Сверхъестественно голубые глаза невыносимо сверкнули.
- Поскольку все на земле, к чему я обращаю свои приказания, их выполня-
ет, - медленно ответил он, - вы можете называть меня... Сатаной!
И я предлагаю вам возможность править этим миром вместе со мной - за оп-
ределенную плату, разумеется!
Глава пятая
Два последних предложения звенели в моем мозгу, как заряженные электри-
чеством. При других обстоятельствах они показались бы абсурдными, но
здесь они были далеки от абсурда.
Эти лишенные ресниц, невероятно живые голубые глаза на неподвижном лице
были... дьявольскими! Я уже давно чувствовал прикосновение дьявола ко
всему, что происходило со мной этим вечером. В неподвижности огромного
тела, в звучности этого органного голоса, лишенного выразительности и
исходившего из почти неподвижных губ,- во всем этом была дьявольщина,
как будто тело его было всего лишь автоматом, в котором обитал адский
дух, какое-то чуждое существо, проявлявшее себя лишь во взгляде и в го-
лосе. То, что мой хозяин был абсолютной противоположностью высокого дол-
говязого смуглого Мефистофеля из оперы, пьесы или романа, делало его еще
более ужасающим. К тому же я по опыту хорошо знал, что полные люди спо-
собны на гораздо большее коварство, чем худые.
Нет, в этом человеке, который просил называть его Сатаной, не было ниче-
го абсурдного. Я должен был в глубине души признаться, что он вызывал
ужас.
Мелодично прозвенел колокольчик. На стене вспыхнула лампа, скользнула в
сторону панель, и в комнату вошел Консардайн. Я заметил, что панель дру-
гая, не та, через которую исчез манчжур дворецкий. В то же самое время я
сообразил, что в большом зале не было ни одной уходящей лестницы. И тут
же понял, что в спальне, куда проводил меня лакей, не было ни окон, ни
дверей. Мысль мелькнула в мозгу и ушла, я не придал ей значения. Обдумаю
позже.
Я встал, возвращая Консардайну его поклон. Он без приветствий и церемо-
ний сел справа от Сатаны.
- Я говорил Джеймсу Киркхему, каким занимательным нахожу его, - сказал
мой хозяин.
- И я, - улыбнулся Консардайн. - Но боюсь, мои компаньоны не разделяют
этого мнения. Кобхем очень расстроился. С вашей стороны это было жесто-
ко, Киркхем. Тщеславие - один из грехов Кобхема.
Итак, фамилия Уолтера - Кобхем. Интересно, а как фамилия Евы?
- Ваша уловка с куклой была ... деморализующей, - сказал я. - Считаю,
что был скорее сдержан в своих соображениях насчет Кобхема. Знаете, для
них было так много возможностей. Да и достаточно поводов.
- Кукла - это отвлекающая идея, - заметил Сатана. - И эффективная при-
том.
- Дьявольски эффективная, - я обратился к Консардайну. - Впрочем, этого
следовало ожидать. Как раз перед тем как вы вошли, я обнаружил, что ужи-
наю с ... с Сатаной.
-А, да, - холодно подтвердил Консардайн. - Вы, несомненно, ждете, что я
вытащу ланцет и вскрою вам вену, а Сатана положит перед вами документ,
написанный серой, и потребует, чтобы вы его подписали собственной
кровью.
- Никаких таких детских сказок я от вас не жду, - возразил я, стараясь
продемонстрировать некоторое возмущение.
Сатана рассмеялся; лицо его при этом оставалось неподвижным, но глаза
дрожали.
- Устаревшие методы, - сказал он. - Я отказался от них после своих
встреч с покойным доктором Фаустом.
- Возможно, вы считаете, что я и есть покойный доктор Фауст, - вежливо
обратился ко мне Консардайн.- Нет, вовсе нет, и еще, - он лукаво взгля-
нул на меня, - помните: Ева - не Маргарита.
- Скажем, не ваша Маргарита, - поправил Сатана.
Я чувствовал, как кровь ударила мне в лицо. И опять Сатана рассмеялся.
Они играют со мной, эти двое. Но в игре все время присутствует зловещая
нота, это несомненно. Я чувствовал себя, как мышь меж двух кошек. И по-
думал, что девушка тоже очень похожа на такую мышь.
