разумеется, если он существует, должен наблюдать за множеством миров и у
него нет возможности слишком внимательно следить за каждым индивидуумом,
населяющим эти бесчисленные миры. Нет, мозг, о котором я говорю, будет
использовать таланты своих слуг наиболее полно и не тратить их зря. Он
будет достойно и справедливо награждать их, а когда накажет - наказание
будет справедливым. Он не будет рассеивать тысячи семян по воле случая,
так что лишь немногие найдут плодородную почву и прорастут. Он будет от-
бирать немногих, подбирать им почву и следить, чтобы ничто не мешало им
расти.
- Такой мозг был бы больше судьбы или, если вы предпочитаете этот тер-
мин, Бога, - сказал я. - Повторяю: это кажется мне сверхрабством. Как
хорошо для мира, что такой мозг не существует!
- Да,- он задумчиво затянулся, - но, видите ли, он существует.
- Неужели? - Я пытался сообразить, не шутит ли он. - И где же?
- Это вы скоро узнаете ... мистер Киркхем, - холодно ответил он.
- Вы меня знаете! - на какое-то мгновение я подумал, что ослышался.
- Очень хорошо, - ответил он. - И тот мозг, в чьем существовании вы сом-
неваетесь, знает о вас - все, что необходимо знать. Он призывает вас.
Идемте, Киркхем, пора!
Вот оно что! Итак, я встретил того, кого искал. Они - кем бы они ни были
- наконец выступили в открытую.
- Минутку, - я чувствовал, как при звуках этого высокомерного голоса,
который только что казался мне таким вежливым, во мне просыпается гнев.
- Кем или чем бы ни был пославший вас, ни он, ни вы не знаете меня так,
как думаете. Позвольте сказать вам, что я не иду никуда, если не знаю,
куда иду, и встречаюсь лишь с теми, с кем хочу. Скажите, куда вы хотите
меня отвести, к кому и зачем. Тогда я решу, ответить ли мне на то, что
вы назвали... гм... призывом.
Он спокойно слушал. И вдруг рука его взметнулась и перехватила мое за-
пястье. Я встречался со многими сильными людьми, но такого не встречал.
Трость выпала из моей парализованной руки.
- Вам уже сказано все, что необходимо, - холодно ответил он. - Вы идете
со мной - немедленно!
Он освободил мою руку, и я, дрожа от гнева, вскочил на ноги.
- Будьте вы прокляты! - воскликнул я. - Я иду, куда хочу и когда хочу...
- И наклонился, чтобы поднять трость. В то же мгновение он обхватил меня
руками. - Вы пойдете туда, куда хочет пославший меня, и тогда, когда он
этого хочет, - прошептал мой собеседник.
Я чувствовал, как его руки обшаривают меня. И не мог освободиться, как
будто был котенком. Он нашел маленький автоматический пистолет у меня
под левой рукой и вытащил его из кобуры. Так же быстро, как схватил, он
освободил меня и сделал шаг назад.
- Идем! - приказал он.
Я стоял, глядя на него и обдумывая ситуацию. Никто и никогда не имел
возможности усомниться в моей храбрости, но, на мой взгляд, храбрость не
имеет ничего общего с безрассудством. Храбрость означает холодное взве-
шивание всех особенностей чрезвычайного происшествия, определения того,
сколько времени в вашем распоряжении, и затем действия в избранном нап-
равлении с использованием всех резервов мозга, нервов и мышц. У меня не
было ни малейшего сомнения, что у загадочного посыльного поблизости
скрывается множество помощников. Если я брошусь на него, что мне это
даст? У меня только трость. А у него мой пистолет и, вероятно, собствен-
ное оружие. Как бы я ни был силен, он показал мне, что моя сила ничто в
сравнении с его. Возможно, он даже рассчитывает на мое нападение, наде-
ется на него.
Разумеется, я могу позвать на помощь или убежать. Оба эти выхода каза-
лись мне не только нелепыми, но и - учитывая возможных сообщников - бес-
полезными.
Недалеко находятся станция подземки и оживленная улица. Там, в ярком
свете, я буду в сравнительной безопасности - если смогу туда добраться.
Я пошел через парк к Уайтхолл-стрит.
