне.
- У вас был нелегкий вечер, Киркхем, - сказал он. - Хотите идти прямо к
себе или заглянете ко мне, мы немного выпьем?
Я колебался. Мне хотелось задать тысячи вопросов. И все же более настоя-
тельной была необходимость остаться в одиночестве и перерварить все, что
я видел и слышал в этом странном месте. К тому же - на сколько из тысяч
моих вопросов он ответит? Судя по предыдущему опыту, таких будет немно-
го. Он сам принял решение.
- Вам лучше лечь, - сказал он. - Сатана хочет, чтобы вы обдумали его
предложение. В конце концов мне не разрешено, - он торопливо поправился,
- мне нечего добавить к тому, что сказал он. Он хочет получить ответ
завтра утром, вернее, - он взглянул на часы, - сегодня, поскольку уже
почти два часа ночи.
- Когда я его увижу?
- О, не раньше полудня. Он, - Консардайн слегка вздрогнул, - он будет с
утра занят. Можете спать до полудня, если хотите.
- Хорошо, - ответил я, - пойду к себе.
Без дальнейших комментариев он провел меня через амфитеатр к задней сте-
не храма. Нажал, одна из неизбежных панелей скользнула в сторону, открыв
еще один маленький лифт. Заходя в него, Консардайн оглянулся. Отпечатки
тревожно мерцали. Двое одетых в белое стражников стояли по обе стороны
черного трона, внимательно глядя на нас своими странными глазами.
Консардайн снова вздрогнул, затем вздохнул и закрыл панель лифта. Мы
вышли в длинный сводчатый коридор, выложенный плитами мрамора. Дверей в
нем не было. Консардайн нажал на одну из плит, и открылся второй лифт.
Он остановился, и я оказался в комнате, в которой переодевался в вечер-
ний костюм.
На кровати была приготовлена пижама, в кресле - купальный халат, под
креслом - домашние туфли. На столе стояли графины с виски, ромом и брен-
ди, сода, чаша со льдом, фрукты и пирожные, несколько коробок моих люби-
мых сигарет - и мой пропавший бумажник!
Я открыл его. Мои визитные карточки, письма, деньги - все нетронуто. Без
слов я налил себе и предложил Консардайну присоединиться ко мне.
- За счастливые шаги, - он поднял свой стакан. - Пусть вам повезет в их
выборе!
- И вам тоже, - ответил я. Лицо его дернулось, измученное выражение поя-
вилось во взгляде, он странно взглянул на меня и чуть не поставил ста-
кан.
- Тост вам, а не мне, - наконец сказал он и осушил свой стакан. Потом
пошел к лифту. У панели остановился.
- Киркхем, - медленно заговорил он. - Спите спокойно, ничего не бойтесь.
Но - держитесь подальше от стен. Если чего-то захотите, позвоните, - он
показал кнопку на столе, - придет Томас. Повторяю - не пытайтесь открыть
эти панели. На вашем месте я бы сразу лег спать и ни о чем не думал до
пробуждения. Кстати, хотите снотворного? Я ведь и на самом деле доктор,
- он улыбнулся.
- Спасибо, - ответил я.- Я усну и так.
- Спокойной ночи. - Панель за ним закрылась.
Я налил себе еще и начал раздеваться. Сонным я себя не чувствовал - сов-
сем наоборот. Несмотря на предупреждение Консардайна, я осмотрел стены
спальни и ванной, трогая их в разных местах. Стены казались прочными,
сплошными, из крепкого дерева, выкрашенного под мрамор и прекрасно отпо-
лированного. Как я и думал, не было ни окон, ни дверей. Комната моя в
сущности оказалась роскошной камерой.
Одну за другой я выключил все лампы, лег в постель и потушил последнюю,
стоявшую на столике рядом.
Не знаю, долго ли я лежал в темноте, размышляя, прежде чем ощутил, что в
комнате я не один. Я не слышал ни малейшего звука, но был абсолютно уве-
рен, что в комнате есть еще кто-то. Я выскользнул из-под легкого покры-
вала и переместился в ноги кровати. Присел тут на одной ноге, готовый
прыгнуть на тайного посетителя, когда он подойдет к кровати. Зажечь свет
означало бы отдаться ему в руки. Кто бы он ни был, он очевидно считает
меня спящим, и нападение - если оно будет - произойдет в том месте, где
естественно находиться спящему человеку. Но мое тело было совершенно в
другом месте, и мне предстояло удивить визитера.
Вместо нападения я услышал шепот:
- Это я, капитан Киркхем, Гарри Баркер. Ради Бога, сэр, не шумите!