-Да, - это звучный голос Сатаны, - да, я стал гораздо современнее. Я
по-прежнему покупаю души, это верно. Или беру их. Но я не так неумолим в
своих условиях, как в древности. На определенные периоды я могу сдать
души в аренду. И за работу я плачу очень хорошо, Джеймс Киркхем.
- Не пора ли перестать обращаться со мной, как с ребенком? - холодно
спросил я. - Я признаю все, что вы сказали обо мне. И верю всему, что вы
говорили о себе. Я допускаю, что вы - Сатана. Хорошо. Но что из этого?
Наступила пауза. Консардайн зажег сигару, налил себе бренди и отодвинул
в сторону подсвечник, стоявший перед ним; я думаю, он это сделал, чтобы
лучше видеть мое лицо. Сатана впервые за все время оторвал свой взгляд
от меня и посмотрел куда-то надо мной. Я вступал в третью стадию этой
загадочной игры.
- Приходилось ли вам когда-нибудь слышать легенду о сияющих следах Буд-
ды-ребенка? - спросил меня Сатана. Я отрицательно покачал головой.
- Именно она побудила меня отказаться от древних методов соблазнения
душ, - серьезно продолжал он. - Поскольку она означает начало новой адс-
кой эпохи, эта легенда очень важна. Но для вас она важна и по другим
причинам. Итак, слушайте.
Когда должен был родиться великий Будда, Гаутама Всезнающий, - нараспев
говорил Сатана, - он был как драгоценный камень, горящий огнем в чреве
его матери. Он так был полон светом, что тело его матери превратилось в
светильник, а он сам был в этом светильнике святым пламенем.
Впервые в голосе Сатаны появилось выражение, нечто вроде сардонической
елейности.
- А когда пришло ему время родиться, он вышел из бока матери, который
чудесным образом закрылся за ним.
Семь шагов сделал ребенок Будда, прежде чем остановился перед поклоняв-
шимися деви, гениями, риши и всей небесной иерархией, которая собралась
вокруг. И остались семь сияющих следов, семь очертаний детских ступней,
сверкавших, как звезды, на мягком газоне.
И вот! Когда Будде начали поклоняться, эти семь следов зашевелились,
двинулись и пошли в разные стороны, открывая дороги, по которым позже
пойдет Святой Будда. Пошли перед ним семь маленьких Иоаннов Крестителей
- ха! ха! ха!- Сатана рассмеялся своим неизменяющимся лицом и неподвиж-
ными губами.
- Один след пошел на запад, другой - на восток, - продолжал Сатана. -
Один на север, другой на юг. Они открывали пути спасения на все четыре
стороны света.
Но как же остальные три? Увы! Мара, король иллюзий, с дурными предчувс-
твиями следил за рождением Будды, потому что в свете слов Будды только
правда имеет тень и тем самым может быть узнана, и все обманы, при помо-
щи которых Мара держал в своих руках землю, становились бесполезными.
Если победит Будда, Мара будет уничтожен. Королю иллюзий эта мысль не
нравилась, поскольку больше всего он ценил развлечения, а для этого нуж-
на власть. В этом, - продолжал Сатана, по-видимому, совершенно серьезно,
- Мара был очень похож на меня. Но интеллект у него был гораздо слабее:
Мара не понимал, что правда, с которой искусно манипулируют, создает
лучшие иллюзии, чем ложь. Однако ...
Прежде чем эти три увальня смогли уйти далеко, Мара овладел ими!
А затем при помощи лжи, хитрости и колдовства Мара совратил их. Он нау-
чил их греховности, воспитал на великолепных обманах - и послал дальше!
Что же произошло дальше? Что ж, естественно, мужчины и женщины шли за
этими тремя. И дороги, которые они выбирали, были несравненно приятней,
восхитительней, гораздо мягче, ароматнее и прекрасней, чем каменистые,
жесткие, суровые, холодные пути, избранные неподкупными четырьмя. Кто же
обвинит людей в том, что они шли за тремя? К тому же внешне все семь от-
печатков были одинаковы. Различие, разумеется, выяснялось в конце. Души,
которые следовали за обманчивыми тремя следами, неизбежно возвращались в
самое сердце обмана, во внутреннюю сущность иллюзий, и там блуждали веч-
но; те же, что шли за четырьмя, обретали свободу.