К моему удивлению, незнакомец не возразил, вообще ничего не сказал. Он
спокойно шел рядом со мной. Вскоре мы вышли из Баттери, невдалеке видне-
лись огни станции Боулинг-Грин. Негодование и гнев мои рассеялись, их
место заняла заинтересованность. Абсурдно предполагать, что кого-нибудь
в Нью-Йорке можно заставить идти куда-то против его воли, когда рядом
множество людей и полиция. Немыслимо быть похищенным вблизи станции мет-
ро, а если мы попадем в метро, то вообще невероятно. Почему же мой ком-
паньон так спокойно идет рядом, с каждым шагом приближаясь к месту, где
моя позиция становится неприступной?
Ведь несколько минут назад так легко было захватить меня. Или почему
нельзя было подойти ко мне в клубе? Существует множество возможностей
выманить меня оттуда.
Есть, по-видимому, только один ответ. Им нужна полная тайна. Схватка в
парке могла привлечь внимание полиции. Попытка в клубе могла привести к
появлению очевидцев происшествия. Насколько все эти рассуждения не соот-
ветствовали действительности, мне скоро предстояло узнать.
Когда мы подошли к входу на станцию Боулинг-Грин, я увидел стоящего по-
лицейского. Без стыда признаюсь, его вид согрел мое сердце.
- Послушайте, - сказал я своему спутнику. - Вон полицейский. Суньте пис-
толет мне в карман. Оставьте меня и идите своей дорогой. Если вы это
сделаете, я ничего не скажу. Если не сделаете, я попрошу полисмена за-
держать вас. К вам применят закон Салливена, а может, и еще кое-что.
Уходите незаметно и, если хотите, свяжитесь со мной в клубе Открывате-
лей. Я все забуду, и мы поговорим. Но больше не пытайтесь действовать
силой, не то я выйду из себя.
Он улыбнулся мне, как ребенку, лицо и глаза снова - сама доброта. Но не
ушел. Наоборот, крепко взял меня за руку и повел прямо к полицейскому. И
когда мы уже были на расстоянии слышимости, заговорил громко:
-Ну, достаточно, Генри. Вы побегали немного. Я уверен, вы не хотите дос-
тавлять этому занятому полисмену новые заботы. Давайте, Генри! Будьте
разумны!
Полицейский сделал шаг вперед, оглядывая нас с ног до головы. Я не знал,
смеяться мне или снова сердиться. Прежде чем я смог сказать слово, чело-
век в накидке протянул полицейскому свою карточку. Тот прочел ее, с ува-
жением коснулся своей фуражки и спросил:
- А в чем дело, доктор?
- Простите за беспокойство,- ответил мой удивительный компаньон. - Но я
попрошу вас немного помочь мне. Наш юный друг - один из моих пациентов.
Он летчик, военная травма. Повредил голову в крушении во Франции и те-
перь считает себя Джеймсом Киркхемом, исследователем. На самом деле его
зовут Генри Уолтон.
Полицейский с сомнением взглянул на меня. Я улыбнулся, уверенный в своей
безопасности.
- Продолжайте, - сказал я. - Что еще я думаю?
- Вообще-то он не опасен, - незнакомец добродушно потрепал меня по пле-
чу, - но время от времени умудряется ускользнуть от нас. Да, безвреден,
но весьма изобретателен. Весь вечер убегал от нас. Я разослал своих лю-
дей на поиски. И сам нашел его в парке. В таких случаях он считает, что
ему угрожает похищение. Будьте добры, выслушайте его и заверьте, что по-
добные вещи невозможны в Нью-Йорке. Или, если и возможны, похитители не
посвящают в свои планы нью-йоркских полицейских, как я.
Я почти восхищался ловкостью его выдумки, юмористической, но терпеливой
и вполне профессиональной манерой рассказа. Считая себя в безопасности,
я мог позволить себе рассмеяться.
- Совершенно верно, - сказал я. - Но так уж случилось, что меня действи-
тельно зовут Джеймс Киркхем. Я никогда не слышал ни о каком Генри Уолто-
не. И никогда до сегодняшнего вечера не встречал этого человека. У меня
есть все основания считать, что он пытается заставить меня идти туда,
куда я не собираюсь.
- Видите! - Мой компаньон многозначительно кивнул полицейскому, который,
не отвечая на мою улыбку, смотрел на меня с раздражающей жалостью.