Мне показалось, что я узнаю этот голос. Потом я вспомнил. Баркер, ма-
ленький солдат-кокни, которого я нашел в изорванных осколками зарослях
на Марне. Он потерял много крови. Я оказал ему первую помощь и отнес ма-
ленького солдата в полевой госпиталь. Так получилось, что я провел нес-
колько дней в городе, где размещался базовый госпиталь, куда в конце
концов поместили Баркера. У меня вошло в привычку регулярно заходить к
нему потолковать, я приносил ему сигареты и другие мелочи. Его благодар-
ность и преданность были собачьими и трогательными; он оказался сенти-
ментальным малым. Но как, во имя Господа, он появился здесь?
- Вы меня помните, капитан? - в шепоте звучало беспокойство. - Подожди-
те. Я вам покажу...
Загорелась маленькая лампочка, так затененная руками, чтобы на мгновение
осветить только лицо говорящего. Но в это мгновение я узнал Баркера,
тонкое узкое лицо, взъерошенные волосы песочного цвета, короткая верхняя
губа.
- Баркер, будь я проклят! - я негромко произнес это, но не добавил, как
приятно мне его видеть; если бы он был достаточно близко, я бы его об-
нял.
- Ш-ш-ш! - предупредил он. - Я уверен, что за мной никто не следит. Но в
этом проклятом месте нельзя ни в чем быть уверенным. Возьмите меня за
руку, сэр. Там стул, возле того места, где я вышел из стены. Сядьте на
него и зажгите сигару. Если я что-нибудь услышу, ускользну назад - а
все, что вы делаете, сидите и курите.
Рука его коснулась моей. Казалось, он видит в темноте: он безошибочно
провел меня по комнате и усадил на стул.
- Закуривайте, сэр, - сказал он.
Я зажег спичку и закурил сигару. Пламя осветило комнату, но не Баркера.
Я погасил спичку и через мгновение услышал возле своего уха шепот:
- Прежде всего, сэр, не позволяйте ему дурачить вас этим вздором насчет
того, что он дьявол. Конечно, он дьявол, проклятый, гнусный дьявол, но
не настоящий. Он вас обманывает, сэр. Он человек, как вы и я. Нож в его
черное сердце или пуля в кишки - и вы убедитесь.
- Как вы узнали, что я здесь? - спросил я шепотом.
- Видел вас в кресле, - ответил он. - Вот моя рука. Когда захотите ска-
зать что-нибудь, нажмите, и я наклонюсь. Так безопаснее. Да, видел вас в
кресле - там. Дело в том, сэр, что я как раз слежу за этим креслом. Да и
за многим другим тоже. Поэтому он и оставил меня в живых, Сатана, я хочу
сказать.
И он с горечью вернулся к первой теме.
- Он не подлинный дьявол, сэр. Никогда не забывайте об этом. Меня воспи-
тали богобоязненным. Мои родители были пятидесятниками. Учили меня, что
Сатана в аду. Вот когда эта проклятая свинья попадет в ад, настоящий дь-
явол покажет ему за то что он украл его имя! Боже, как мне бы хотелось
это увидеть!
- Увидеть снаружи, - торопливо добавил он.
Я пожал ему руку и почувствовал, как его ухо чуть не коснулось моих губ.
- Как вы сюда попали, Гарри? - прошептал я. - И кто он - Сатана, кто он
на самом деле?
- Я вам все расскажу, капитан, - ответил он. - Займет немного времени,
но Бог знает, когда снова будет возможность. Поэтому я и пробрался к вам
как только смог. Этот кровожадный зверь издевается над бедным Картрай-
том. Смотрит, как тот умирает! Остальные спят или напиваются до полус-
мерти. Но все же, как я сказал, нужна осторожность. Позвольте мне расс-
казать, а потом я отвечу на вопросы.
- Давайте, - согласился я.
- До войны я был электриком, - донесся из темноты шепот. - Лучше меня не
было. Настоящий мастер. Он это знает. Поэтому и оставил меня в живых, я
говорил вам. Сатана - ах-х-х!
После войны дела пошли худо. Найти работу трудно, жизнь дорогая. Да и я
по-другому стал смотреть на вещи. Видел множество лицемеров, которые в
войну палец о палец не ударили, а жили роскошно и гребли себе все. Какое
право они имеют на это, когда те, кто воевал, и их семьи голодают и
мерзнут?
Руки у меня всегда были ловкие. И на ноги я легок. Карабкаюсь. Как кош-
ка. Как проклятая многоножка. И тихо! Привидение в галошах - парад по
сравнению со мной. Я не хвастаю, сэр. Просто рассказываю.