И все больше и больше людей шли за порочными отпечатками, а Мара весе-
лился. Пока не стало казаться, что уже не осталось никого, кто шел бы
путем Просвещенного. Но Будда рассердился. Он отдал приказ, и четыре
святых отпечатка устремились к нему со всех сторон света. Они выследили
заблуждавшихся троих и пленили их.
Но тут возникло затруднение. Поскольку три заблуждавшихся были все же
следами Будды, их невозможно было уничтожить. У них были свои неотъемле-
мые права. Но настолько глубоко их растлил Мара, что очистить их от это-
го зла тоже было невозможно.
И вот они в заключении до конца света. Где-то поблизости от грандиозного
храма Боробудур на Яве есть меньший, скрытый храм. И в нем трон. Чтобы
добраться до этого трона, нужно подняться по семи ступеням. На каждой
ступени сияет один из детских отпечатков Будды. Один неотличим от друго-
го - но как же они на самом деле различны!Четыре из них, святые, охраня-
ют трех других, нечестивых. Храм тайный, и путь к нему полон смертельны-
ми опасностями. Но тот, кто останется живым и достигнет храма, может
подняться к трону.
Но - поднимаясь, он должен поставить ногу на пять из семи сияющих отпе-
чатков!
Послушайте, что произойдет после этого. Если три из пяти отпечатков, на
которые он наступил, нечестивые, когда он достигнет трона, все земные
желания, все, что может предоставить Король иллюзий, в его распоряжении.
Естественно, цена - порабощение, а, возможно, и уничтожение его души. Но
если из пяти отпечатков три - святые, тогда он свободен от всех земных
желаний, неподвластен судьбе, Носитель Света, Сосуд Мудрости - его душа
вечно с Пречистым.
Святой или грешник - вступивший на три нечестивых следа обладает всеми
земными иллюзиями!
И грешник или святой - если он наступил на три святых отпечатка, он сво-
боден от всех иллюзий, вечно благословенная душа в нирване!
- Бедняга! - пробормотал Консардайн.
- Такова легенда, - Сатана снова оторвал свой взгляд от меня. - Я никог-
да не пытался отыскать эти интересные следы. Они мне ни к чему. У меня
нет желания превращать грешников в святых. Но легенда подала мне такую
интересную мысль, какой я не помню ... скажем за много столетий.
Жизнь, Джеймс Киркхем, это долгая игра между двумя безжалостными игрока-
ми - рождением и смертью. Все мужчины и все женщины играют в нее, хотя
большинство из них плохие игроки. У каждого мужчины и у каждой женщины
хотя бы раз возникает желание, за которое они добровольно отдали бы душу
- а часто и жизнь. Но жизнь - такая грубая игра, управляемая наудачу,
если вообще управляемая, и с такими запутанными, противоречивыми и безв-
кусными правилами.
Что ж, я усовершенствую эту игру для немногих избранных, буду играть с
ними на их величайшие желания, и для собственного развлечения использую
в качестве модели эти семь отпечатков ноги Будды.
А теперь, Джеймс Киркхем, слушайте внимательно, потому что дальнейшее
касается вас непосредственно. Я соорудил два трона на возвышении, к ко-
торым ведут не семь, а двадцать одна ступень. На каждой третьей из них
сверкает след - всего таких следов семь.
Один из тронов ниже другого. На нем сижу я. На другом лежат корона и
скипетр.
Теперь дальше. Три из этих отпечатков - несчастливые. Четыре - счастли-
вые в высшей степени. Тот, кто играет со мной, поднимается к трону, на
котором лежат корона и скипетр. Поднимаясь, он должен поставить ногу на
четыре - не пять - из этих семи отпечатков.
Если все четыре отпечатка, на которые он наступит, окажутся счастливыми,
любые желания этого человека, пока он живет, исполняются. Я его слуга -
и к его услугам вся мощная организация, которую я создал и которая слу-
жит мне. Ему принадлежат мои миллиарды, и он может поступать с ними, как
хочет. Ему принадлежит все, что он пожелает, - власть, женщины, титулы -
все. Тех, кого он ненавидит, я наказываю ... или уничтожаю. Ему принад-
лежат корона и скипетр на троне, который выше моего. В его власти вся
земля! Он может - все!