- Не волнуйтесь, - сказал он мне. - Как говорит добрый доктор, похитите-
ли не обращаются к полицейским за помощью. Вас не могут похитить в
Нью-Йорке, во всяком случае не так. Идите с доктором и больше не волнуй-
тесь.
Пора кончать эту абсурдную историю. Я сунул руку в карман, вытащил бу-
мажник и достал оттуда свою карточку. Добавив к ней одно-два письма, я
протянул их полисмену.
- Может быть, эти свидетельства заставят вас взглянуть по-другому, -
сказал я.
Он взял их, внимательно прочел и с жалостью вернул мне.
- Конечно, парень, - тон его был успокаивающим. - Никакой опасности нет,
говорю вам. Остановить вам такси, доктор?
Я с изумлением посмотрел на него, потом на карточку и конверты, которые
он вернул мне. И не веря себе, прочел на них одно и то же.
На карточке было имя "Генри Уолтон", и каждый конверт был адресован тому
же джентльмену, "находящемуся под присмотром доктора Майкла Консардайна"
по адресу, в котором я узнал район самых высокооплачиваемых нью-йоркских
специалистов. Да и бумажник, который я держал в руке, был не тем, с ка-
ким я начал вечернюю прогулку не более часа назад.
Я расстегнул пальто и поискал этикетку портного, на которой должно быть
мое имя. Никакой этикетки не было.
Неожиданно чувство безопасности меня покинуло. Я начал понимать, что в
конце концов возможно заставить меня идти туда, куда я не хочу. Даже на
станции нью-йоркской подземки.
- Послушайте, - сказал я, и в голосе моем больше не было смеха, - вы до-
пускаете большую ошибку. Я встретил этого человека несколько минут назад
в Баттери-парке. Он настаивал, чтобы я шел с ним, а куда, не говорил, и
встретился с человеком, имя которого не назвал. Когда я отказался, он
силой обыскал меня, отобрал оружие. Во время этой борьбы, как мне теперь
ясно, он подменил мой бумажник другим, в котором карточка и письма с
именем Генри Уолтона вместо моего. Я требую, чтобы вы обыскали его и
нашли мой бумажник, далее требую - найдете вы или нет - отвести нас с
ним в отделение.
Полицейский с сомнением смотрел на меня. Моя искренность и очевидное
здравомыслие поразили его. Ни моя внешность, ни манеры не говорили о
расстроенном рассудке. С другой стороны, ласковое лицо, добрый взгляд,
бросающиеся в глаза воспитанность и профессионализм человека из Баттери
совсем не походили в глазах полицейского на качества похитителя.
- Я совершенно не против допроса в отделении, даже не против обыска там,
- сказал человек в плаще-накидке. - Но предупреждаю вас, что возбуждение
пагубно скажется на состоянии моего пациента. Впрочем... вызывайте так-
си...
- НЕ такси, - сказал я твердо. - Мы поедем в полицейской машине, в соп-
ровождении полицейских.
- Минутку, - лицо полицейского прояснилось. - Вон идет сержант. Он ре-
шит, что делать. - Подошел сержант.
- В чем дело, Муни? - спросил он, оглядывая нас. Муни кратко обрисовал
ситуацию. Сержант еще раз, более внимательно осмотрел нас. Я улыбнулся
ему весело.
- Все, что я хочу, - сказал я, - чтобы нас отвели в отделение. В пат-
рульной машине. Никакого такси, доктор... как вас там? О, да, доктор
Консардайн. Патрульная машина, в ней несколько полицейских и доктор Кон-
сардайн рядом со мной - вот все, чего я хочу.
- Хорошо, сержант, - терпеливо сказал доктор Консардайн. - Я согласен
идти. Но, как я уже предупредил полцейского Муни, это означает задержку
и возбуждение, и вы должны будете нести ответственность за их воздейс-
твие на моего пациента; в конце концов его здоровье - моя главная забо-
та. Я сказал, что он не опасен, но сегодня я отобрал у него - вот это.
И он протянул сержанту автоматический пистолет.
- Под его левой рукой вы найдете кобуру, - сказал Консардайн. - Откро-
венно говоря, я считаю, что его нужно как можно быстрее доставить ко мне
в больницу.
Сержант подошел ко мне и, отведя пальто, пощупал под левой рукой. По его
лицу, когда он нащупал кобуру, я понял, что этот раунд выиграл Консар-
дайн.
- У меня есть разрешение на оружие, - резко сказал я.
